шем мыслил себя чем-то вроде атамана большой казацкой «республики», но об этом трудно сказать что либо определенное. Еще труднее представить себе, как он мыслил совместить порядки такой республики, установленные им, например, в Астрахани, с наличием царя и его слуг. Разин, «шарпая» персидское взморье Каспия, просил однажды шаха выделить казакам место для поселения на реке Куре, обещая быть в подданстве у него,— это напоминает положение Войска Донского по отношению к русскому царю, хотя казаки, вступая в переговоры (если это не было простой уловкой), рассчитывали, возможно, на получение более вольготных условий, той вольной землицы, о которой исстари мечтали все угнетенные и обездоленные люди. Казаки вернулись на родину, чтобы у себя дома попытаться устроить такие порядки, но, начав осуществлять свои замыслы, очень неясные, расплывчатые и наивные, подняв огромные массы простых людей против бояр и дворян, они в своих стремлениях неизбежно впадали в трагическое противоречие с действительностью. Уничтожая многих конкретных носителей зла и беззакония, они не хотели, да И не могли, сломать весь эксплуататорский строй сверху донизу. В этом Разин и повстанцы были сынами своего времете же самые представления, те же ошибки мы видим у Болотникова и его товарищей в начале века, у участников восстаний 40—60-х и 80— 90-х годов, несмотря на специфику всех этих движений. С теми или иными вариациями и изменениями они будут еще долгое время составлять характернейшую черту народных, в частности крестьянских движений в России. Участники знаменитой «Хованщины», среди которых имелись и разинцы (астраханские стрельцы, высланные в Москву после подавления крестьянской войны), в известной степени добились того, к чему стремился Степан Разин, — овладели Москвой, поставили У власти «хороших» царя и других правителей, собирались на круги и т. д., но хорошо известно, чем все это кончилось. Черты личности, характера Человек огромной воли и бурных страстей, Разин поражал современников, причем не только подчиненных, но и врагов, боявшихся его как огня, и серьезно веривших слухам о его колдовской, сверхъестественной силе. В обстановке первых успехов, когда целые отряды противника переходили на сторону Разина без сопротивления, пушкари и стрельцы палили в разинцев холостыми зарядами или нарочно целились «в небо», однако это не помешало появлению легенд: пушки-де в него не стреляли, пули его не брали. «Я его несколько раз видел в городе и на струге,говорит о Разине Стрейс. - Это был высокий и степенный мужчина, крепкого сложения, с высокомерным прямым лицом. Он держался скромно, с большой строгостью», его «нельзя было бы отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали, когда все во время беседы с ним становились на колени и склонялись головою до земли, называя его не иначе, как батька (Batske) или отец». Тот же автор называет Разина «хитрым и продувным казаком». Не скрывая своей неприязни к нему, Стрейс тем не менее отмечает щедрость Разина, которую тут же называет «хитрым обманом», а приписывая ему жестокости, отмечает Факты его великодушия. Описывает он и попойки Разина, взрывы гнева и ярости, когда он мог приказать рубить головы в его присутствии и даже сам прикладывал к этому руки. Своего же казака, который привез ему весть о смерти его посланцев к персидскому шаху, обещавшему то же самое сделать с Разиным, он, если верить тому же Стрейсу, изрубил на куски и приказал бросить воронам. В то же время Стрейс признает, что подчиненные Разина «повиновались его малейшему знаку и были ему верны, как если бы он был самым великим монархом в мире»; он «держал себя королем». Со всех сторон крестьяне, казаки и татары стекались «к этому милостивому и щедрому полководцу» 28. Как видно, Разин знал себе цену и, в соответствии с духом времени, принимал знаки почтения, которые ему оказывали. Чувствуется, он не пренебрегал почестями, сознавая, что заслужил их. Справедливость соединялась в нем со строгостью, щедрость и доброта со вспыльчивостью и властностью. В среде разинцев довольно строго относились к общению с женщинами. Правда, нередко писали о слабости самого атамана, имея в виду прежде всего знаменитую «персидскую княжну», воспетую в народных песнях. Ее появление на пути Разина народная молва приурочила ко времени его возвращения в Астрахань из персидского похода. Стрейс прямо говорит, что персидскую княжну вместе с ее братом, сыном Мамед-хана, Разин привез из-за моря. Автор, побывав в казацком лагере, сам видел ее, называет «весьма красивой и приветливой девушкой», одежды красавицы были вытканы золотом и серебром, на ней блистали жемчуга, алмазы и другие драгоценности, и выглядела она «как королева». Однажды, опьянев во время пира и «придя в неистовство», Разин будто бы обратился к Волге-реке со словами: «Ты прекрасна, река, от тебя получил я так много золота, серебра и драгоценностей, ты отец и мать моей чести, славы, и тьфу на меня за то, что я до сих пор не принес ничего в жертву тебе. Ну, хорошо, я не хочу быть более неблагодарным!». И, приподняв «княжну» над кормой, атаман бросил ее в воду, и волжская волна поглотила несчастную пленницу. Трудно сказать, соответствует ли истине этот красочный и драматический рассказ 29. Во всяком случае, в персидском городе Ашрефе до сих пор живет предание, что именно отсюда была похищена эта персианка 30 Этот эпизод, разукрашенный в легендах и сочинениях литераторов и некоторых ученых, возможно, имел место. Во время похода казаки обычно придерживались строгих правил, сам атаман взыскивал с казаков за блуд, а также за брань, кражи и т. д. Егественно, появление женщины на разинском струге могло вызвать и, вероятно, вызвало недовольство его товарищей, и он не мог не учесть этого. Но гораздо важнее, на наш взгляд, обратить внимание на тот факт, что в среде разинцев, в атмосфере борьбы за вольность живо возрождались традиции седой древности, берущие свое начало от поэтических и варварских языческих времен. В этом плане несомненный интерес представляет сообщение Фабрициуса об этом эпизоде. Он тоже говорит о наложнице Степана Разина, только, в отличие от Стрейса, называет ее не персидской княжной, а «знатной татарской девой». Но принесение ее в жертву он твердо связывает с ночным видением Разина, которому во сне явился водяной бог Яика Иван Горинович, потребовавший выполнить обещание отблагодарить его за удачу 31. Было бы неосмотрительно доверяться правительственным документам, всячески старавшимся очернить мятежного атамана, и свидетель 25 Я. Я. Стрейс. Три путешествия, стр. 199, 200, 202, 204, 206. 29 Там же, стр. 201. 30 «Крестьянская война...», т. 1, стр. 272. 3) <<Записки иностранцев о восстании Степана Разина», стр. 47, 75. ствам иноземных наблюдателей в оценке других, варварских, с их точки зрения, выходок и непонятных им действий Разина. Так, с иронией описываемая сцена, когда Разин, охваченный гневом, срывает с себя саблю, шапку, бросает их на землю и кричит, что не хочет быть атаманом, а его подчиненные, чем-то ему не угодившие, уговаривают вспыльчивого предводителя, в конце концов не без успеха, по существу тоже отражала древний обычай лицо, наделенное властью волею народа, в случае какого-либо конфликта складывает с себя полномочия (отдает меч, булаву или иной символ власти). То же можно сказать об известном венчании у вербы или березы, по поводу которого официальные грамоты обвиняли Разина во всех смертных грехах (он-де хулит имя господне, не признает церкви божией и т. д.). В действительности в данном случае мы вновь видим пример обращения к старинному обычаю венчания у ракитова куста, о котором пели в народных песнях. Разин, как известно, не очень любезно относился к священнослужителям и его нельзя заподозрить в строгой приверженности к церковным обрядам (например, он не соблюдал пост), но в го же время он имел духовника Феодосия, знавшего Никона, поддерживал в Астрахани хорошие отношения с монастырским «строителем» Авраамом, с которым «пил и ел и ведал его мысли» 32; в повстанческом войске священники составляли синодики по убиенным; наконец, атаман пытался завязать отношения с Никоном и хотел бы посадить его на патриарший престол. Серьезных коррективов требуют и характеристики зверств, жестокостей Степана Разина. По его приказу повстанцы расправлялись со многими народными недоброхотами; были, конечно, и напрасные жертвы. Но следует помнить об исторической обусловленности подобных явлений. Это было время, когда о ценности человеческой личности судили несколько иначе, чем в эпоху гуманных кодексов и конституций. Кстати, те же современники-иностранцы отмечают, что Разину не была свойственна бессмысленная жестокость, он стремился наладить строгий правопорядок в Астрахани и других местах, направленный на защиту интересов простого народа. Расправы Разина и повстанцев над классовыми врагами были местью за страдания угнетенного и забитого народа, который впоследствии воспел в песнях подвиг и мученическую смерть атамана. Поражение Разина под Симбирском в начале октября 1670 г., несмотря на то, что пламя восстания еще долго бушевало в Поволжье и других районах, предопределило закат его деятельности и самой жИЗНИ. В этом последнем сражении он бился в первых рядах повстанцев, вдохновляя их своим примером (его ранили саблей, пуля попала ему в ногу, он чуть было не попал в плен), но ожесточенная битва закончилась поражением восставших и их массовым истреблением. Растерянность и паника охватили ближайших сподвижников тяжелораненого атамана, и они тайно отплыли с ним вниз по Волге. Не соответствует действительности утверждение о том, что после поражения под Симбирском Разина, плывшего вниз по Волге, не пустили к себе в город жители Самары и Саратова. Следует учитывать, что сообщение об этом факте содержится в официальной грамоте Приказа Казанского дворца 33. Между тем хорошо известно, что правительствен 32 «Крестьянская война...», т. 1, стр. 551. 33 «Крестьянская война...», т. II, ч. I, стр. 227. мента ные акты всячески старались очернить Разина и его дело, не брезгуя для этой цели никакими вымыслами и фальсификациями. Из другого докузаписи допроса крестьянина И. Яковлева в стане главнокомандующего Ю. А. Долгорукова под Арзамасом — видно, что Разин в Самаре был, разговаривал там с «жилетцкими людми», и даже конфисковал вино у одного кабацкого откупщика 34. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, с какой осторожностью нужно относиться к официальным версиям. После неудачи под Симбирском Разин возвратился в Кагальник, надеясь снова разжечь восстание. Но время работало против него. Не удался зимний заговор его сподвижника Якова Гаврилова, пытавшегося захватить войсковую верхушку во главе с Корнилой Яковлевым, безуслешной была и попытка овладеть Черкасском весной 1671 г. Домовитые казаки, получившие большую помощь оружием и продовольствием от царского правительства, перешли в наступление: повстанцы же терпели одно поражение за другим, их донимал голод. В начале апреля низовые казаки с боем ворвались B Кагальник И захватили Степана Разина. Мятежного атамана привезли в Москву на телеге в оковах и в рубище. Начались допросы и жестокие пытки. Следственное дело Разина погибло, ныне известны только три упоминания об его показаниях о казни брата Ивана, как причине его выступления (см. выше), о связях с Никоном и, наконец, о вожде восставших татар кадомском служилом татарине Асае Карачурине 35. На пути в столицу, во время допросов и казни Разин держался очень мужественно, утешал своего не столь стойкого, как он сам, брата Фрола, «говоря, что когда привезут их в город Москву, будет оказана им великая честь, тысячи людей, И самые знатные тоже, выйдут им навстречу, потому, что ждут не дождутся их увидеть». Анонимный автор-англичанин, сообщающий эти сведения, пишет далее, что «предсказание» Разина сбылось: по прибытии в столицу «ожидало его великое множество народа высокого и низкого звания». Во время пыток он опять уговаривал Фрола, «дабы укрепить его», «сказал, что должно помнить ему, сколь многим поль30вался он в жизни, что долго жил он среди друзей в чести и славе и имел под началом тысячи и тысячи, а потому надлежит ему нынче при1 нять тяжелую долю свою с терпением». Сам Степан молча терпел все истязания. Когда ему обрили голову и по капле лили на нее холодную воду, он имел силы шутить с братом: «Слыхал я, будто только ученых людей обривают в священники, мы с тобой оба неученые, а все же дождались такой чести, и нам обрили макушку». Рейтенфельс подтверждает эти данные: «тело его было уже все изъязвлено так, что удары кнута падали на обнаженные кости, и он все-таки пренебрегал ими, что не только не кричал, но даже не стонал и упрекал брата, разделявшего с ним страдания и менее выносливого, в малодушии и изнежен ности». На Лобном месте, перекрестившись и сказав последнее «прости» окружавшему народу, вождь восставших столь же стойко перенес последнее испытание. Правительство, опасаясь волнений, окружило место казни плотными рядами войск. Разину «с превеликой поспешностью» отрубили правую руку, левую ногу и голову, он при этом «ни единым вздохом не обнаружил слабости духа» 34 Там же, стр. 233. 35 Там же, т. III, стр. 356—357, 358-359, 390, 418. * «Записки иностранцев о восстании Степана Разина», стр. 114—115, 125, 130. Боярская Москва ликовала, дворяне упивались чувством мести к по верженным холопам. Церковь служила благодарственные молебны предавала анафеме Степана Разина. Слухи о восстании еще раньш распространились по окрестным странам, и их владетели спешили по здравить царя Алексея с победой. В Западной Европе по свежим следа издают первые сочинения о «бунте» российской черни. Простой же наро, России складывал Разине бесчисленные легенды, дожившие до нашег времени, оплакивал смерть своего атамана в песнях: Поимали добра молодца, И на славной Красной площади Помутился славный тихий Дон По прозванию Стеньки Разина. Жизнь Степана Разина, короткая и бурная, была отдана народу борьбе за лучшую долю для всех угнетенных и униженных. Он приня, эстафету борьбы с народными притеснителями (в его войске сражались например, участники «Медного бунта» 1662 г.) 37 и передал ее следую щим поколениям. Сподвижники казненного атамана не раз поднималис на борьбу в 70-е годы на Дону, у некоторых из них сохранились даж знамя и «прапорец» Степана Разина, разинцы-астраханцы участвовал в Московском восстании 1682 г., в 1688 г. донские казаки-раскольник «хотели... воровать, как Стенька Разин» 38. Во время восстания вблиз Иркутска в 1691—1692 гг. один сибирский крестьянин называл себя Сте паном Разиным. В Булавинском восстании начала XVIII в. тоже уча ствовали разинцы, в TOM числе полковник И. Лоскуг, «про которог сказывают, что он был при Стеньке Разине лет 7» 39 слова: Народ через столетия пронес память о Степане Разине, славном бесстрашном предводителе казаков и крестьян, который, по В. И. Ленина, «сложил... голову в борьбе за свободу» 40 37 «Крестьянская война...», т. II, ч. 1, стр. 56. 38 Там же, т. 111, стр. 386. 39 Там же, стр. 394, 395. 40 В. И. Ленин. ПСС, т. 38, стр. 326. |