Изображения страниц
PDF
EPUB

ровской партии, разоблачает попытки буржуазных историков извратить истинную сущность «демократической» контрреволюции.

Тема монографии многопланова по содержанию и широка по своим территориальным границам. Совершенно естественно поэтому, что не все ее аспекты получили достаточно развернутое освещение. Да автор и не ставил цели раскрыть все вопросы темы, сознательно сосредоточив внимание на исследовании ее «белых пятен» (стр. 5). Эта задача успешно им решена.

М. Е. Плотникова

С. С. ХЕСИ Н. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ФЛОТ. М., «Наука», 1971, 487 стр., тир. 2800 экз.

Редко можно встретить работу по истории Октябрьской революции, в которой в той или иной мере не нашло бы отражение участие в ней военных моряков. Имеется большое количество и специальных исследований о роли флота в Октябрьской революции. Интерес к этой теме не угас до сих пор, о чем свидетельствует выход в свет за последние годы ряда книг. Монография С. С. Хесина представляется Нам наиболее значительной из них.

Автор впервые в историографии дает сводную картину участия моряков всех флэтов и флотилий в подготовке и проведении Октябрьской революции. Главная заслуга С. С. Хесина состоит в том, что он на конкретном материале флота показал особенности борьбы большевиков за вооруженные силы, основные направления Их тактИКИ вовлечения в революцию войска вообще.

Исследование событий в масштабе всего военно-морского флота позволило раскрыть политику по отношению к флоту, проводимую большевистской партией и противостоящими ей силами, показать общее направление развития революционной борьбы моряков в период от Февраля к Октябрю и специфику обстановки на каждом флоте и фло

тилии.

Еще одна особенность работы С. С. Хесина, связанная с масштабностью исследования событий, заключается в том, что автор, в отличие от большинства своих предшественников, рассматривает флот не в узкоспециальном отношении (корабли, береговые части и флотские учреждения), а более широко, включая в исследование базы и порты вместе с рабочими судостроительных, судоремонтных и других предприятий. Это позволило глубоко вскрыть связь матросов с революционным пролетариатом, показать руководящую роль рабочего класса.

Множество новых фактов, полученных в результате тщательного изучения архивных документов, прессы и литературных источников, позволили автору существенно пополнить наши знания по многим важным моментам истории Октябрьской революции, ряд вопросов осветить по-новому, более правильно и обоснованно. К числу таких вопросов относятся: состояние флотских большевистских организаций; соотношение борющихся сил на флотах и флотилиях; деятельность ЦК большевистской партии среди военных моряков; связь флотских большевиков с пролетариатом приморских городов; оценка ряда событий флотской жизни, например, Моозундского сражения и др.

В начале книги исследуется состав и состояние русского флота к началу 1917 г. На основании новых документов уточняется численность личного состава флота, дается классовая характеристика его, приводятся причины в целом высокой революционности матросов, анализируется состояние большевистских организаций на флотах и флотилиях. Монография свободна от преувеличений в этом вопросе, которые свой ственны многим мемуарам и некоторым работам историков. Автор показывает слабость большевистских организаций на Черноморском флоте и на флотилиях. Однако, по нашему мнению, он несколько переоценивает революционность Кронштадтского Совета в первые месяцы его существования.

свержении

В основных главах монографии рассматривается участие моряков B самодержавия; создание и укрепление легальных большевистских организаций на флоте; борьба большевиков за матросские массы, против попыток буржуазии удержать флот в своих руках; участие моряков в борьбе с контрреволюцией, в подготовке и проведении Октября.

Отличие монографии С. С. Хесина от предшествующих работ заключается в том, что в ней борьба партии большевиков дана в динамике, как единый, сложный и многосторонний процесс. Автор раскрывает методы борьбы не только большевиков, что делали и его предшественники, но и их противников - буржуазии и соглашателей, показывает засилие соглашательских партий, особенно на Черноморском флоте и флотилиях Северного Ледовитого океана, Каспийской, Амурской и Сибирской, альянс соглашателей и буржуазии. Такое рассмотрение дало возможность более полно вскрыть

трудности, стоявшие перед большевиками, и показать величие их победы за матросские и солдатские массы. Автор анализирует огромную работу ЦК партии и его представ гелей на флотах и флотилиях, прослеживает тесную связь В. И. Ленина с флотом в его руководство действиями революционных моряков.

Впервые в нашей литературе С. С. Хесиным дано цельное описание участия военных моряков, особенно балтийцев, в борьбе за власть Советов на территории всей страны, в том числе в районах, удаленных от морских побережий, куда моряки посылались ЦК партии или выезжали по просьбе местных организаций. Матросы, напраз ленные в качестве агитаторов и организаторов на периферию, а также оказавшиеся там в краткосрочном отпуске, выступали за линию большевистской партии и снискали слазу героев революции. Вообще книга насыщена именами моряков - участников Октября. Это придает ей большую конкретность и интерес.

Монография С. С. Хесина «Октябрьская революция и флот» знаменует заверше ние большого периода развития советской историографии участия флота в Октябрьской революции. Однако было бы ошибкой считать, что с ее выходом в свет все проблемы в этой области решены и исчерпаны. Напротив, работа С. С. Хесина нацеливает на дополнительное исследование ряда важных вопросов, которые в книге поставлены. -4 не решены до конца. На наш взгляд, к таким вопросам относится создание и деятет. ность большевистских партийных организаций военно-морских баз Кронштадта, Гельсингфорса, Ревеля, Севастополя и др. Ждут своих исследователей и флотские демокра тические организации советы военно-морских баз (Кронштадтский, Гельсингфорс ский, Ревельский, Севастопольский и др.), центральные комитеты (Центрофлот. ЦК Черноморского флота, Целедфлот, Центрокаспий, Центросибирь), Военно-морской ре волюционный комитет, и особенно судовые и береговые комитеты 1. Мало еще изучеты действия и поведение офицеров флота, а также офицерских организаций. Но пол-о стью исследована проблема использования материальных средств флота в интересах революции (кораблей, различного оружия и боеприпасов, средств связи и т. п.). Д сих пор дискутируется вопрос о кораблях и их диспозиции на Неве в период воору женного восстания. Словом, работы много, и направления ее ясны.

1 Пока имеется монографическое исследование лишь одной флотской демократ ческой организации. См. Н. Ф. Измайлов и А. С. Пухов. Центробалт. М,1%

И. Н. Соловьев

«ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЯЗИ СКАНДИНАВИИ И РОССИИ IX—XX ВВ.» Сборник статей *. Л., «Наука», 1970, 404 стр., тир. 1000 экз.

Ленинград, издавна бывший центром русской, а до войны и советской скандинавистики, порадовал всех интересующихся русско-скандинавскими отношениями сборником статей, в котором приняли участие историки, археологи, искусствоведы. Так в образом, в нем представлены различные стороны истории русско-скандинавских отр шений и экономические, и политические, и культурные. Важную часть сборника составляют источниковедческие работы.

В отличие от предшествующей литературы, где главное внимание уделялось р ско-шведским отношениям, в рецензируемом сборнике впервые столь широко представ лены русско-датские связи.

На основании статей сборника можно представить основные ЛИНИИ Эволю русско-датских отношений периода феодализма. Уже в XI в. русские имели непосред ственные торговые контакты с Данией, посещали эту страну, завязали с ней и ЕКОторые династические связи (см. очень яркую статью М. Б. Свердлова). Немыми свдетелями экономических и политических отношений России со скандинавскими странам остались восточные и скандинавские (в первую очередь датские) монеты, топография кладов и динамика распространения которых скрупулезно исследованы В. М. Потины С конца XII—XIII вв. наступил некоторый спад B русско-датских отношени причины которого убедительно вскрыл И. П. Шаскольский. Новый их подъем относится к концу XV в., когда в условиях быстрого роста и укрепления Русского государсты у него появились некоторые общие интересы с Данией. Борьба против монопольнст положения Ганзы на Балтике, вражда с Швецией, с которой Дания имела политиче ские конфликты, а Россия — территориальные споры, делали их естественными союз никами на рубеже XV и XVI вв. (см. статью Е. А. Савельевой) 1.

* Редколлегия: Н. Е. Носов, И. П. Шаскольский.

1 К сожалению, цитируемое Е. Савельевой сообщение К. Г. Стюффе о нахожден в Гданьском архиве письма Ивана III 1501 г. датскому королю Иоанну не соответ ствует действительности. Этого документа не было там, по-видимому,

XIX в., во время издания «Литовских грамот».

уже в ко

Хотя далеко не все политические Мотивы русско-датских отношений вскрыты И. П. Шаскольским, экономическая сторона этих отношений нашла тонких интерпретаторов в его лице и в лице Н. И. Казаковой. Размах торговли между Россией и Данией в течение XVI—XVII вв. охарактеризован И. П. Шаскольским на основе впервые произведенного им анализа русских документов Копенгагенского архива и ряда других источников, среди которых отсутствуют только данные зундских таможенных книг. Русско-датские отношения конца XVII - начала XVIII в. представлены статьей Л. И. Ивиной, раскрывающей весьма любопытную картину участия датского резидента Бутенант фон Розенбуша в строительстве русского флота.

История русско-норвежских отношений рассматривается в статье И. П. Шаскольского, который, в отличие от своих предшествующих работ на эту тему, центр тяжести переносит - и весьма правомерно на XVI в., когда Россия и Норвегия имели тесные контакты на севере.

Русско-шведские отношения позднего феодализма в рецензируемом сборнике представлены с новой стороны. Если ранее предметом внимания историков были экономические, политические и культурные отношения этих стран в XVIII в., то А. Г. Маньков сткрыл новую страницу их отношений в области истории права. При составлении проекта нового Уложения в 1720—1725 гг. в качестве одного из главных источников использовалось шведское земское, городовое и военно-уголовное право.

[ocr errors]

В статье об отношении датского временщика и раннего буржуазного реформатора Струензе к России М. А. Коган убедительно показывает, что внешняя политика Дании в продолжении 6 месяцев правления Струензе «была нацелена на сохранение добрых отношений с Россией». Читатель, однако, не получает столь же ясного ответа на вопрос, почему же датско-русские отношения в правление Струензе объективно ухудшились оба союзных договора были заключены до и после его правления в 1769 и 1773 гг. Автор, по-видимому, несколько искусственно выделяет датско-русские отношения клубка международных отношений начала 1770-х годов и не использует в полной мере новейших датских исследований по своей теме, например, А. Риисинг об отношении Ранцау к Струензе 2.

[ocr errors]

Статья Р. Ш. Ганелина «С. Ю. Витте и переговоры о торговом договоре со Швецией и Норвегией в 1895—1900 гг.» посвящена практически неисследованному (в том числе и В самой Скандинавии) сюжету. Статья целиком основана на материалах ЦГИАЛ. Другим ее достоинством, украшающим и сборник в целом, служит документальное приложение записки и донесения русских чиновников 1897—1898 гг. по вопросу о торговых отношениях со скандинавским королевством. Содержание этих документов лишний раз показывает лояльность царской дипломатии к шведским интересам перед лицом растущего конфликта между Норвегией и Швецией.

Не только по объему, но и по содержанию одной из важнейших в сборнике является статья В. А. Шишкина о становлении советско-скандинавских экономических отношений. Тема впервые как у нас, так и в Скандинавии раскрыта столь подробно и квалифицированно (привлечены, причем весьма кстати, материалы архива чехословацкого МИД). Поэтому автору легко прощаешь незнание скандинавских мемуаров и обзоров, посвященных целиком или частично той же теме 3. Из статьи мы узнаем, что торговые связи Советской России со Скандинавией во многом были прообразом позднейшей организации советской внешней торговли вообще. Одно мелкое замечание - норвежского посольства в нашей стране не было до 1942 г. (стр. 171).

О влиянии борьбы советского народа с гитлеровскими захватчиками на движение Сопротивления в Норвегии повествует А. М. Носков. Основные положения статьи убедительно обоснованы; его статью сильно портят, к сожалению, неточности и упущения 4. Хочется пожелать А. Носкову значительного расширения круга используемых источников. Настало, нам кажется, время полным голосом сказать 0 содружестве норвежских партизан и советского командования в Заполярье в годы второй мировой войны, от чего автор статьи напрасно воздержался.

2 «Historie. Jyske samlinger», bd. 2, h. 3, 1953.

3 Менее оправдано умолчание о статьях Р. Ф. Карповой по советско-скандинавским отношениям 1920—1924 гг. в «Скандинавском сборнике», тт. X и XII. Таллин, 1965 и 1967.

4 Квислинг 9 апреля 1940 г. не был провозглашен гитлеровцами премьер-министром Норвегии: объявив себя премьером, поддержку Гитлера он получил пост фактум. Сентябрьская забастовка 1941 г. в Осло возникла стихийно, и энергично пытались положить ей конец не только «соглашательски настроенные лидеры профсоюзов», но и коммунист В. Ханстеен, позже расстрелянный гитлеровцами якобы за организацию забастовки. Это видно из той же литературы, какую использует и сам автор (9-й т. «Истории нашего народа» Р. Кристенсена). Знаменитый отряд коммандосов — «рота Линге» возник после гибели самого Линге и назван его именем. Первый англо-норвежский рейд на побережье Норвегии был проведен еще до нападения Гитлера на СССР В марте 1941 г. Автор спутал две кампании гражданского сопротивления против регистрации для гитлеровского трудфронта весной 1943 г. и против мобилизации норвежской молодежи для участия в войне на Восточном фронте в первой половине 1944 г. (стр. 218—219).

Особый раздел сборника посвящен культурным взаимоотношениям Скандинав и России. Важное место занимают в нем статьи по археологии: это и первая в советской литературе обобщающая сводка данных о скандинавских древностях на русской территории (Л. С. Клейна, Г. С. Лебедева, В. А. Назаренко) и частные статьи c5 аттрибуции и распространении отдельных скандинавских вещей (В. П. Петренко И. В. Дубова). В особенности интересна первая статья, хотя не со всеми ее положе ниями можно согласиться. Вряд ли правильна методика авторов при выяснении про центного соотношения скандинавских с нескандинавскими курганами. Авторы исключают из подсчетов «этнически неопределимые» курганы, хотя в славянской стране это. несомненно, были славянские курганы. Другое замечание касается критериев отнесения рядовых, то есть бедных вещами курганов, к числу скандинавских: каменная оград вокруг кургана, находки в кострище обрядового печения, урна, поставленная на ГЛЕ няную и каменную вымостку, — все эти детали обряда встречаются и у славян, и сами по себе еще не дают возможности определить этническую принадлежность памятников. Кажется ошибкой отнесение статьи Л. Н. Семеновой в раздел культурных отношений, поскольку в ней идет речь об использовании шведских мастеровых, по преиму ществу пленных, в строительстве Петербурга в первой четверти XVIII в.

В связи с расширением тематики исследований в области русско-скандинавских отношений особенно важным становится вопрос об источниковедческой базе. Повышен ным интересом к этому характеризуются все статьи. Вместе с тем в сборнике есть слециальный раздел, названный, впрочем, не совсем точно. Он включает в себя публикацию неизвестных ранее в русском переводе источников (см. блестящую работу Е. А. Рыдзевской) и обзоры архивных фондов ЛОИИ, собрания П. К. Сухтелена в ГПБ и чист. источниковедческую статью Е. А. Савельевой, посвященную разбору одного из на!более значительных скандинавских повествовательных источников XVI в. - «Историв северных народов» Олая Магнуса.

В разделе «Источниковедение» общий и вместе с тем практический интерес пред ставляют три обзора — Р. И. Козинцевой, А. Д. Люблинской в соавторстве с И. С. Шарковой и (в меньшей мере) В. К. Щипанова. Все они раскрывают богатства ленинградских архивохранилищ. Источниковедческий раздел будет надежным подспорьем д советских и зарубежных коллег, которые обратятся к темам русско-скандинавских от ношений в будущем. Следует надеяться, что в сферу внимания ленинградских, как 7 всех советских скандинавистов в ближайшее время войдут и материалы на русском иностранных языках, хранящиеся в зарубежных архивах.

Различный уровень статей - обычная черта подобных изданий, и на него не стОт сетовать. Однако лучшего знания современной скандинавской историографии следс вало бы пожелать большинству авторов. А в целом этот сборник, явившийся резуль татом творческого содружества русистов и скандинавистов, представляет собой весьма отрадное явление в нашей историографии.

А. С. Кан, А. Л. Хорошкевич

П. А. ШАЦКИЙ. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ПРЕДКАВКАЗЬЯ В 18611905 гг. (Историческое исследование). Ставрополь, 1970 1.

Научно-историческая реконструкция целостной картины социально-экономически условий, определявших подъем российского крестьянства на революционную борьбу демократию и социализм, возможна лишь B результате обобщения большого числ исследований по аграрной истории отдельных районов. Предкавказье в этом отноше нии представляет особый интерес вследствие его ведущей роли в развитии аграрного капитализма, но и особую трудность ввиду чрезвычайной сложности социальной стру туры северокавказской деревни и сложившихся там общественных отношений. По сут дела, первую попытку преодолеть указанную трудность для пореформенного периода (1861—1905 гг.) сделал П. А. Шацкий в рецензируемой монографии.

Научное значение работы П. А. Шацкого, на наш взгляд, состоит прежде всего в том, что она вносит определенный вклад в только начинающееся у нас конкретное исследование проблемы развития капитализма «вширь» и «вглубь».

Как известно, в дореформенный период наблюдалось своеобразное «состязани: (кстати, недостаточно оцененное исследователями) двух тенденций в освоении Пред кавказья (и Юга вообще): с одной стороны, развитие новопоселенцами товарных фори сельскохозяйственного производства, начинавшего перерастать B капиталистическо а с другой — распространение на новые районы крепостничества. Чистое развитие этд

1 В сб. «Некоторые вопросы социально-экономического развития Юго-Восточной России». Ставрополь, 1970, 318 стр., тир. 1000 экз.

НИХ

тенденций подавлялось интенсивной военно-казачьей колонизацией, которая при отсутствии прямых крепостнических черт привела к созданию сословно-замкнутого казачьего землевладения на Кубани, Тереке и в Причерноморье. В Ставрополье, наоборот, сложилось землевладение государственных крестьян. Крепостное население оказалось весьма малочисленным. Все это предопределило очень своеобразные формы пореформенной колонизации Предкавказья, которой П. А. Шацкий по праву отводит BCIO начальную главу. Поток переселенцев в Предкавказье после реформы 1861 г. был исключителен: за 30 лет (1867—1897 гг.) туда прибыло более 1,5 млн. чел., из около миллиона - в Кубанскую область (за вторую четверть ХIХ в. в область прибыло 26 тыс. чел.). Под давлением этого потока царскому правительству пришлось пойти на отмену неприкосновенности землевладения казачьего сословия. Думается, однако, что автор несколько переоценил значение законов этого рода (1862 и 1863 гг.). В Предкавказье переселялись крестьяне менее обеспеченные, чем переселенцы в Сибирь и на Дальний Восток. А сословная замкнутость казачьего землевладения всей своей силой проявилась уже в том, что к концу XIX в. более половины населения Кубани составляли «иногородние», лишь часть которых имела усадебную (за плату) землю, а остальные (до 40%) не имели оседлости. В непротивлении царизма стихийным переселениям на Кавказ, на наш взгляд, более значительную роль играла русификаторская политика, чем стремление к насаждению капиталистического земледелия. Об этом говорит и активная деятельность властей по сгону с земли коренных насельцев Кавказских предгорий. Любопытен в монографии раздел о немецкой колонизации. Нельзя не согласиться с автором в том, что не какие-либо национальные качества немецких колонистов, а особо привилегированное положение (большие наделы, ссуды, льготы) помогло ИМ достигнуть успехов в хозяйственном развитии.

B

Непростой вопрос о том, какую роль в аграрном развитии края сыграли иногородние. На первый взгляд, в монографии имеется противоречие: малоимущие переселенцы оказали прогрессивное влияние на развитие хозяйства более зажиточного населения казачества. И тем не менее это было так, что убедительно показывается работе, несмотря на то, что хозяйственной практике иногородних сильно мешали всякого рода гонения. Работа подводит к заключению, что из экономического положения иногородних естественно вытекало требование национализации земли, поддержанное ими в ходе начавшейся в стране революции.

Более свободные условия поселения были на неказачьих территориях Ставрополья. Но, думается, автор недостаточно выяснил все обстоятельства того, что и здесь возник немалый безземельный слой «иногородних», с той же посаженной платой И ИНЫМИ проявлениями их дискриминации со стороны старожилов и властей. Автор прав, что зажиточной верхушке сложившихся ранее сельских обществ невыгодно было делиться с новопоселенцами землей, которую она на тех или иных основаниях могла эксплуатировать сама. Спорным, однако, остается положение, что тут сказывались сложившиеся общинные традиции, так как вернее было бы сказать, что зажиточные верхи использовали начавшую складываться общину в ущерб новопоселенцам, предпочитая эксплуатировать их в качестве безземельных наемных рабочих. Впрочем, это явление должно еще, видимо, изучаться, тем более, что и для 80-х годов автор сообщает сведения о слабой заселенности края, особенно Терской области, где в 1896 г. не обрабатывалось 700 тыс. дес. удобной казачьей земли, а согнанные с нее горцы и иногороднее население страдали от малоземелья (стр. 272).

Любопытные данные привел П. А. Шацкий 0 наделении землей казачьей старшины и русских чиновников на Кавказе, наживших на ее продаже немалые капиталы. К сожалению, эти данные обнаружены лишь по трем отделам Кубанской области. Большой интерес представляет вторая часть монографии исследование собственно сельского хозяйства Предкавказья. Автор показал, что до самого конца XIX в. пресбладающей отраслью было экстенсивное животноводство, что естественно для ранних этапов развития капитализма «вширь», но уже первые шаги в интенсификации скотоводства были предвестниками того, что неумолимый закон капиталистической земель ной ренты начинал оказывать влияние и на этой колонизуемой окраине. Особенно ярко это влияние сказалось в стремительном развитии иной тенденции вытеснения скотоводства (даже и недавно развившегося тонкорунного овцеводства, переставшего окупать ренту) зерновым хозяйством, торгово-экспортными полевыми культурами. Однако автор не задался решением увлекательной задачи выяснить изменения в соотношении ренты и прибыли с земель, сопровождавшие, безусловно, процесс смены профилирующих отраслей сельского хозяйства.

Исследование П. А. Шацкого привлекает еще тем, что он с любовью и знанием дела прослеживает изменения в развитии производительных сил земледелия в Предкавказье в период его интенсивного заселения, раскрывает богатый опыт, накопленный ходе хозяйственного освоения территории. Нельзя не согласиться C автором, что опыт тружеников отечественного земледелия даже той далекой поры во многих случаях не потерял своего значения и для нашего социалистического земледелия.

Б

Следует также отметить, что автор не замыкается в сфере чисто аграрных проблем, а рассматривает их в тесной связи с общим развитием края. В частности, хорошо

« ПредыдущаяПродолжить »