адми

1: тился с Петром в Карловых Варах и был приглашен на службу в Россию. Далее по4. следовала длительная и успешная служба на флоте, участие в ряде битв, строительство 1 кораблей в Воронеже, производство в чин шаутбенахта и под конец жизни рала. Тринадцать писем (из России направлено шесть из них), принадлежащих перу М. Змаевича, опубликовал П. Буторац, а А. Милошевич издал его завещание 3. Югославские исследователи чаще всего обращаются к эпохе, когда связи между 1 южными славянами и Россией приобретают особенную устойчивость и становятся регулярными, ко времени начала широкой освободительной борьбы сербов, хорватов, македонцев против Османской империи в последние десятилетия XVII в. Совместные военные действия, народные восстания, поднимаемые в расчете на помощь РУССКИХ войск, взаимовлияния в религиозной сфере, подъем национального самосознания проблемы, вокруг которых чаще всего объединяются исследования историков СФРЮ. По нашему мнению, наибольший интерес для специалистов по отечественной истории могут представить статьи, посвященные связям петровской эпохи, русским морским экспедициям в Средиземное море в XVIII в., совместной борьбе русских и черногорцев против наполеоновской Франции в начале XIX в. Авторами их являются преимущественно черногорские и далматинские историки.

BOT

Одна из статей, принадлежащая перу М. Костича, посвящена вопросу о личном престиже Петра у южнославянских народов 4. Автор отправляется от хорошо известной в литературе политической ситуации, возникшей на Балканах в 1680-х годах, — так называемого «великого переселения» в Австрию 90 тыс. сербов, искавших спасения ОТ турецкого ярма. Он подробно описывает бедствия, постигшие переселенцев за Дунаем, на венгерской земле, и их поиски выхода. Именно эти сербы, зажатые на дунайской границе между Австрийской и Османской империями и сформировавшие своеобразный пограничный кордон для первой, и вступают в наиболее тесную связь с Россией. Именно из их среды выходят эмиссары, которых сербы отправляют к Петру, например, полковник Пана Божич (1704 г.) или капитан Богдан Попович (1710 г.). Здесь была предпринята попытка подготовить восстание в поддержку петровского манифеста 1711 гг., изданного в связи с прутским походом 10 тыс. чел. были готовы выступить на помощь русским войскам.

М. Костич анализирует народные песни, посвященные борьбе против турок и прямо или косвенно прославляющие Петра; в одной из НИХ, адресованной Иосифу II, он Бскрывает ее «петровскую» подоснову. В 1710 — 1713 гг., когда надежды на освобож дение из России особенно упрочились, появляются новые виды литературных произве дений - обращенные к царю поэмы, созданные в среде далматинской интеллигенции; поэмы Игнатия Градича («Plam sjeverski to jes pjevanje u hvalu moskovskoga veličanstva»), Степо Русича («Petar Alechssiouich alliti... dyella i cesti Petra parvago Zarra i samodarsza Russinskoga») и др. После неудачного прутского похода обстановка меняется, сербы и хорваты уже не ждут немедленного освобождения, но обаяние образа Петра сохраняется в течение всего XVIII в. Статья М. Костича, завершающаяся этим выводом, не содержит новых архивных находок, но свидетельствует о постоянном интересе к этой теме и содержит сводку всех предшествующих исследований.

зи

Судьбы освободительного движения южного славянства в последующие десятилетия были различными, часть австрийских сербов при Елизавете, например, переселилась на юг России, основав поселения Новая Сербия и Славяносербия 5. Непосредственные свяс Россией сохраняют и другие южнославянские народы, например, черногорцы, но у них эти связи приобретают иной характер - они отливаются в форму сношений между цетинской митрополией и петербургским двором, начатых еще при Петре. В 1742 r. на общем собрании черногорских старейшин было принято решение отправить митрополита Савву в Россию. Историю этой поездки воссоздает Б. Павичевич в статье, основанной на материалах АВПР 6.

Черногорская делегация в составе владыки Саввы, игумена Никодима, капитана Михаила Петровича и диакона Филиппа в октябре 1742 г. двинулась в Москву, через Риеку, Вену и Киев. Путь сохранялся в тайне от венецианцев, господствовавших на море, - Венеция боялась усиления русского влияния в Черногории. Автор доказывает, что поездка была задумана не с целью побудить Россию к активным военным действиIM в защиту маленького народа, ее цель была значительно скромнее Владыка и его

з P. Butorac. Pisma ruskog admirala Matije Zmajevića. «Starine». knj. 41, str. 51—85; A. Milošević. Prilog povijesti admirala Mata Zmajevića. Ibid., str. 101--111. 4 М. Кастић. Култ Петра Великог међр Русима, Сербима и Хорватима у <VIII веку. «Историски часопис», ки. VIII. Београд, 1958, стр. 83 — 106.

5 Основанию Новой Сербии была посвящена памятная медаль, выбитая в 1758 г. Л. Недељковић, Спомен-медаљон руске царице Јелисавете поводом оснивање српског војничког насеља у Русије «Нове Србије» (1751). «Историски часопис», VIII, 958, cтp. 157–159).

6 Б. Павичевић. Владика Сава Петровић у Русији 1743—1744 године. «Историки часопис», кн. XIV—XV. Београд, 1965, стр. 93-109.

спутники должны были добиться материальной помощи на восстановление разрушенных церквей и возмещения жертв, принесенных в войнах с турками.

По прибытии в Москву в марте 1743 г. черногорцы установили контакты с Колл я ей иностранных дел и подготовили два меморандума для императрицы. Ответа прид лось ждать долго — только в октябре Елизавета издала указ о выплате «субвенци цетинскому монастырю в размере 500 руб. через каждые 3 года, из кассы Синода бы отпущено единовременно 3 тыс. руб. и тысяча была пожалована из казны -B B03MELние дорожных расходов. Кроме того, делегация получила церковные одежды И Е 350 руб. богослужебных книг. Переговоры в Коллегии иностранных дел продолжали до весны 1744 г. — русская дипломатия стремилась помирить черногорцев с Турцией Венецией. В мае 1744 г. владыке была вручена грамота Елизаветы с приветствием чер ногорскому народу, и делегация отбыла на родину. Миссия митрополита Саввы не имела политических целей, заключает автор статьи, но она заметно укрепила черногорск русские связи и усилила бытовавшую в Черногории идею о том, что Россия — ее ол в борьбе за независимость.

славянам

На 1769 г. приходится новый этап в развитии русско-черногорских отношений, г этот раз связанный с именем самозванца, объявившегося в Черногории и принявшег имя Петра III. Напомним основные события этой истории. В 1766 г., в условиях упадк власти митрополита и племенных усобиц, в горах появился некто Степан Малый, выда вавший себя за спасшегося русского царя Петра III. Митрополит, попытавшийся был помешать самозванцу, был заперт в монастыре; поддержку Степану оказал сербска патриарх Василий Бркич. Население повсеместно с энтузиазмом встречало нового 292вителя, старейшины племен спешили принести ему присягу на верность. Повсюду царят. радостное возбуждение — сам русский царь прибыл на Балканы помочь борьбе с венецианцами и турками! Венецианские власти напрасно пытались найти на ного убийцу, чтобы отравить Степана, турки были вынуждены снарядить против Ес военную экспедицию. Но и военное поражение в 1768 г. не сломило самозванца, и то да в 1769 г. Екатерина II послала к берегам Черногории военную эскадру BO с кн. Ю. А. Долгоруковым. Миссия князя была достаточно деликатной с одной ст роны, он должен был пресечь деятельность Лжепетра III, с другой ему следова использовать поддержку, которой тот пользовался, в борьбе против турок. Этим и об ясняется тот факт, что, захватив самозванца, Долгоруков через некоторое время отп тил его на свободу. Впрочем, авторитет Степана Малого был подорван, он перест играть какую-либо политическую роль и в 1772 г. был убит в результате проис скадарского паши.

Ход событий, связанных с именем Степана Малого, до сих пор воссоздавался го имущественно по документам, опубликованным еще в XIX вв. В. Богишичем и С. бичем 7. Новых данных с тех пор почти не появлялось. Тем большее значение иМО издание в 1949 г. материалов из далматинских и черногорских архивов, предпринят С. Антоляком, 60 написанных по-итальянски документов представляют собой писък местных старост и донесения тайных агентов, адресованных венецианскому губернатор Боки Которской П. Чигонье в августе — сентябре 1769 г. Они дают широкую картин событий, связанных с прибытием русской эскадры, настроений среди местного населе ния, соотношения политических сил. Документы свидетельствуют, между прочим, г том, как разветвлена была шпионская сеть венецианцев, стремившихся противодейств. вать росту русского влияния на Адриатическом море.

Экспедиция русского флота в Адриатику в 1769 г. имела своим следствием актезн сотрудничество черногорцев с русскими моряками. С. Миюшкович обнаружил в Когор ском архиве документы о снабжении русской эскадры зерном в 1774 г. местные ту говцы обратились к властям с просьбой возместить им расходы по поставке 3: «per servizio dell' Armata navala russa» 8. Но еще интереснее данные о массовоM r ступлении на русскую службу жителей Боки Которской и далматинцев из окрестност. например, из общины Паштровичи. Несмотря на противодействие Венеции, десяткь и нанимались на русские военные корабли, в состав русского флота вливались и местны суда с экипажем до 50 человек 9.

Сотрудничество русских и черногорцев было продолжено и в последующие десят летия. «Ежегодник Морского музея в Которе» опубликовал несколько небольших рабо о судьбах Боки Которской под русским управлением в начале XIX в. И. Злокович, #

7 V. Bogišić. Prepiska lažnoga szara Stjepana Malog s Dubrovačkom peput (1771 — 1773). «Rad JaZU», kij. III, 1868; С. Љубић. Споменици о Шћопану Ма «Гласник српског ученог друштва», 2/11. Београд, 1870.

8 Sl. Mijušković. Grof Aleksej Orlov i jedan pomorsko-trgovački spor začut Kotoru 1774 godine. «Clasnik Pomorskog muzeja u Kotoru», 13. Kotor, 1965, str. 161

170.

9 Сл. Миіушковић. Учешће Бокеља у руској флоти на Медитерану за врие великог руско-турског рата (1769—1774). «Гласник Поморског музеја у Котору», Котор, 1962, стр. 145—159.

вот поче

пример, использовав интересные данные Дубровницкого и Которского архивов, показал, что прибытие русского флота в 1806 г. застало местное судоходство в состоянии торгового кризиса, начавшегося еще в 1797 г., после перехода провинции под власть австрий цев. Под русским управлением этот кризис был несколько смягчен - была налажена регулярная торговая связь на линии Адриатика- Константинополь, организован подвоз хлеба из Черного моря и тем самым улучшено снабжение населения продовольствием. Ударом для местного судоходства была французская оккупация Далмации му значительная масса бокельских моряков приняла участие в боевых операциях русского флота против французов. Только из одной общины Доброта на русскую службу поступило около 15 судов с экипажами от 22 до 53 человек. Каждый из моряков получал в месяц 4-6 талеров жалования и на 7 талеров питания. Часть бокельских моряков помогала русским, действуя как корсары, т. е. нападая на французские и союзные им дубровницкие суда. Количество захваченных кораблей было настолько значительным, что в г. Герцег-Нови была создана «Постоянная комиссия для раздела корсарского полона» 10. По данным, собранным В. Иванчевичем, дубровницкие суда захватывались и русскими моряками, начиная с весны 1806 г. За полтора года было захвачено 43 корабля, каждый в среднем по 150 г водоизмещения 1.

Этому же времени, 1806—1807 гг., посвящена обширная статья Й. Бероша о событиях в Далмации 12. В центре внимания автора значительно более самостоятельные выступления народных масс - восстания далматинских крестьян против французской ок купации. Эти выступления были замечены и описаны современниками событий; так, В. Броневский, участник экспедиции адмирала Д. Н. Сенявина в Средиземном море, рассказывает об энергичном восстании в небольшой области Полице (к югу от Сплита) в мае 1806 г. із Восстание, по словам В. Броневского, вызвали рекрутские наборы во французскую армию, вымогательства властей, репрессии по отношению к сочувствующим России; он отмечает симпатии к русским в этом крае, где население, в отличие от Черногории, было католическим.

Однако майское восстание в Полице не было единичным актом. В работе И. Бероша собраны многочисленные факты, доказывающие, что оно являлось звеном в продолжавшейся более года цепи народных восстаний в Далмации. Берош почерпнул эти факты не только из опубликованных в начале XIX в. свидетельств современников 14, но и в архивах, где он провел интересные разыскания, значительно расширив наши представления о ходе событий 15. Самое крупное восстание произошло в той же Полице ле70м 1807 г., когда стало известно, что французы собираются ликвидировать автономию, которой эта область пользовалась в течение столетий. Оно было намечено на 15 июня, но русская эскадра подошла к берегу 4-го и повстанцы выступили ранее намеченного срока. С русских кораблей было высажено около полутора тысяч солдат, в числе которых были черногорцы, бокельцы и жители прибрежных островов; восставшие поличане выставили 500 человек. Соединенными силами удалось заставить отступить французов, после чего к восставшим примкнуло еще несколько сел. Для французов создалась угрожающая ситуация, возникла опасность для их войск в Сплите, и лишь с огромным трудом генералам Тирле и Тесте удалось разбить объединенные силы русских и поличан. Но восстание продолжалось. В городе Омиш 600 русских солдат вместе с несколькими десятками поличан (во главе с князьями и священниками) три дня сопротивлялись превосходящим силам французов.

Последние бои развернулись в районе Макарской, где еще в начале июня один из русских офицеров сошел на берег и сообщил собравшимся крестьянам, что в Полице началось восстание. Но поднять местных жителей удалось только тогда, когда по свидетельству одного из современников, «русский начальник передал... письмо, которое содержало обещание императора Александра подтвердить жителям Приморья их права, если они примкнут к русским войскам».

В целом данные, приводимые И. Берошем, ярко характеризуют роль русских в освободительном движении в Далмации. Дело не в конкретных результатах совместной борьбы русских и далматинцев в начале XIX в. (политические и военные успехи были 10 I. Zloković. Pomorstvo Boke za vrijeme ruske uprave nik...», 1956, V. str. 111-123.

(1806-1807). «Glas

n V. Ivančević. Ruske zapljene dubrovačkih brodova g. 1806—1807. «Glasnik...», , str. 125-138.

12 J. Beroš. Pobune u Dalmaciji protiv Francuza 1806. i 1807. godine. «Zadarska evija», 1969, No 4, str. 263—287.

13 В. Броневский. Записки морского офицера, т. III. СПб., 1837, стр. 245 и сл. см. Е. В. Тарле. Экспедиция адмирала Д. Н. Сенявина в Средиземном море. М., 1954, тр. 84-86).

14 Например, из книги: G. Cattalinich. Memorie sugli avvenimenti succesi in Palmazia dopo la caduta della republica veneta... Spalato, 1841.

15 В обстоятельной монографии А. М. Станиславской приводятся данные только контактах русских с черногорцами в 1806 г. (см. А. М. Станиславская. Руссконглийские отношения и проблемы Средиземноморья 1798-1807. М., 1962, стр. 408-430). 4 История СССР, No 6

невелики), а в том, что эта борьба, как справедливо подчеркивает И. Берош, заметно укрепила славянское самосознание в этом крае и впоследствии, в 60-х годах ХІХ в. облегчила борьбу за воссоединение Далмации с остальной Хорватией.

существуе

поличанам.

Остается отметить еще одно обстоятельство. В русской науке давно устойчивый интерес к судьбам автономной хорватской области Полицы, к сравнитель ному изучению ее внутренней структуры в сопоставлении со структурой русской деревни 15. И в самом деле, поразительны черты сходства в крестьянском быту, общинных распорядках, даже в терминологии древней Руси и средневековой Полицы - Б. Д. Греков это убедительно доказал. Проходят столетия, и вот в начале XIX в. V русских, пришедших в Далмацию, наиболее тесные контакты устанавливаются с Трудно судить, какие обстоятельства сыграли здесь решающую роль - то ли исконные славянские традиции, которые в итализированной Далмации Полица смогла сохранить благодаря своей многовековой автономии, то ли укоренившаяся привычка к ношению оружия и вольнолюбие, явившиеся следствием все той же автономии. Но разве не до стоин внимания тот факт, что самую энергичную поддержку со стороны далматинцев русские нашли именно в старинной Полицкой жупе?

Оценивая в целом публикации, появившиеся в югославской печати, следует отметить, что они свидетельствуют об интересе исследователей к истории отношений Россия с южными славянами. Хочется надеяться на то, что будущие исследования позволят продолжить разработку этой важной темы на основе данных как из югославских, так и советских архивов.

М. М. Фрейденберг

16 Ф. Леонтович. О значении верви по Русской Правде и Полицкому статут сравнительно с задругой юго-западных славян. «Журнал Министерства народного про свещения», 1867, No 4; Б. Д. Греков. Полица. М., 1951.

MARY D A U. DANMARK OG SOVJETUNIONEN 1944—1949. (МЭРИ ДАУ. ДАНИЯ И СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В 1944-1949 гг.). Copenhagen, Munksgaard, 1969, 291 s.

Советско-датские отношения в период, избранный для исследования автором рецен зируемой книги, входят составной частью в круг более общих проблем - укрепления и расширения антигитлеровской коалиции в годы второй мировой войны, кризиса и рас пада коалиции после одержанной победы. Проблемы эти, как известно, принадлежат к числу коренных в истории международных отношений новейшего времени и уже мно гократно разрабатывались с разных политических позиций и на разном научном уров не. Однако советско-датский аспект этих проблем, как и вообще советско-скандинав ский, изучен сравнительно слабо. Автору рецензируемой книги даже кажется, что пое теме вообще почти ничего не сделано (стр. 9), но это впечатление ложно. Оно происте кает или из незнания, или из игнорирования советской научной литературы, этого хро ческого недуга многих западных историков, от которого не исцеляет даже знание рус ского языка 1. Мало того, Дау не сочла нужным назвать и труды своих соотечественн»ков по вопросам советской внешней политики (А. Стендер-Петерсена, П. Роде) и совет ско-датских отношений довоенных лет (Қ. Мольтке).

Значительно лучше М. Дау использовала первоисточники, особенно для военного периода: фонд движения Сопротивления в Государственном архиве Дании, некоторыдатские частные архивы, материалы устных интервью и письменных сообщений участ ников и очевидцев, в том числе некоторых прогрессивных деятелей, датскую нелег ную печать времен оккупации, важнейшую датскую и англо-американскую печать п левоенных лет, датские парламентские отчеты, некоторые документальные ИЗДАН и мемуары, и, наконец, центральные газеты и журналы нашей страны и международнот коммунистического движения.

1 Отношения СССР и Дании в военные годы специально рассматривались в кни автора этих строк «Внешняя политика скандинавских стран в годы второй миро войны» (М., 1967), получившей оценку и в датской печати («Historie. Jyske samlinger 1969, Raekke VIII, H. 2) - в том самом городе Орхус, где находится Датский внеш политический институт, выпустивший работу М. Дау в серии своих трудов под номе ром 2. Широкий отклик получила в Скандинавии книга Вл. Прокофьева «Север Европа и мир» (М., 1966), в которой видное место отведено Дании и советско-дат-т отношениям (рецензии на нее были опубликованы в датских газетах «Политикер» 1 февраля 1967 г. и «Берлингске Тиденде» за 12 марта 1968). Внешняя политика Да и борьба партий по внешнеполитическим вопросам в военные и послевоенные годы вещены и в кандидатских диссертациях некоторых советских историков (Ю. Комар Ю. Кудриной и В. Юдинцева).

Во введении Дау выставляет один из своих главных тезисов: послевоенная внешнеполитическая ориентация Дании была предрешена тем, что страна была освобождена силами западных союзников. Советская политика в отношении Дании до и после ее оси вобождения была, по голословному утверждению автора, тесно связана с демаркацией советской сферы влияния в Европе (стр. 10). Однако, анализируя доступный ей материал западных, в том числе немецко-фашистских (из архива посольства Третьей империи в Москве) источников о советской стратегии в Северной Европе в 1940 1941 гr.источников, враждебных нам, — Дау все же не находит доказательств какого-либо стремления Советского правительства включить Данию в пресловутую сферу своих интересов (стр. 13 — 18).

Первая глава («Контакт с Советским Союзом») содержит небезынтересный свежий материал об установлении отношений между СССР и борющейся Данией, то есть датским движением Сопротивления, кстати сказать, по инициативе последнего. В главе второй («В кругу союзников») рассмотрен вопрос о признании Дании союзной державой. Подобно другим датским буржуазным авторам, Дау сожалеет о нежелании Советского правительства в период войны формально признать официальную Данию своим союзником (стр. 38, 45, 49). Она, на наш взгляд, упускает из виду, что у Советского правительства не было сколько-нибудь веских оснований для такого признания - ведь основную информацию о датских внутренних делах оно получало от представителя Совета свободы Т. Дессинга, который, как последовательный антифашист, сам был против того, чтобы союзные державы поддержали недавних явных коллаборационистов («политиков») своей публичной декларацией. Дессинг возражал и против участия Совета свободы в совместном с бывшими коллаборационистами обращении к союзникам. Откладывая искомое признание, Советское правительство тем самым помогало левым деятелям Сопротивления в их переговорах с «политиками», заставляя последних ИДТИ на большие уступки Совету свободы. СССР в мае 1945 г. признал Данию союзником не потому и не после того, как выяснилось, что Дания не попадает в «советскую сферу влияния» (стр. 52), а потому и после того, как в освобожденной Дании образовалось новое правительство, отразившее — пусть неполно - в своем составе и программе требования сил Сопротивления и осудившее антисоветские акты датских властей 1941 г.

Предыстории образования датского «Правительства освобождения» посвящена третья глава. Касаясь роли советской дипломатии в этом вопросе, Дау утверждает, что именно она весной 1944 г. первая подсказала членам Совета свободы употребить их авторитет для определения также и послевоенных судеб страны (стр. 57). На самом деле, требование демократических реформ после освобождения страны было выдвинуто авангардом датского Сопротивления в 1943 г., задолго до первых встреч деятелей Сопротивления с советскими дипломатами. На это ясно указывает материал следующей главы («Датская компартия до октября 1945 г.»). При всех симпатиях к одной и порицании другой датской политической группировки советская сторона не оказывала на них какого-либо прямого давления. Дау сама показывает, что Совет свободы в его переговорах с «политиками» о составе будущего правительства ссенью 1944 г. по своей инициативе использовал в качестве «инструмента давления» на своих партнеров информацию Дессинга о советской точке зрения (стр. 63). Из книги МЫ узнаем, что А. М. Коллонтай, тогда посланник в Стокгольме, частично дезавуировала известную статью советского профсоюзного журнала «Война и рабочий класс» по датскому вонросу. «Русское правительство не имеет ни малейшего желания вмешиваться во внутренние датские дела»,- сообщал после беседы с Коллонтай один из деятелей Сопротивления (стр. 64). Советская миссия в Швеции поддерживала контакт и с кругами « политиков, обнаруживая, по мнению М. Дау, большую гибкость и широту и добиваясь тишь создания дружественного, независимого правительства левой ориентации, хотя бы на социал-демократической основе (стр. 72 — 73). Подчеркнем, что все это имеет ничего общего с «экспортом революции» и навязыванием «коммунистического режима», о чем твердят авторы целого ряда использованных М. Дау западных работ.

-

Характеризуя советскую политику в апреле мае 1945 г., во время освобождения Дании (этому посвящена гл. 5), автор возвращается к своему тезису о зависимости судеб Дании от ее освободителей, точнее от того из союзников, кто раньше овладел бы Северной Германией (стр. 100). Между союзниками и вправду не было соглашения том, кому из них надлежало освобождать Данию. Однако наш автор бездоказательно, потому и безуспешно, пытается убедить читателя, будто советские войска стремились скорее занять Данию, чтобы наладить там угодные Советскому Союзу порядки. По-кольку пересказ обзоров газеты «Красный флот» об операциях на Балтике весной 945 г. не подкрепляет ее домыслы, Дау привлекает другие материалы явно клеветниче- кого характера.

В отдельной главе рассказывается об освобождении датского острова Борнхольм Оветскими войсками в мае 1945 г. Сотрудничество между советскими военными и дат- Кими гражданскими властями автору приходится признать примерным (конечно, коз арные «русские стремились... произвести образцовое впечатление» — - стр. 116). Утвер* дение Дау, что «величайшая секретность окружала советские войска на Борнхольме» (стр. 115), несколько вянет при сопоставлении C записками датского журналиста