МЕМУАРЫ

Б. К. КОЛЧигин

БРУСИЛОВСКИЙ ПРОРЫВ

В октябре 1915 г. 1-й и 2-й гв. пехотные корпуса, гв. кавалерийский корпус, флотский гв. экипаж и другие войска были сведены в отряд войск гвардии под начальством генерал-адъютанта Безобразова одного из царских сатрапов и выведены в резерв для борьбы с «внутренним врагом». За девять месяцев пребывания в резерве гвардия была отлично обучена, пополнена и рвалась в бой против немцев. Не могло быть и речи об ее использовании против назревающей революции.

Генерал Безобразов, безусловно, разделял мнение реакционера Шульгина, считавшего, что внешнюю войну надо вести до потери последнего солдата армии и до первого солдата гвардии, нужной против врага внутреннего. Безобразов в своих речах к офицерам утверждал, что он имеет лично несколько миллионов рублей годового дохода и служит только из-за чести, что либеральные офицеры генштаба опаснее младотурок, a Государственная дума является грозным гнездом революции.

Однако уже в 1905—1907 гг. офицеры лейб-гвардии Литовского полка отказались приводить в исполнение смертные приговоры, утверждая, что они не палачи, а защитники отечества.

В конечном счете, противиться введению в бой гвардии против немцев стало невозможным и по настроению внутри гвардии, а также общественности, обвинявшей Главное командование в неоказании помощи Брусялову и срыве победы над немцами. Безобразов надеялся, что гвардии удастся развить Брусиловский прорыв, покрыть себя славой и восстановить в ее рядах преданность престолу.

Брусилов предоставил Безобразову выбор района действий, и последний, не имея никакого представления о действиях в лесах и болотах, выбрал Ковельское направление. Парадный приказ гласил: «Вам доблестным войскам гвардии и вам, ратным товарищам, войскам 33 и 34 армейских корпусов, предстоит славная задача в день святого равноапостольного князя Владимира огнем и штыком проложить дорогу на Ковель и очистить исконные русские земли Волыни от дерзкого иноплеменника. Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах».

Б. К. Колчигин генерал-лейтенант в отставке; награжден орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, Суворова и Кутузова 2-й степени. Публикуется отрывок из воспоминаний, написанных автором к 50-летию участия старой русской гвардии в Брусиловском прорыве

В то время я был уже старшим подпоручиком и командовал 15-й ротой. Наш полк был поставлен против колонии Ямно, находившейся за Стоходом, но высшее начальство рекогносцировки не произвело. Начальник 3-й гв. пехотной дивизии генерал-лейтенант В. В. Чернявин был умный и знающий военное дело человек, но далеко не храброго десятка. Командиры же лейб-гвардии Литовского, Петроградского и Волынского полков генерал-майоры И. К. Кононович, Беляков и Кушакевич по старости были совершенно не способны командовать полками. Комбриг генерал-майор Буковской был храбр, но подчиненный жесткому контролю начальства, он только мог подавать личный пример в атаке.

Левее 15-й роты стояли моряки лейб-гвардии флотского экипажа — самой рослой части русских войск. В своих черных бушлатах, они в армейских окопах наполовину возвышались над бруствером. Немць сразу узнали, что гвардия заняла позиции, много моряков погибло от ружейного огня и их немедленно сменили. Командиры 2-го и 4-го батальонов капитаны А. П. Федоров и И. И. Шпилев, очень дельные офицеры, произвели со своими ротными командирами рекогносцировку и выяснили, что мы гораздо дальше от р. Стоход, чем предполагалось, и что за Стоход вообще приняли ирригационную канаву; они решили вынести окопы вперед, сделать гати, мостики, ковры и уговорили полкового адъютанта капитана Н. Қ. Хованского продвинуть на наше место 1-й и 3-й батальоны (аристократические по составу) полковников Корсака и Климовича, чтобы немцы не отрезали их заградительным огнем. Однако нам не пришлось атаковать, ибо нас сменил лейб-гвардии Финляндский полк, а мою 15-ю роту - рота капитана Евреинова. Напрасно мы растолковывали им, что надо незаметно дойти до Стохода, форсировать его по мостикам и атаковать внезапно,- нас не послушали.

Я получил приказ сдать 15-ю роту Боровику, принять команду пеших разведчиков, бегом следовать влево и найти позиции для полка на участке Трыстень Ворончин. Весь 1-й гв. пехотный корпус под командованием вел. кн. Михаила Александровича завяз в болотах, почти не продвинулся и ценою потери почти половины состава взял одно орудие и четыре пулемета. Вызывала удивление сама задача, предназначенная скорее для конной разведки.

Я послал дозоры в разных направлениях, начиная справа от Трыстени, надеясь встретить комполка при его подходе с полком. На левом фланге я нашел роту 507 пехотного полка, вооруженную берданками. Старый капитан с фельдфебелем советовались, стоя над окопами, его ополченцы обстреливали немецкий пулемет. Капитан встретил меня неприветливо. «Вы, господа, гвардейцы, вашим Петроградским полком вопреки приказу не сменили вверенную мне роту и неизвестно когда я нагоню свой полк». Я сказал, что ему представляется прекрасный случай получить Георгия — обойти немцев слева и положить начало победе. Капитан резонно заметил, что левее в лесу проходимое болото занято 12-м гусарским Ахтырским полком, но от пушки до болота много немцев и потому нужны силы большие, чем рота стариков-ополченцев.

В подтверждение его слов во главе взвода гусар подъехал высокий бородатый корнет 80 лет Панаев, сменивший своих сыновей, убитых в боях. Он сказал, что хочет отомстить немцам и берется без артиллерии провести через лес хоть целую дивизию на станцию Озеряны за Стоходом, где выгружаются немцы.

Я посоветовал ему со своими командиром полка съездить в штаб 3-й гв. пехотной дивизии. Пройдя вправо, я увидел ужасную картину: под нашей заградительной проволокой горы трупов солдат Петроградского полка: офицеры не расцепив заграждения, послали людей в атаку.

Бледный и трясущийся капитан Данской, прижавшись спиной к стенке окопа, говорил мне, что их подвели армейцы 127-й пехотной дивизии, сказавши, что проволока разведена, но не смог мне ответить, где проходы. Солдаты и унтер-офицеры петроградцев открыто ругали своих офицеров за трусость и говорили, что подпоручик Иванов-5 сказался больным, но комполка, убедившись, что он симулирует, сорвал с него погоны, ударил ими по лицу труса и предал его суду. Идя по окопам, т видел, что петроградцы рвутся в бой и даже просились, чтобы я взял их с собой. Далее окопы шли углом, были почти пусты, в них было много разбитых пулеметов, бомбометов, минометов и траншейных орудий, а также раненых и убитых. Тем не менее раненые обороняли окопы, на глазах многих были слезы. Солдаты говорили, что почти весь полк погиб за Ворончиным и Трыстенем и что пришлось отдать все взятые у немцев орудия и пулеметы.

Собрав все сведения, я бегом отправился навстречу комполка, которому и доложил, что есть возможность ударить в обход слева и даже выйти глубоко в тыл на Озеряны. В полосе же дивизии не было плацдарма для внезапной атаки с близкого расстояния.

Вржежевский с конными разведчиками, ополченцами роты 507-го пехотного полка и взводом ахтырских гусар с трудом вытеснял немцев с опушки леса. Солдаты просили разрешения снять ранцы. Литовцы, встреченные ужасным ружейно-пулеметным огнем, двигались перебежками. Немцы и австрийцы, выйдя из окопов, стоя и с колена стреляли в нас.

Пространство между окопами слева было до 600 шагов, справа до 1500 шагов, но без ранцев шли быстро, умело сохраняя силы для рукопашного боя и стреляя на ходу. К сожалению, пулеметные команды отстали, а артиллерия била наугад. Перейдя вражеское заграждение, невзирая на большие потери с криком «ура!» литовцы с приставшими к ним петроградцами ударили в штыки. Не выдержав атаки, немцы бежали. многие австрийцы сдавались в плен. Штыковой бой и применение ручных гранат были образцовыми, как и стрельба в упор. Немцы слабо отмахивались своими штыками-ножами. Крики раненых мешались с проклятиями, притворившихся убитыми добивали, над окопами и в окопах были горы трупов, в блиндажи били ручными гранатами.

У немцев было три батареи на прямой наводке, стрелявшие картечью, действие их было ужасным: летели руки, ноги, щепки от разбитых винтовок, но ничто не могло удержать живых, которые с флангов врывались на батареи. От Колонии Руды вышел в контратаку 137-й инфантери регемент, но, видя разгром, немцы в панике бежали, бросая ранцы, снаряжение, каски и винтовки. 56-й инфантери-регемент контратаковал смело и в большом порядке, но тут подоспели все пулеметные команды 3-й гв. пехотной дивизии, и полк был скошен.

Командир 10-й роты Михальский с горсткой солдат напал на штаб фогель-дивизиона. Из захваченных документов немецкого генерал-лейтенанта стало известно, что от перебежчиков немцы знали, что против НИХ стоит гвардия, что она перегруппировывается влево, но что все меры приняты и успех русских исключен. С этой целью сформирован фогельдивизион, подброшены подкрепления, австрийцы перемешаны с немцами Чтобы не бояться русского штыка, нужно упражняться к рукопашному бою даже в окопах. Действительно, в окопах были чучела для упражне ния в колке и палки для фехтования.

К вечеру подошел с музыкой корпусной резерв - лейб-гвардии Волынский полк. Для развития успеха через р. Стоход был брошен в атаку лейб-гвардии Қирасирский желтый полк под командованием князя Кантакузена, но был отбит огнем из дома колонии Остров-Волосовский.

Крайне неразумно было бросить через болото тяжелых лошадей, которые в нем вязли. Если бы были посланы гвардейцы легкой кавалерии, а еще лучше кубанские казаки и пластуны, то успех был бы обеспечен, и станция Озеряны была бы взята прямой атакой конницы.

Команда пеших разведчиков лейб-гвардии Литовского полка и 15-я рота овладели плацдармом у дер. Волосовка на вражеском берегу Стохода, получившим название Витонежского. Комбриг генерал-майор Буковской пришел на плацдарм и приказал его удерживать, но так как части перемешались, то некому было расширить плацдарм, а волынцы не были подчинены Буковскому, когда же волынцы были выдвинуты, даже полковник Омельянович-Павленко не смог их поднять B атаку ибо офицеры «государева полка» пытались сохранить полк для борьбы против революции. Но не оправдались их надежды, ибо волынцы впоследствии первыми в армии выступили на стороне восставших. Литовский полк из-за больших потерь свел 1-й и 2-й батальоны в сводную роту.

Литовский полк взял 12 орудий и 11 пулеметов, в том числе два были взяты мною. 11 офицеров полка получили орден Георгия — больше, чем другие полки. Правда, 4-й полк «взял» 23 орудия, но это были орудия, взятые погибшими кексгольмцами, о чем командир полка Штакельберг докладывал начдиву Дельсалю. Тот его выгнал.

Я был с учебной командой назначен для уборки поля сражения, причем было похоронено счетом 9600 германских и австрийских трупов, а кроме того без счета засыпано солдат в окопах 72, 74, 76-го австрийских полков и 16, 24, 56, 73, 137-го германских полков. Русских похоронили около 6000. Масса раненых умерла от отсутствия медицинской помощи. Санчасть Литовского полка, невзирая на самоотверженную работу старшего врача Мишеля (француза, имевшего солдатский Георгий за борьбу с чумой в Маньчжурии), лекарских помощников Печко и Дудорева, не могли спасти даже половины своих раненых из-за нехватки медикаментов.

в спину был убит подпоручик поляк Новицкий, и комполка, тоже поляк, не рискнул произвести расследование, ибо было известно жестокос обращение Новицкого с подчиненными. Негодование солдат и офицерев в связи с громаднейшими потерями при таком ограниченном успехе было так велико, что отряд войск гвардии был расформирован. Безобразов, комкор 2-го гв. пехотного Олохов, комполка Литовского И. К. Кононович были сняты с командования. Раненый полковник А. П. Федоров подал рапорт, в котором неудачи объяснял бездарностью командования. Гвардия была включена в состав Особой армии, которую принял дельный генерал В. И. Гурко, бывший генерал-квартирмейстер Ставки, сын фельдмаршала. Но и ему не удалось развить Брусиловский прорыв. А. А. Брусилов пользовался величайшим уважением у солдат и офицеров. Многие считали, что можно было развить успех с помощью массирэвания конницы и форсирования болот и лесов с помощью гатей и ковров, известных со времен Петра I, и, между прочим, приведших к пленению шведской армии Левенгаупта у Гельсингфорса. Метод Брусилова заня тия плацдармов на широком фронте для атаки был очень хорош при внезапности. Когда же внезапность отпала, то особенно на плацдармах через реки, где было тесно, потери были ужасающими.

Гвардейская стрелковая дивизия при германской артиллерийской контрподготовке у Большого Порска понесла такие громадные потери, что солдаты отказались идти в наступление. Этот исключительный факт (а в сущности, здоровая реакция солдатских масс на бездарное руководство, ведущее к неоправданным жертвам) показал падение дисциплины.

Почти во всех полках гвардии начался саботаж приказов об атаке. В Литовском полку дело дошло до обсуждения офицеров с солдатами вероятности успеха и на этом основании выработки сбщей линии поведе ния, впрочем, по-суворовски советоваться с солдатами не было зазорным, Вновь назначенный комкор 2-го гв. пехотного корпуса генерал Раух был встречен враждебно. Солдаты в глаза говорили ему дерзости, прохаживаясь на счет его немецкого происхождения.

То, что раньше не могли применить талантливые офицеры-патриоты снизу из-за бездарности верхов или отсутствия гибкости в изыскании новых приемов боя, успешно применялось в Советской Армии в Великую Отечественную войну. Думается, не случайно именно генерал армии П. И. Батов в Великую Отечественную войну успешно применил атаку конницей по лесам через болота, ибо он был в 3-м лейб-гвардии стрелковом полку и наглядно видел военно-технические неудачи в развитии прорыва Брусилова.

Можно себе представить, какой успех имели бы войска гвардии, если бы гвардейский кавалерийский корпус был проведен на станцию Озеряны 12-м гусарским Ахтырским полком, а его артиллерия и сборные конные части прорвались бы по лесам во фланг врагу на Волосовку и далее на Озеряны, а потом подкреплены 3-й пехотной дивизией. Литовский полк не понес бы тяжелых потерь, но совместно с волынцами мог бы спешить для закрепления и развития успеха конницы. Разговор с лейбгвардии финлядскими офицерами оставил у всех литовцев очень тяжелое впечатление, ибо их не удалось даже побудить к рекогносцировке. Между тем, если бы они дошли до ирригационной канавы и попробовали бы пройти по болоту, то они потонули бы в болоте.

Нельзя не отметить, что не во всех полках были сняты ранцы или мешки, это в жару обессилило людей. Даже заботливые командиры не имели возможности обеспечить людей кипяченой водой в бочках и были вынуждены ограничиться рекомендацией не расходовать фляги с чаем до конца боя. Между тем при жаре, в болотах вода испортилась, и желудочные заболевания приняли угрожающие размеры.

Ротные командиры Литовского полка на свой риск под страхом вычета из жалования разрешили перед боем съесть неприкосновенный запас консервов, а без этого люди остались бы без еды до вечера 16 июля 1916 г. Во вражеских окопах были найдены консервы и шнапсы (ром с эфиром), которые очень пригодились. Захваченные трофеи и письма позволили правильно учесть обман нашей пропаганды (хлеб у немцев не был с опилками, а лишь пекся в опилках).

Германские сводки сообщали, что русская гвардия атаковала по устарелому методу и понесла громадные потери. Наиболее отличились в бою кексгольмцы и литовцы.

Гвардейцы других полков говорили, что если бы у нас были такие же офицеры, как у литовцев и кексгольмцев, они действовали бы не хуже. Причем именно литовцы и кексгольмцы отказались интернироваться в Восточной Пруссии и проложили дорогу в РСФСР всей 12-й стрелковой

дивизии.