от общего хода исторического и прежде всего социально-экономичего развития страны в целом. Правда, отмечается, что в России и в конXVIII и в конце XIX в. доля городского населения была весьма низ. Это верно. Но соотношение городского и сельского и даже землеьческого И неземледельческого населения И изменение этого тношения еще не раскрывают характера социально-экономического оя, всей глубины сдвигов в историческом развитии. Так, по данным еписи 1897 г. в Европейской России городское население составляло мерно 13%, торгово-промышленное — 24%, а доля промышленности, нспорта, строительства и торговли в национальном доходе в 1900 г. нялась 40% 3. Ничего не говорят авторы и о том, что из феодальной арной страны, какой была Россия до отмены крепостного права, к алу XX в. она превратилась в развитую капиталистическую державу. но, что по общему уровню экономического развития она далеко отвала от наиболее передовых стран и ней были широко распростраы остатки феодализма. Но по характеру организации капиталистичего производства, его формам, концентрации, темпам индустриального вития она не уступала и высокоразвитым странам. Все это общеизвестно. Напоминать же об этом приходится потому, игнорирование очевидных фактов позволяет авторам сборника снять рос о коренных факторах, определявших облик крестьянства и его ьтуру, отказаться от выяснения тех сдвигов, которые имели место в азе жизни и воззрениях крестьян в рассматриваемую эпоху, и предвить их как нечто данное и неизменное.

Во-вторых, авторы подменили анализ сложного социального и сослово состава населения страны и тех изменений, которые происходили в под воздействием экономического развития, делением на «низы» и рхи», «элиту» и «массы». Тем самым был открыт путь к трактовке их социальных категорий, как «крестьянство», «интеллигенция», «обство» и т. д., как внутренне однородных и качественно однотипных Е ение всего XIX в. Это же дало возможность представить государство нечто надклассовое, противостоящее и «низам» и «верхам». Наконец, привело к отрыву крестьянского вопроса от интересов и устремлеразличных классов, социальных слоев и групп. История борьбы разных общественно-политических течений за решение крестьянского роса превратилась в движение чисто теоретических представлений. юда необоснованные аналогии, надуманные линии развития. Напри•, авторы утверждают, что крайней формой выражения основной идеи адников, якобы стремившихся поднять крестьянство до уровня друклассов, было «марксистское решение крестьянского вопроса, котосостояло в низкой оценке крестьянства, ликвидации его полностью ем устранения различий между городом и деревней и между умственм и физическим трудом» (стр. 279). Только полное непонимание маркма могло привести к подобному выводу.

В-третьих, раскрытие исторической специфики того или иного класса социальной группы в какой-либо стране требует сопоставлений с тими странами. Авторы же сборника всячески избегают таких соповлений. Оно и понятно. В противном случае пришлось бы отказаться голько от многих частных выводов, но и от самого тезиса о специфичги и неповторимости всего образа жизни, облика и представлений стьянства в России.

3 «Опыт исчисления народного дохода по 50 губерниям Европейской России в --1913 гг.». М., 1918, стр. 67.

Как видим, исходные посылки рассматриваемой концепции несостся тельны методологически и основаны на игнорировании важнейших бований научного анализа. Посмотрим теперь, в какой мере общие по строения авторов введения и послесловия подкрепляются конкретно-и торическими статьями сборника.

По содержанию статьи сборника разделяются на две группы. К пој вой из них относятся статьи, в которых авторы пытаются раскрыть сво образие образа жизни, «культуры» русского крестьянина; ко второй статьи, освещающие крестьянский вопрос, его постановку «общество и решение правительством.

Анализ первой группы статей следует начать с работы М. Матосы «Крестьянский образ жизни». Составители считают ее одной из це ральных в сборнике (стр. 265). Эта статья обращает на себя вниматі двумя моментами. С одной стороны, автор проявляет определенные стр патии и сочувствие к крестьянству. Однако, с другой стороны, добр намерения автора не привели к объективному освещению образа жиз крестьянства. Трудно сказать, что здесь сыграло большую роль — обш концепционные установки или недостаточное проникновение в сюЖЕ В статье дана характеристика жилищ, одежды, пищи крестьянина. Н большой раздел посвящен «экономической основе» крестьянского быт Здесь наряду земледелием отмечаются промысловые занятия кресты и их отход на заработки. Общую картину крестьянского быта автор і полняет описанием жизни условной семьи Ивановых. Это универсальн «средняя» семья была не особенно богатой и не слишком бедной, не «г сталой» и не «передовой» (стр. 1). Подробно описываются обряды, се занные с рождением, свадьбой и смертью, а также с празднованием ро дества, пасхи, масленицы, крещения и т. д.

Основной вывод автора таков: «События всей жизни крестьяни происходили в мире, центром которого была церковь на селе. Церко была местом Бстречи небес, земли и исподней. С небес к алтарю и пол в склеп вот крестьянская axis mundi («ось жизни»). Но для кажд семьи существовала еще одна второстепенная ось, которая проход через его собственную избу» (стр. 39).

Да, образ жизни крестьянина России XIX в. был достаточно пат архальным и примитивным. Но он не был столь удручающе однообр ным. Интересы крестьян не ограничивались лишь соблюдением тради онных праздников и ритуалов. Крестьянин интересовался окружают. его миром и имел о нем свои вполне рационалистические представлен Автор игнорировал такие стороны крестьянского «образа жизни», как в выки и знания крестьян, их интерес к просвещению. Вследствие эт статья имеет скорее характер этнографического описания, а не истори

ского исследования.

В этой связи надо сказать об источниковедческой базе работы. В. лом она крайне бедна. Автор прошел мимо большого круга различа данных о быте и нравах, навыках и знаниях крестьян XIX в., собраны современниками и во множестве публиковавшихся в различных пер дических и других изданиях того времени. Статья основана прежде в го на этнографических работах общего характера. Достаточно сказа что из 62 ссылок более половины сделаны на известное издание сов ских этнографов «Народы мира» (том по европейским народам най страны). Издание это вполне добротное, но, учитывая его научно-пол лярный характер, для специальной статьи об образе жизни крестьянст ограничиться им никак было нельзя.

Другим крупным недостатком статьи является то, что крестьянск сбраз жизни рисуется вне связи с общим ходом исторического развитя

без учета изменений, которые имели место в этом развитии, наконец, при игнорировании того, что крестьянство не представляло чего-то единого ни в экономическом, ни в социальном, ни в культурном отношении. Автор счел возможным и достаточным «дать описание крестьянского образа жизни в обычных условиях 1860 года, накануне раскрепощения» (стр. 1), т. е. ограничиться лишь одним из периодов. Вопрос о том, какие изменения происходили в крестьянском образе жизни в XIX в. в связи с развитием промышленности, втягиванием деревни в товарно-денежные этношения, расширением неземледельческих занятий крестьян, углублением расслоения крестьянства и т. д. даже не ставится.

Не только в пореформенное время, когда развитие капитализма, ломая патриархальщину, радикально меняло образ жизни, идеологию и психологию крестьянина, но и в предреформенную эпоху в быту крестьинства и в его представлениях происходили существенные изменения. Иногочисленные факты об этом приводятся в работах советских историков4. Дополним их лишь несколькими выдержками из обширной колтекции описаний середины XIX в., хранящейся в архиве Русского георафического общества. Так, автор описания быта крестьян Московской убернии указывал, что на быт, нравы и обычаи крестьян губернии большое влияние оказывает Москва, изменяя их 5. Даже такой вид досуга развлечения молодежи, как посиделки, принимал иной характер. «Чем Ближе селение к Москве,- отмечал автор описания,ринимают характер, ближайший к вечеринкам небогатых купцов и мецан» 6. Священник Соколов, описывая Высоцкую волость Судогодского езда Владимирской губернии, писал, что «молодежь старину забывает деревенские стали подражать городским» 7.

тем посиделки

Весьма существенными были и различия в образе жизни отличных по воей состоятельности прослоек крестьян. Они были особенно заметны среде промыслового крестьянства. Так, в описании знаменитого села Тавлова (Нижегородская губерния) читаем: «Народ ремесленный суходав, напротив, торговые дородны... Торговые имеют приличный и стройый стан и не отличаются какой-либо общею, слишком ненормальной осоенностью организма... Ремесленники слабосильны, но несмотря на 10, днакож, весьма деятельны, проворны и ловки.. В доме ремесленника роме лавок всю мебель составляют стол и несколько небольших скамек... Но внутренность домов павловской знати украшена и обмебелироана весьма прилично и не без вкуса». «Жители Павлова по умственным пособностям — народ даровитый, понятливый и сметливый. К учению меют большую склонность, поэтому в Павлове много грамотников. Из огатых крестьян у некоторых есть даже довольно порядочные библиоеки и при начитанности эти люди рассуждают о многом не глупо» 8. Авop описания села Варежа Муромского уезда Владимирской губернии казывал, что «роскошь в одежде и в пище по селу Павлову, как славсму в здешних краях, начинает усваиваться и варяжанами» 9.

Разумеется, Павлово и подобные селения не определяли общей карины. Но на их примере ярко видно, что «образ жизни» крестьянства

4 См. Н. М. Дружинин. Государственные крестьяне и реформа П. А. Киселеа, т. II. М., 1968; И. Д. Ковальченко. Русское крепостное крестьянство в первой оловине XIX века. М., 1967; Н. П. Гриценко. Удельные крестьяне Среднего Поолжья (Очерки). Грозный, 1959 и др.

5 Архив Русского географического общества, разряд ХХII, д. 17.

6 Там же, д. 18, л. 127.

7 Там же, разр. VI, д. 19, л. 2.

8 Там же, разр. ХХІІІ, д. 85, лл. 1—2.

9 Там же, разр. VI, д. 37, л. 25 об.

даже в крепостную эпоху не был однообразным, во-первых, и неподвиАным, во-вторых. Если при этом учесть, что после отмены крепостног права изменения, лишь наметившиеся до реформы, приобрели массовы и радикальный характер, то необоснованность общих заключений Матосьян станет вполне очевидной.

Если статья Матосьян в основном посвящена характеристике кресто янского быта, то цель работы Д. Тредголда «Крестьянин и религия» анализ духовной сферы крестьянской культуры. Автор статьи прежд всего пытается опровергнуть мнение тех исследователей, которые пола тают, что русское крестьянство в силу своего невежества не знало рел тиозных доктрин и потому его религиозность была чисто внешней. «На сколько МОЖНО заметить, - пишет Тредголд, - само русское CACE «крестьянин», употребляющееся почти шестьсот лет, происходит от Chr stian (христианин). Очевидно, сама этимология слова является специ ческой лишь для русского языка» (стр. 72). Таким образом, религи ность является как бы органически присущей русскому крестьянину носителю уникально «низкой» культуры (стр. 97).

-

Идея «высокой» и «низкой» культур, «великой» и «малой» традиц является центральной в работе Тредголда. В ней есть даже специальны раздел «Высокая и низкая культуры». И хотя, по мнению автора, крестянская культура не была автономна, тот социальный барьер, котор. существовал между московскими царями и вассалами (позднее имГО ратором и придворными советниками), с одной стороны, и крестьянс BOM с другой, задерживал рост национального самосознания. Раск между «верхами» и «низами» углубился в XVIII в., когда дворянст

вступило на путь «вестернизации», а крестьянство оставалось в прежн положении. Так, «русское крестьянство в течение столетий было отчу + дено от лучших интеллектуальных, моральных сил цивилизации» (ст 104—105). В итоге развитие двух культур пошло разными путями. Вер ре религиозной это выразилось в том, что одновременно, как на «выс кую», так и на «низкую» культуры оказали влияние западноевропейс религиозные течения, в частности немецкий протестантизм (стр. 98В результате, с одной стороны, быстро развивался процесс секулярн ции интеллигенции, связанный, в конечном счете, с движением впетс по пути «вестернизации». С другой стороны, внутри «низкой» культур: тоже произошел раскол. Он выразился в сектантском движении, в выд лении самостоятельных церковных общин. Это якобы свидетельствова о том, что «низкая» культура отколовшегося крестьянства клонилась «первобытной» культуре (стр. 106). Одновременно автором статьи подче кивается особая устойчивость религиозности крестьянства. «Расколь» ки перестали быть православными, но оставались верующими христи нами...,,Крестьянин“ (krestianin) остался „христианином" (christian пусть и не обязательно православным, и таким остается по сей день, в зывая раздражение у советской власти и ученых» (стр. 106). Таким разом, основной чертой духовного облика крестьянина, по Тредголо были отсталость и неискоренимость религиозных представле крестьян, являвшиеся неодолимой преградой на пути «Вестер

зации».

Прежде всего надо указать на то, что Тредголд явно искажает ко тину, когда пытается характеризовать религиозные представле крестьян через призму сектанства. Последнее, как известно, не получа сколько-нибудь широкого распространения. Так, по данным Министерс ва внутренних дел, в начале 60-х годов XIX в. в России насчитывало» в различных сектах 220 тыс. человек 10. Даже если увеличить эту циф 10 «Энциклопедический словарь издательства Гранат», т. 37, стр. 601.

есколько раз, учитывая, что она неточна и что старообрядцев, видимо, ло больше, чем сектантов в собственном смысле, то и тогда она будет тавлять ничтожную долю по отношению к общему числу населения. едовательно, утверждение том, что крестьянская культура >нилась к первобытной культуре, является совершенно несостоятель

M.

Далее, автор не признает, что сектанство представляло собой не прорелигиозное, но и в значительной степени социальное движение. воем религиозном аспекте оно действительно было шагом назад сравтельно с государственной религией. Однако его социальное содержабыло в значительной мере выражением протеста крестьянства пронеравенства и эксплуатации, т. е. находилось в русле борьбы за обственный прогресс.

Наконец, необоснованны утверждения о незыблемости религиозных дставлений и всего духовного облика крестьян. Во-первых, крестьяне самосознание далеко не исчерпывалось лишь их религиознЫМИ еждениями. Характерно, например, что в своем стремлении обрести боду, широко распространенном в последние предреформенные десяетия, крепостные крестьяне почти никогда не апеллировали к релизным аргументам. Наоборот, их доводы базировались на жизненной ике. Многочисленные данные об этом содержатся в известной многоиной публикации документов «Крестьянское движение в России в X— начале XX в.», изданной под редакцией академика Н. М. Дружиа. Приведем всего один пример. В начале 50-х годов XIX в. возникло нение крестьян в некоторых имениях Нижегородской губернии, вынное слухами о том, что крестьянам якобы дарована свобода. Чинов, расследовавший причины волнения, писал: «Крестьяне стали отгать всякое право собственности, утверждая, что богатые не вправе и владеть капиталами, а обязаны их делить с бедными; и коль скоро бода уравнивает всех лично, то и состояния с правом собственности іжны быть уравняемы» 11. Отказываясь повиноваться помещикам, стьяне ссылались на то, что некогда все они были казенными. Сугубо ктически-рационалистический подход был присущ крестьянству в огочисленных тяжбах подобного рода.

Во-вторых, со временем менялся весь духовный облик крестьянства. 1 перемены были заметны уже в конце крепостнической эпохи. Так, В. Головин (впоследствии министр просвещения), объезжавший пеотменой крепостного права ряд губерний Центральной России, отмев своих записках, что «в крестьянах замечается вообще какое-то вственное пробуждение и проявление как бы чувства собственного тоинства». Указывая на различия в воззрениях стариков и молодых, писал, что «на молодых крестьян жгучая мысль о «вольности», о «свое» сильно действует, воспламеняет их и кипятит кровь, видоизменяя представления о законности, нравственности, своих обязанностях к у и т. д.» 12.

Следовательно, Тредголд не видит даже того, что видели царские повники и закоренелые крепостники. Не обращается он и к источни1, которые позволяют всесторонне осветить как религиозные представия, так и другие стороны самосознания крестьян. Свои аргументы он пает в основном из устаревшей и прежде всего зарубежной литера

11 «Крестьянское движение в России в 1850-1856 гг. Сб. документов». М., 1962, 123.

12 Там же, стр. 16.