таблица показывает только продажу напитков. Часть их потреблялась в самих имеих, поэтому общее производство спиртных напитков фактически было большим. Осоно, если речь идет о пиве. Например, в том же Мазстраупе на месте потреблялось до овины произведенного пива (главным образом, «столовое пиво» — Tafelbier), общее его производство в среднем за год составляло сначала 175 бочек (в период 1715— 2 гг.), потом - 436 бочек (1741—1747 гг.), 558 бочек (1749—1755 гг.), 415 бочек 64-1766 гг.), 355 бочек (1813/14 гг.) и, наконец, 131 бочка пива в 1817/18 хозяйственгоду. Как видно на этом примере, переход к интенсивному производству водки отнюдь не зу привел к сокращению пивоварения. Достигнув своей кульминации около середиXVIII в., пивоварение (и соответствующие расходы зерна на него) начало уменьься только с 60-х годов. Однако еще и на рубеже ХVIII—XIX вв. оно занимало езное место в хлебном балансе имений. В гораздо меньших масштабах (5—10%) «внутреннего потребления» использовалась производимая водка. Почти вся «обык— энная», или «половинная», водка (Halbbrandwein) шла на продажу. Поэтому приненные в таблице цифры несколько занижают масштабы винокурения, которое росло лее быстром темпе (сравнительно с пивоварением) и заняло господствующее поло-ие в «питейном промысле» примерно с 60-х годов XVIII в. Где, на каких рынках помещики продавали продукцию пивоварения и винокурения? этот счет мы располагаем вполне надежной информацией. Пиво находило себе покулей почти исключительно в собственных корчмах каждого имения. Это видно, к меру, из «корчемных книг» Мазстраупе, полностью сохранившихся за период 1741— гг. Здесь в трех местных корчмах, а также при мельнице продавалось ежегодно по -300 бочек «корчемного пива» по твердой цене— 52—54 марки, т. е. 11/3 рейхсталера, очку. Начиная с 1749/50 хозяйственного года появляется и более дешевое, «народпиво явный показатель стремления мызной администрации увеличить продажу среди местного населения. В имениях замка Цесвайне насчитывалось 6—8 корчем роме того, трижды в год здесь функционировала ярмарка. Записи о продаже пива эсвайне (70-е годы) неизменно сопровождались отметкой: «in den Krügen und auf Jahrmärkten», цена же пива всегда обозначалась в рейхсталерах (1,25 талера за y). Несколько иначе обстояло дело в Айзкраукле. Здесь за 11 месяцев 1795/96 хотвенного года было продано в трех мызных корчмах 445 бочек, на самой мызе—12 к, а 306 бочек — поблизости, в Яунелгаве (следует думать, что также — в господкорчмах); при этом цена во всех случаях была одинаковой 1,5 рейхсталера за у. Наконец, в том же Мазстраупе в первой четверти XIX в. было уже четыре корчв которых продавали несколько сортов пива, рассчитанных, очевидно, на разного ебителя. Наиболее ходкое, «корчемное» или «обыкновенное» пиво продавалось месткрестьянам в 1813/14 году по цене 56 марок за бочку, а «бутылочное» или «двойпо 125 марок за бочку; при этом первый, «народный» сорт пива обеспечиэт 2/3 до 4/5 всего дохода. Помимо корчем, пиво продавали на самой мызе Мазстрауа рыночной площади одноименного местечка и на почтовой станции. Так или иначе, Али почти все пиво, предназначенное к продаже, реализовалось на территории самоения или в непосредственной близости от него. Широкое производство водки, судя по документам, в Мазстраупе развернулось в середине 30-х годов XVIII в. Согласно «корчемной книге» 1734—1735 гг., здесь одно перегоняли около 30 пур зерна (каждый «вар» - 3 пуры), получая таким пу300 штофов водки, большая часть которой (75%) продавалась в упомянутых выше мах. Доходы по этой статье оставались примерно на одинаковом уровне (около Рейхсталеров ежегодно) на всем протяжении 40-х начала 50-х годов, но в 1754 55 гг. они возросли до 235—252 рейхсталеров. Это объясняется тем, что раньше в ии продавалась «немецкая» водка по цене приблизительно 6,5 марок за штоф. ная с 1753 г., в корчмах стали сбывать также водку более низкого качества, но и более дешевую (по 4 марки за штоф). В 1754 г. в корчмах Мазстраупе продаваглавным образом дешевая водка, а в 1755 г., она вытеснила «немецкую» водку нательно. Результат не замедлил сказаться: количество проданного товара возроиногократно, а доходы с корчем- в 2,5 раза. В 1764—1765 гг. ежегодное производводки достигло 8700 штофов. Так как внутри имения потреблялось только 13 бочек 1732 штофа), можно предположить, что водка предназначалась, B основном, даже. Где именно, в данном случае установить не удается, однако имеющиеся по другим определенно указывают на ведущую роль ЕННЯ a. мызам местного «B Зозьмем, например, Цейсване. Здесь в 70-е годы XVIII в. ежегодно выкуривали по 140 бочек «обычной» водки («Ord. Brandwein») и почти всю ее продавали. Наep, в 1770/71 хозяйственном году из 104 бочек было реализовано: 78 бочек ах и на ярмарках» (штофами), 16 бочек — тоже на месте, но крупными партиями ько 10 бочек отправлено в Ригу для розничной продажи. Заслуживает внимания цая разница в ценах на местном и более отдаленном рынках. За четыре хозяйстых года (1773—1776 гг.) проданные «в корчмах и на ярмарках» 345 бочек (т. е. 4) пошли по цене 15 рейхсталеров, отданные же оптовикам 130 бочек водки ория СССР, No 5 всего лишь по 6-8 рейхсталеров за каждую бочку. Местная розничная продажа водки бы следовательно, наиболее выгодной. Аналогичное положение видим в Айзкраукле, где в четырех мызных корчмах по чали за каждую бочку проданной водки 14-15 рейхсталеров, на самой мызе талеров, а при продаже ее оптовикам - лишь по 9—11 талеров. Тут разница в цав как видим, не столь значительная, как в Цесвайне. Быть может, именно потому в дельцы Айзкраукле Шульцы находили для себя выгодными сделки с купцами-опто ками. Приблизительно половина всей проданной в 1795/96 г. водки (97,5 бочек i 51,5%) была реализована на стороне, крупными партиями, через посредничество стенмейера, Венделя, Бема, Преториуса и других торговцев барона Шульца. Куда направлялся этот товар в дальнейшем — утверждать труп В метрологических выкладках самого Шульца, касающихся «рационального» виног ния, рижские меры (бочка, штоф) обычно сопоставляются с петербургскими (вед что как будто указывает на возросшее значение русского рынка, открытого для ляндской водки с 1766 г. постоянных клиен Широко известны также свидетельства современников (например, Яннау) от что почти 2/3 лифляндской водки вывозилось в русские губернии. Конкретный хозн венный материал, имеющийся в нашем распоряжении, является слишком «локальн для того, чтобы подтвердить или опровергнуть приведенный тезис. Но данные по п нию Мазстраупе, относящиеся к началу XIX в., свидетельствуют о превалирующем чении местного, главным образом сельского рынка для водки. Так, в 1813/14 г. а было продано: в трех мызных корчмах и на самой мызе — 67,5 бочек; поблизост Ульброке - 41,5 бочка и в Ригу было отправлено 68 бочек водки. Несколько по в 1817/18 хозяйственном году (за который имеются наиболее точные данные) зал о вывозе водки в Ригу нет. В этом году из Мазстраупе было продано: на самой 17 бочек по 50—60 копеек за штоф, в четырех мызных корчмах-61,5 бочка по не ной цене 60 копеек за штоф и 31,5 бочки - в ближайшем округе указанного им (в Айнажи или в местечке Мазстраупе) по несколько более низким ценам, а именн 46—50 копеек за штоф. Ориентация мызного винокурения на местные, сельские ра в этом последнем случае не подлежит сомнению. Степень товаризации хлебных доходов, поступавших в господский амбар от уро с мызных полей и от крестьян в виде фиксированной повинности, определяется отн нием проданной хлебной продукции (зерно + напитки) к сумме всех зерновых л глений брутто. Соответствующие среднегодовые показатели приведены в табл Общая товарность хлебов была очень значительной на всем протяжении Изучае периода (30—70%). Сколько-нибудь заметной тенденции, например, в сторону пов ния доли товарной продукции (даже сравнительно с XVI—XVII вв.) не обнаружи ся. Но в то же время менялась существенно форма реализации хлебных ИЗЛИ продажа зерна в «сыром», непереработанном виде все более уступали место про спиртных напитков и особенно водки. В этом и состояла интенсификация рыночных зей помещичьего хозяйства, как специфическая черта именно XVIII в. К числу кул пользовавшихся большим спросом на рынке, относились прежде всего рожь и че в «сыром» и переработанном виде. Продажа овса, подчас в очень широких разм (например, в Цесвайне), не была повсеместным явлением. Разница в цифровых го телях по отдельным периодам обусловливалась, по-видимому, такими факторами. рыночный спрос на те или иные продукты (колебания цен на зерно), транспортные можности того или иного имения, а также неодинаковая структура господских дом (высев хлебов на полях самой мызы, состав крестьянских повинностей, а также ношение мызного и крестьянского секторов земледельческого хозяйства). Прочие статьи денежного дохода феодальных владельцев, хотя и не имевши шающего значения (см. табл. 2), все же требуют краткой характеристики. В степени была связана с рынком, к примеру, такая отрасль мызного хозяйства, как вотноводство? Судя по данным конца XVIII в., когда продажа скота и проду животноводства обеспечивала всего лишь 4—7% денежного дохода, его товарный тенциал был весьма ограниченным. Значение животноводства в хозяйстве характер ет соотношение между поголовьем скота и размерами мызного высева, которое можно становить для ряда имений. Как показывают данные таблицы 6, одна голова крупного рогатого скота (волы и коровы, исключая телят) приходилась на 3—6 пур высева на осподских полях. Поголовье скота в Мазстраупе, судя по косвенным указаниям (расходы хлебов и ена по «Hoffmutterei»), было довольно значительным уже в 1715—1732 гг., однако в оследующий период темп роста мызной запашки явно опережал развитие животноодства на мызах. Волов в живом виде здесь продавали лишь от случая K случаю; записях 30-х годов имеются указания на откорм свиней, на частый убой скота В 1735 г. 30 воловьих шкур), а также наличие запасов коровьего масла (в 1733 г.бочонков). Можно предполагать, что чаще всего поступали отсюда на рижский рынок менно масло и мясо, однако масштабы этих продаж, а также роль в денежных постулениях нам неизвестны. В 40—50-е годы в Мазстраупе скармливали скоту (не считая ошадей) ежегодно по 150—200 пур ячменя и овса, терминология же источника явно меет в виду не только обычное содержание наличного поголовья, но и специальный гкорм на убой волов, свиней, поросят, овец или птицы. Однако подробные записи о эм, сколько подвод навоза было вывезено на озимое и яровое поля (например, зимой весной 1763/64 гг. 8165 возов), наводят на мысль, что именно удобрение пашни под теб, а не продуктивность скота в отношении мяса, молока или шерсти интересовало ладельца в первую очередь. В других имениях, о которых имеются данные за 70—90-е годы, откорм волов для юдажи практиковался регулярно. Так, в Цесвайне ежегодно продавалось по 30 — ) голов (приблизительно 1/3 наличного поголовья); в Айзкраукле в 1795/96 гг. было родано 18 волов (1/3 часть всего поголовья). Интересно, что иногда волов с целью репродажи приобретали на стороне. Так, в Цесвайне в 1770/71 г. было куплено 15, Айзкраукле в 1795/96 г. — 5 волов. Коммерческий смысл таких операций виден из сооставления цен: купленный «худой» вол обходился в Цесвайне в 3—4 рейхсталера и Айзкраукле 4—6 рейхсталеров, откормленные же волы продавались соответственно по -8 и 8—14 рейхсталеров. В обоих этих имениях время от времени продавался также угой живой скот: свиньи, яловые коровы и овцы, систематически поступали на рынок Ісло, сыры, шерсть, птица и т. п. В имениях замка Цесвайне за четыре хозяйственных да (1773—1776) оказались проданными 450 «четвертей» коровьего масла (весь сбор), 370 сыров (тоже весь сбор), 50,5 пудков («лисфунтов») шерсти (70% мызного сбора) около 1400 кур. В Айзкраукле, по неполным данным, за 12 месяцев (III/1795—11/1797) гло продано масла - 91,5 пудков (63% от сбора), шкур разных - 22 шт., 90 откоренных кур и т. д. Значение тех или иных товаров в сумме денежных поступлений от скотных дворов ло, конечно, разным. Например, в Цесвайне, где доход от продуктов животноводстза четыре года составил 2631 рейхсталеров, главную роль сыграла продажа масла 0,9%), а также волов (39,2% названной суммы). В Айзкраукле почти вся денежная ручка (209 рейхсталеров из 235) поступила от продажи волов. Скот и другие продукты животноводства находили сбыт главным образом в гороНо не только. Например, в том же Цесвайне запись 1773/74.гг. фиксирует поступле± 210 руб. за крупную партию откормленных волов (35 штук). Необычность обознания суммы в русских рублях (а не в рейхсталерах, как в остальных записях) может жить указанием на поставку скота военному гарнизону (как это имело место, наимер, с хлебом). В большинстве других записей (в частности, O продаже масла: «четверти» в 1774/75 г.) местом продажи указана Рига. Масло возили из Цесвайне же и в Пярну это зависело от конъюнктуры на том или ином рынке. В ранее приившемся донесении мызной администрации от 8 января 1775 г. говорится, к примео том, что управитель имения Гравенталь (под Цесвайне) отправил в Пярну «четвертей» масла «в надежде на то, что так как в этом районе был сильный падеж та, то, возможно, и масло удастся продать дороже, чем в Риге» 10. Однако более серьезную роль продажа продуктов животноводства стала ць в начале XIX в. Это видно по документам из Мазстраупе. Кассовый счет названо имения за 8 месяцев 1802 г. (с января по сентябрь) показывает общий доход в волов) 620 рейхсталеров, в том числе от продажи скота (в основном, рейхсталеров или 22,6%. Как мы уже видели из данных таблицы 2, продажа простов животноводства в том же имении в 1813/14 и 1817/18 гг. обеспечила соответственно и 24,4% всех денежных поступлений владельца. Как и в XVIII в., к продаже предназался и откормленный скот (47 волов, 5 коров, свиньи, телята и т. п.), и продукты вотноводства (за те же два года — 50 пудков масла, проданных «в Риге», сыры, мяговяжий жир и даже свежее молоко). Соответствующая документация (очень подная, дающая ясное представление как о составе мызного стада, так и о продуктивти разных видов скота) нуждается в специальном исследовании. В данной связи шлось ограничиться попыткой установить зачатки продуктивного животноводства, ьгах 10 ЦГИА Латв. ССР, ф. 6999, оп. 12, д. 13, л. 97. играть рассчитанного на сбыт не столько скота, сколько его продуктов для городского рынк Грубый подсчет по отдельным статьям доходов господской «Hoff-Mutterey» дает тако результат: продажа живого скота принесла в 1813/14 хозяйственном году приблиз тельно 1/3, а в 1817/18г. — лишь 1/6 часть всего денежного дохода по животноводчесь му хозяйству. Существенное значение поступлений от продажи «лесных товаров» в дене ном доходе феодалов имело лишь в Айзкраукле. Согласно записи самого Шульца (ию 1796 г.), в Риге он получил 2328 рейхсталеров, в том числе от двух мясников - 314 г леров за волов, а остальное, т. е. 2014 талеров за отправленный туда лес (в осно ном дрова). Весь денежный доход Шульца за 11 месяцов (с октября 1795 по октяб 1796 г.) равнялся 5794 рейхсталерам; следовательно, доход от лесного промысла сост лял 34,8% названной суммы 11. Как уже отмечал Я. Зутис, наличие этой статьи денежного дохода было характ ным для тех имений, откуда можно было сплавлять лесоматериалы плотами и лодка в Ригу (например, Лиелварде, Юмправа, Кокнесе, Стукмани, Скривери). Остается, нако, неясным, была ли такая высокая квота (как бы ее НИ исчислять 34,8% 56,9%) явлением постоянным или эпизодическим. В других (курляндских) имени находившихся (в смысле возможностей сплава «лесных товаров») в аналогичных ловиях (Лиелиецава, Миса, Экупе), эта статья доходов не превышала 10-20% в денежных сумм 12. В нижнем течении Даугавы леса были в значительной степени оп тошенными,— жалобы на это встречаем в источниках, начиная с конца XVI в. Не пр ращались они и позже, о чем свидетельствуют хотя бы материалы обследований п винских имений (Кокнесе, Юмправа, Айзкраукле, Лиелварде и др.), предприня шведскими властями в 80—90-е годы XVII в.з. Между тем внутренние потребно самих имений в дровах и лесоматериалах в связи с развитием винокурения, произв ством извести, черепицы и кирпича и т. д. непрерывно росли. В том же Айзкрау. судя по записям Шульца, на эти нужды шло ежегодно несколько сот возов одних д а все изготовленные в 1796 г. 2300 шт. досок были использованы в хозяйстве и нач не продано. Следует, несомненно, учитывать и особый характер лесоторговли, которой зани лись помещики в этом районе. Как видно из многочисленных актов конца XVII речь шла зачастую не столько о производстве «лесных товаров» за счет ресурсов име (как постоянной отрасли мызного промысла), сколько об «улове» этих товаров, пра ваемых к берегу Даугавы с проходящих мимо плотов, терпевших крушение. Наско. обычным был «промысел» этого рода показывает пример асессора Петра Хайна. Буд управителем имения Стукмани (80—90-е годы XVII в.), он отправлял в Ригу не тол дрова из самого имения, но и множество дорогих лесоматериалов, вылавливаемы реке его крепостными и прямо обозначаемых как «русский» товар 14 Что касается «прочих статей» денежного дохода лифляндских помещиков табл. 2), то они складывались из самых разнообразных источников. Отметим гре всего продажу льна и пеньки, а также семян этих культур. Они поступали в подский амбар как с мызных полей, так и от крестьян. Какая часть этих дохов ступала на рынок? Известное представление об этом дает таблица 7, содержащая марные (не среднегодовые) данные за тот или иной период. В целом, однако, роль этих культур в общем объеме денежного дохода незначительной. Так, в имениях замка Цесвайне ежегодная выручка от продажил пеньки и семян не превышала 250 рейхсталеров, в Айзкраукле - 60 рейхсталеров. Маэстраупе (1813/14 г.) проданный лен принес 85 рейхсталеров. В Цесвайне за четыре хозяйственных года (1773—1776 гг.) размер денежных ступлений по «прочим статьям» составил всего 2500 рейхсталеров, в том числе от дажи льна и льняной пряжи — 811 талеров (или 32,5%), овец И кур - 535 та и в названном выше труде Я. Я. Зутиса (стр. 46) «доходы от лесов» в Айзкра несколько преувеличены: 56,9% всех денежных поступлений. Автор ошибочно бесе 100 доходы только за девять месяцев 1796 г. (3/4 года) и не учитывает, что часто нежной суммы в 2328 рейхсталеров была выручена от продажи волов. 12 J. Z utis. Указ. соч., стр. 77. 13 ЦГИА Латв. ССР, ф. 6999, оп. 12, д. 72: «Мемориал» о расследовании крест ских жалоб по имению Стукмани от 22—28 января 1692 г. (лл. 287—333) и такой «мемориал» по Кокнесскому округу от 22 января того же года (лл. 335—350). Пост ный мотив этих жалоб, в особенности на арендаторов казенных имений, это шенные леса» (см. лл. 304—315, 346 и др.). Как явствует из опроса крестьян, упл тель имения Стукмани асессор П. Хайн весной 1691 г. отправил в Ригу около 300 с ней дров, а в предыдущие годы сплавлял еще больше (лл. 318—319). Владелец од из соседних имений полковник Кронштерн жаловался комиссии, что тот же П вырубает леса не только вверенного ему имения, но и в его окрестностях (л 3 Об интенсивной порубке лесов, приведших к «полному запустению», говорится в жа на управителя того же имения Франца Мейера (д. 73, лл. 547-548) в 1707 г. 14` ЦГИА Латв. ССР, ф. 6999, оп. 12, д. 72 (1692 г.), лл. 295, 304, 308. 21,5%), сена и кирпича — 318 талеров и т. д. В Айзкраукле, кроме льняного семени, зредка продавали также солому и сено, известь, кирпич и черепицу. Известную выгоу здесь приносила спекуляция сельдью, которую Шульц покупал по 4 рейхсталера, а родавал по цене 7—8 рейхсталеров за бочку. Наконец, в Мазстраупе (первая четверть IX в.) большая часть «прочих статей» денежного дохода шла от тех же Корчем. омимо напитков, там систематически продавались такие продукты, как табак, сено, апуста, картофель и т. п. Высокая степень товаризации мызной продукции, как и решающее значение хлебых продаж в структуре денежного дохода владельца, были характерны для многих 1фляндских имений уже в XVI—XVII вв. Так, в имениях помещика Г. Тизенхаузена 582-1592 гг.), рижских иезуитов (1615—1621 гг.) и в комплексе А. Уксенштерны 624-1654 гг.) в том или ином виде поступало на рынок 50—60% хлебных запасов, О обеспечивало в первом случае 87,2%, во втором - 42,7% и -77,9% третьем сех денежных поступлений упомянутых выше владельцев. Перемены в организации рыочных связей феодальных хозяйств в XVIII в. сводятся, в основном, к двум ноВЫМ эментам: 1) изменения в формах реализации хлебных излишков (возрастание роли инокурения) и 2) большая, нежели раньше, роль внутренних рынков местного и обероссийского. - B Переходя к общей оценке изложенного материала, следует исходить из того, что еред нами барщинно-крепостническое хозяйство. Экономика лифляндских имений, багровавшаяся на подневольном труде крепостного крестьянства, и в XVIII в. полностью храняла свой феодальный характер. Вся масса продуктов, которая поступала в госодский амбар, а оттуда на рынок, имела единственным своим источником феодалью ренту. Реализуя на рынке, по сути дела, только излишки прибавочного продукта, мещик мог продавать, как мы это видели на примере ряда имений, от 1/3 до 4/5 всех ебных запасов и получать тысячи талеров денежного дохода. Но это не превращало мещика в «капиталиста». В условиях барщины «производственные вложения» феола сводились главным образом к семенам для посева на мызных полях, эпизодичеким «ссудам» нуждающимся крестьянам и, наконец, к случайным покупкам хозяйстнного инвентаря для самого имения. Как показывает отчетность изученных нами имей, расход посевного зерна (при урожае сам 5—7) составлял лишь 12—20% сбора с Ызных полей, «займы» же в пользу крестьян имели в хлебном балансе имения вообще ичтожное значение и, кроме того, подлежали возврату. Анализ расходной части денежного бюджета помещика представляет особый сюет, и мы ограничимся лишь указанием, что расходы на производственный инвентарь ли сырье поглощали мизерную часть (5-10%) получаемых ежегодно денежных сумм. ьвиная доля денежных поступлений расходовалась, как правило, на феодальное поребление, ростовщические операции и т. п. В схеме воспроизводства барщинно-крепостического хозяйства понятие «капитал», как видно, просто отсутствует. Поэтому и поытки интерпретировать феодальный бюджет в категориях, например, «постоянного» ли «переменного» капитала, «прибыли» и т. д., представляются беспредметными. Наичие тесных связей имения с рынком, товарность отдельных отраслей помещичьего озяйства, как и высокие денежные доходы помещиков, являются указанием на простое |