(например, Полтавка или Могилевка в Сибири, Ново-Минская на Кубани и т. п.) всегда выделяются на новом для них топонимическом фоне и ландшафте, они не связаны с другими топонимами нового места. Причем при переносе на другое место название чаще всего приобретает новые суффиксы или определения (Смоленское, Черниговка, Новомосковск, Малоярославец и т. п.). Чем явственнее проступают отличия между перенесенными названиями и общим топонимическим фоном, тем ярче этнические различия между аборигенами и переселенцами, тем больше дистанция во времени между топонимическим ландшафтом в целом и вкрапленными в него новыми наименованиями. VIII. Анализ производственных названий и названий ориентиров помогает реконструировать древние естественные и культурные ландшафты местности. Мы часто встречаем названия Мосты, Броды, Перевоз, Замостье, Гать, Гребля, Переволоки, Развилки и др. Изучение подобных названий может оказать значительную помощь при установлении направлений старых торговых путей. Подобным же образом может быть реконструирована и карта древних промыслов, о существовании которых говорят названия поселений типа Руда, Рудня, Руденск, Поташня, Гончары, Чашники, Тартак, Гута и др. (рис. 2).

IX. Познание закономерностей топонимики помогает локализовать летописные названия поселений, за многие столетия изменившиеся до неузнаваемости. Далеко не все географические названия, указанные в летописях и других исторических источниках, локализованы на современных географических картах. Многие из них существуют и в наши дни, но пока не опознаны. Иногда при локализации названий на современной карте допускаются неточности, тогда как топонимика способна дать дополнительную информацию для верного решения вопроса. Приведем примеры. Древнейшим ядром Минска обычно считается Замчище, расположенное в устье небольшой речки Немиги при впадении ее в Свислочь, а происхождение названия города связывают с глаголом «менять». Однако анализ названия «Минск» исключает возможность связи названия с глаголом «менять» и дает дополнительные свидетельства о возможном месте расположения первоначального поселения. Наличие какого-то древнего поселения в устье Немиги доказано археологическими исследованиями, но нет никаких данных о том, что именно это место изначально и называлось Минском. Известно, что форма названий на -ск во всех случаях сочетается с другим собственным именем, как правило, с названием

реки (Полотеск город на реке Полоть; Витьбеск город на реке Витьбе, Дрютеск – город на реке Друть и т. д.), следовательно, и Менеск на Мени, а не на Немиге. Речка Мень или Менка действительно протекает вблизи Минска. О том, что поселение Менеск первоначально возникло не в устье Немиги, говорит и запись в «Повести временных лет>: <<И поидоше ко Меньску, и меня не затворишася в граде. Си же братья взяша

Менескъ и исекоша муже, а жены и дети вдаша на щиты, и поидоша к Немизе, и Всеволод поиде противу» 6. Что значит «взявши Минск, пойти к Немиге»? Очевидно, между Минском и Немигой должно было быть какое-то расстояние, что невозможна представить, если бы Минск стоял на Немиге. Вероятно, поселение «Менескъ» стояла на Мени (сейчас Менке) и возможно, что на новом месте в устье Немиги город Минск возник после разгрома 1084 г., когда в старом Минске не осталось «ни челядинина, ни скотины». Напомним, что в «Списке городов дальних И ближних», относимоМ М. Н. Тихомировым к концу XIV — началу XV в., Минск и Немиза числятся отдельными поселениями 7

О достоверности сведений, приводимых в вышеуказанном Списке, нет единства взглядов. М. Н. Тихомиров не без помощи топонимических данных установил местонахождение многих приводимых в Списке поселений. Их число ныне можно дополнить еще несколькими названиями (около десяти). Например, упоминаемый в списке Вевереск известен сейчас как с. Вӑверка Лидского р-на Гродненской области. Под названием Ва́верки (Великой Ваверки) поселение записано в XVI в.8 В тот период уже существовала фамилия Ваверецкий 9, производная от Ваверес с типичным формантом для фамилий, образованных от географических названий (-ий), Ва́верис форма, воспринятая автором Списка как Веверск. Суффикс -ка (сравнительно молодой в славянской топонимике) название получило в процессе ассимиляции, одновременно с переосмыслением названия (по-белорусски «вавёрка» — белка).

литовская

Несколько проще выглядит история других, не локализованных пока на современной географической карте названий из Списка.

Приведенные примеры применения топонимики в историко-географических исследованиях, конечно, не могут учесть всех конкретных случаев, не все выводы получаются быстро и безошибочно, очевидно лишь, что топонимика может открыть некоторые новые возможности для историко-географических исследований и дать дополнительные подтверждения уже полученным данным.

6 «Повесть временных лет». М., 1950, стр. 112.

7 М. Н. Тихомиров. Список русских городов. «Исторические записки», кн. 40, 1952, cтp. 223-224.

8 «Акты Виленской Археографической комиссии», т. 22, 1895, стр. 417.

9 Там же, т. XI, 1880, стр. 358.

Процесс социалистической переделки мелкотоварного хозяйства в нашей стране прошел несколько этапов. Как известно, на первом из них сначала (в 1918 г.) в деревне создавались главным образом сельскохозяйственные коммуны. Однако опыт их хозяйственной деятельности вскоре показал, что уравнительное распределение продуктов и организация труда без правильного учета не стимулировали членов коммуны к повышению производительности труда. Возникнув на базе неразвитой техники и недостатка продуктов, коммуны не могли утвердиться в качестве жизнеспособной формы коллективного хозяйства. «История наших коммун, которая тоже есть стремление бедноты избавиться от кулака,— говорил М. И. Калинин,— в высшей степени интересная, единственная в мире история. Вначале, в первый революционный период, когда у всех была огромнейшая надежда на быстрое практическое завоевание в деревне социализма, эти коммуны росли как грибы, но затем они стали разваливаться... И нужно сказать, товарищи, что нигде в истории нет настолько богатого опыта, нет такого огромного напряжения в искании форм для коллективной работы и для коллективного сожительства, как у нас>> 2.

Уже с весны 1919г. организованные одновременно с коммунами артели, в которых учитывался принцип материальной заинтересованности, стали получать более широкое распространение и явились впоследствии главной формой преобразования мелкотоварного крестьянского хозяйства на социалистический лад 3. При освещении первого этапа социалистических преобразований в деревне исследователи приводили сравнительно небольшой круг количественных данных о распространении тех или иных форм коллективных хозяйств. Так, у С. П. Трапезникова мы находим сведения о числе коммун и артелей только на февраль 1919 г. 4 В научном обороте до сих пор имеется мало данных для показа динамики развития коллективных форм хозяйства в деревне в 1918-1920 rr.

Работая над документами Народного комиссариата земледелия, мы обнаружили интересные цифровые материалы об организации коллективных хозяйств в деревне в 1918—1920 гг., которые в какой-то степени могут заполнить этот пробел. На основании сведений губземотделов о числе коммун, артелей, товариществ по общественной обработке земли и количестве едоков в них подотдел обобществления сельского хозяйства Наркомзема составил сводные данные по 31 губернии РСФСР 5, которые мы свели в публикуемые таблицы 1 и 2. Для проверки указанных данных были изучены материалы

1 Следует отметить, что вплоть до октября 1918 г. ни губернскими, ни центральными органами регистрация коллективных хозяйств в деревне не велась, и поэтому установить их количество невозможно.

2

«Тринадцатый съезд РКП(б), май 1924 г.» Стенограф. отчет. М., 1963,

стр. 437-438.

з Так, на XI съезде Советов Воскресенского уезда Нижегородской губернии (18 февраля 1920 г.) прямо указывалось, что «на смену кратковременного течения в пользу коммун, с весны минувшего года возникло более серьезное и здоровое течение в сторону сельскохозяйственных трудовых артелей» (Госархив Горьковской обл., ф. 438, оп. 1, д. 94, л. 23).

4 См. С. П. Трапезников. Аграрный вопрос и ленинские аграрные программы в трех русских революциях, т. 1. М., 1967, стр. 436.

5 ЦГАНХ СССР, ф. 478, оп. 1, д. 98; оп. 18, д. 5.

Таблица 1

Число коллективных хозяйств и едоков в них в феврале и октябре 1919 г.

Губернии

о числе коммун и артелей за май 1919 г., оформленные тем же подотделом обобществления сельского хозяйства в виде таблицы по 36 губерниям РСФСР 6, а также сводки плановой комиссии Наркомзема с 1 декабря 1918 г. по январь 1920 г. 7 Указанные материалы показывают динамику роста коллективных хозяйств. В сводке за май 1919 г. по 36 губерниям РСФСР прямо отмечалось, что если в апреле 1919 г. «рост артелей спережал рост коммун в 2 раза», то в мае - в 5,3 раза 3. Если в мае 1919 г. по 36 губерниям число артелей преобладало над числом коммун лишь в 8 губерниях (Астраханской - 261 артель и 58 коммун, Орловской соответственно 228 и 93, Костромской – 174 и 131, Тверской — 154 и 144, Нижегородской — 125 и 54, Тамбовской — 107 и 93, Калужской — 113 и 71, Череповецкой — 59 и 37), то в октябре 1919 г. по 31 губернии уже в 24 губерниях (см. табл. 1). Для показа динамики в таблице 1 мы приводим упомянутые данные С. П. Трапезникова о количестве коммун и артелей в Феврале 1919 г.

6 Там же, оп. 18, д. 5, л. 2.

7 Там же, оп. 1, д. 98, лл. 31, 90.

8 Там же, оп. 18, д. 5, л. 2.

3867

ок. 4700 33 192

2798

1753
1362

14

85

17

9549

150

237

10574

311

84

3

6768 109

4

58

40 94

7

Данные таблицы 1 убедительно свидетельствуют о том, что уже в 1919 г. рост артелей и товариществ по совместной обработке земли значительно опережал рост коммун. Эта тенденция прослеживается и в последующие годы (см. табл. 2).

Таким образом, приведенные цифровые данные убедительно свидетельствуют о том, что уже на первом этапе строительства коллективных хозяйств в деревне сельскохозяйственные артели получали преимущественное развитие, как более жизнеспособная и стойкая форма объединения крестьян. В полной мере это преимущество проявилось в годы массовой коллективизации сельского хозяйства нашей страны.

А. Ф. Данилевский

К ВОПРОСУ О НОВЫХ ФОРМАХ СОРЕВНОВАНИЯ В ГОДЫ
ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

сорев

В годы Великой Отечественной войны в промышленности СССР использовались испытанные в мирное время формы соревнования 1, целиком и полностью подчиненные интересам фронта. Эту особенность необходимо здесь подчеркнуть потому, что некоторые исследователи все эти формы мирного времени необоснованно объявляют новыми формами соревнования, свойственными только военным годам. Так, М. И. Лихоманов утверждает: «Уже в первые месяцы Великой Отечественной войны возникли (разрядка моя.- — В. Б.) и получили развитие такие формы соревнования, как... нование по профессиям, движение многостаночников, двухсотников и трехсотников...» 2. О движении двухсотников, как о новой форме соревнования, пишет и М. Р. Акулов 3. Одной из важнейших форм творческой инициативы советского рабочего класса явилось движение комсомольско-молодежных бригад. Вопрос о времени его зарождения является дискуссионным. Так, Г. Г. Морехина считает, что первые бригады возникли в сентябре 1941 г. на Уралмашзаводе 4. Другие авторы относят начало их деятельности к июлю 1941 г. 5 Между тем значительная часть этих коллективов существозала и в довоенное время. Права, на наш взгляд, А. В. Митрофанова, утверждая, что бригады, созданные в мирное время, сохранились в начале войны, но материал об их деятельности еще не собран и не обобщен должным образом 6.

1 Среди этих форм можно назвать многостаночничество и совмещение профессий, движение двухсотников и трехсотников и др.

2 М. И. Лихоманов. Коммунистическая партия - организатор Всесоюзного социалистического соревнования работников промышленности в годы Великой Отечественной войны (1942-1943). «Уч. зап. кафедр общественных наук вузов Ленинграда. КПСС в борьбе за социализм и коммунизм». Изд. ЛГУ, 1968, стр. 133—134.

См. М. Р. Акулов. Промышленное развитие Сибири в годы Великой Отечественной войны (1941—1945 гг.). Ставрополь, 1967, стр. 110.

4 См. Г. Г. Морехина. Из истории перестройки промышленности Советского Союза в первый период Великой Отечественной войны (1941—1942 гг.). «Вопросы истории», 1958, No 12, стр. 46.

5 См. М. С. Нестеренко. Коммунисты организаторы патриотических подвигов рабочего класса Урала в первый период Великой Отечественной войны 1941— 1945 гг. Канд. дисс. Свердловск, 1962; Ю. А. Васильев. Сибирский арсенал. Деятельность партийных организаций Сибири по развитию промышленности в период Великой Отечественной войны. Свердловск, 1965, стр. 185.

6 См. А. В. Митрофанова. Комсомольско-молодежные бригады в годы Великой Отечественной войны. В кн. «В труде как в бою», М., 1961, стр. 14. На этой же позиции стоит и М. Р. Акулов. (См. указ. соч., стр. 106).