СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО УЗБЕКИСТАНА

В ПРЕДДВЕРИИ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ

РЕЦЕНЗИИ

1

Рецензируемая книга является продолжением двух ранее опубликованных монографий автора, посвященных истории аграрных преобразований в Узбекистане в 1917— 1924 гг. 2. Эта преемственность в исследовании одной проблемы, связанная с многолет ними творческими поисками, обладает многими преимуществами, позволяя историку выЯВИТЬ развитие изучаемого процесса, его основные этапы и характерные черты каждого из них, что подчас невозможно сделать в рамках хронологически узкого отрезка времени. Р. Х. Аминова использует указанное преимущество в полной мере: предполагая знакомство читателя с предыдущими своими исследованиями, автор избегает широких сопоставлений с прошлым и сосредоточивается на кропотливом анализе нового фактического материала. Экономный подход к «книжной площади» проявился также в наличии небольшого, но емкого по содержанию введения, где характеризуются общие вопросы политической и экономической обстановки в стране и в Узбекистане. Этот раздел несет большую смысловую нагрузку, обеспечивая исследуемой проблеме необходимый «исторический фон» и избавляя автора от многочисленных экскурсов в смежные сю

жеты.

В новой книге Р. Х. Аминовой большое внимание уделено историографии аграрных преобразований, причем дан анализ не только трудов по этой проблеме, изданных в Узбекистане, но и в других республиках Средней Азии и Казахстане. Такой подход к делу нам представляется вполне обоснованным, поскольку коренные научные вопросы истории аграрных преобразований перед всеми ее исследователями вставали в сущности одни и те же, да и конкретно-исторический материал во многом был аналогичным. Заслугой автора следует считать также аргументированную критику буржуазной историо графии, не оставляющей попыток извратить характер и содержание аграрной политики партии на Советском Востоке.

В книге Р. Х. Аминовой обстоятельно показаны причины, в силу которых в узбек• ском кишлаке только в 1925—1929 гг. стало возможным осуществить ликвидацию феодального землевладения, тогда как в центре страны такого рода аграрное преобразование было проведено в первые месяцы социалистической революции.

Большого внимания заслуживают положения автора о расстановке классовых сил F кишлаке накануне реформы. Р. Х. Аминова справедливо указывает на условный характер классификации кишлачного населения по размеру земельного владения. Этот критерий, хотя и давал возможность приблизительно причислить то или иное дехканское хозяйство к определенной социальной категории, обладал рядом недостатков, а именно не учитывал размеров семьи дехканина, качества почвы, степени товарности хозяйства, обеспеченности его сельскохозяйственным инвентарем, рабочим скотом и т. д. (стр. 55). Автор высказывает сомнения относительно правильности понятий «хозяйство помещичьего типа» и «хозяйство кулацкого типа», употребляемых многими авторами. По мнению Р. Х. Аминовой, «накануне реформы 1925—1928 гг. ни тех, ни других в чистом виде в Узбекистане не существовало» (стр. 56). Это важное положение, к сожалению, в книге не раскрыто, а только провозглашено.

На огромном фактическом материале Р. Х. Аминова разоблачает излюбленный тезис буржуазной историографии о том, что земельно-водная реформа в республиках Советского Востока якобы была проведена насильно, вопреки воле трудового дехканства. Автор цитирует массовые источники письма дехкан, содержащие требования о наделении их байской землей, резолюции дехканских конференций, съездов Советов и т. д. Движение бедноты за землю вылилось в стихийный захват земли у баев. Впервые в литературе дана подробная характеристика мероприятий партии и Советского государства по подготовке реформы. Много внимания уделено в книге определению

1 Р. Х. Аминова. Аграрные преобразования в Узбекистане накануне сплошной коллективизации. Ташкент, изд-во «ФАН», 1969, 468 стр., тир. 650 экз.

2 См. Р. Х. Аминова. Аграрная политика Советской власти в Узбекистане (1917— 1920 гг.). Ташкент, 1963; ее же. Аграрные преобразования в Узбекистане в годы перекода Советского государства к нэпу. Ташкент, 1965.

норм земельных наделов, варьировавшихся в зависимости от качества сельскохозяйственных угодий. Этот вопрос приобретал особое значение потому, что касался взаимоотношений пролетарского государства со средним дехканством, которое на первых порах занимало выжидательную позицию и только после того, как убедилось, что земельные нормы способствуют также укреплению его хозяйства, стало на сторону бедноты в аграрных преобразованиях. Подробно обрисована в книге деятельность земельно-водных комиссий и комитетов содействия реформе, в которых широко было представлено трудовое дехканство. Рассказано обо всех этапах реформы, включая ее результаты, отдельно по областям и округам, а нередко по уездам и даже волостям и кишлакам. Поэтому содержание главы «Земельно-водная реформа в Узбекистане (основные проблемы)», на наш взгляд, гораздо шире ее названия, почему-то ограниченного ненужным внутри скобочным пояснением.

Несмотря на наличие в узбекской историографии специального исследования о союзе «Кошчи» 3, книга Р. Х. Аминовой дает чрезвычайно много для понимания большой роли этого союза в социально-экономическом развитии кишлака. Р. Х. Аминова прослеживает процесс усложнения функций союза «Қошчи» в связи с требованиями жизни. В книге содержатся исчерпывающие данные о росте рядов кошчийцев как в целом по Узбекистану, так и по отдельным его областям. Большой вклад вносит рецензируемая книга в изучение деятельности батрацкого союза «Рабземлес», который осуществлял в восточной деревне громадную работу по сплочению батрачества и ограждению его от усилившихся в условиях нэпа эксплуататорских поползновений со стороны баев и кулаков. Свежий материал приведен о работе дехканских обществ взаимопомощи и т. д. Говоря обо всех этих дехканских объединениях, автор преследует одну цель их роль в переустройстве аграрных отношений в кишлаке, приобщении дехкан к политической жизни, подъеме производительных сил в сельском хозяйстве.

показать

Много места в монографии Р. Х. Аминовой уделено характеристике кооперативного строительства и его значения для социалистической реконструкции узбекского кишлака, Автор всесторонне показывает влияние на кооперативное строительство земельно-водной реформы, ускорившей переход кооперации от сбыто-снабженческой деятельности к производственной. Развитие кооперации, сопровождавшееся ростом спроса на сельскохозяйственную технику, удобрения и т. п., способствовало стабилизации и расширению емкости внутреннего рынка для социалистической промышленности. Отражены немалые трудности кооперативного строительства в Узбекистане, обстоятельно показано значение контрактационной политики Советской власти в борьбе с частным капиталом и приобщения трудящегося дехканства к новым формам производственного сотрудничества с социалистическим государством. Автор вскрывает прямую зависимость степени кооперированности населения от уровня товарности хозяйства. Поэтому наибольший охват Дехкан кооперацией отмечался в зоне высокотоварного хлопководческого хозяйства, испытывавшего острую потребность в оборотных средствах. Процент кооперированности населения здесь был значительно более высоким, чем в Центре, и на эту особенность Узбекистана, отразившуюся впоследствии на темпах социалистического переустройства хлопководческого кишлака, на наш взгляд, следовало бы обратить внимание читателя. Отдельная глава в монографии Р. Х. Аминовой посвящена показу государственной и шефской помощи дехканству в интенсификации сельскохозяйственного производства. Обстоятельно охарактеризованы все важнейшие виды этой помощи.

Правомерна в монографии Р. Х. Аминовой глава о роли Узбекистана в борьбе за хлопковую независимость СССР. Мероприятия Советского правительства в этом направлении оказывали огромное влияние на социально-экономические процессы в узбекском кишлаке, содействовали подготовке условий его социалистического переустройства. Автор выделяет здесь следующие моменты: систему материального стимулирования хлопкоробов, повышение цен на хлопок, налоговые льготы, первоочередное обеспечение хлопкоробов хлебом, промтоварами, расширение ирригационного строительства, агропомощь и т. д. Детально показана роль Хлопкома и кооперации как рычагов государственного регулирования процессов производства хлопка. Автор приходит к выводу, что подъем хлопководства в Узбекистане способствовал не только экономическому укреплению дехканских хозяйств, повышению жизненного уровня трудящихся кишлака, но и созданию прочной базы для развития текстильной, химической, пищевой промышленности как в центральных областях РСФСР, так и в Узбекистане и других среднеазиатских республиках; с подъемом хлопководства связано формирование национального рабочего класса и национальной технической интеллигенции, что имело первосте ленное политическое значение и являлось важной составной частью национальной политики Коммунистической партии; борьба за хлопковую независимость страны обеспечивала укрепление и развитие прочных интернациональных связей узбекского дехканства с рабочим классом центральных районов РСФСР, цементировала дружбу народов.

3 См. М. Давлят- Юсупов. Союз «Кошчи» и его роль в укреплении Советской власти в Туркестане (1919—1924 гг.). Ташкент, 1956.

В связи с разбором содержательной монографии Р. Х. Аминовой хотелось бы коснуться вопроса о многоукладности в узбекском кишлаке в исследуемое время, поскольку трактовка его в отдельных местах рецензируемого труда представляется нам непоследовательной.

Так, в одном месте книги указывается, что в Узбекистане «существовали все уклады - от патриархально-родовых до социалистического» (стр. 44). В другом (стр. 450)— дан перечень укладов: 1) социалистический; 2) патриархальный (полукочевое и кочевое хозяйство); 3) феодально-байский, капиталистический (кулацкое хозяйство); 4) мелкотоварный (окрепшее индивидуальное дехканское хозяйство); 5) переходный к социалистическому (простейшие виды кооперации). Как видим, в этом перечне уже нет места для «патриархально-родового» уклада, более того, здесь феодально-байексе хозяйствоотождествлено с капиталистическим (см. также стр. 456) и, таким образом, неясно, как согласовать с этим тезис автора о том, что «феодальных черт в байском землевладении было все же больше, чем капиталистических» (стр. 57). И возникает вопрос: если байское хозяйство капиталистическое, то каким образом земельная реформа 1925—1929 гг. могла быть направлена против «феодального землевладения» (стр. 447)? В таком случае, следуя логике, реформа решала задачи коллективизации, а отнюдь не являлась мероприятием переходного характера («революционно-демократическим» преобразованием, как пытается обосновать это Р. Х. Аминова в конце своей книги). Думается, что результат досадного недосмотра, поскольку вся книга исходит из верного положения о наличии в Узбекистане в канун реформы феодального

отмеченная несогласованность

землепользования.

В монографии не всегда строго выдержана социально-экономическая терминология. Так, на стр. 33 чайрикеры расшифрованы как сельхозрабочие, что неверно. Известно, что в Средней Азии до революции господствовали патриархально-феодальные отношения (в литературе до сих пор не было иного мнения), однако автор говорит еще о наличии дофеодальных (стр. 131) и патриархально-родовых (стр. 270) отношений. Приведен различный процент коллективизированных хозяйств в Узбекистане в 1929 г. (стр. 275 и 445). Встречаются неудачные формулировки, иногда искажающие смысл (cтp. 7-8, 64, 69, 142, 443, 445—446).

Однако в целом новая книга Р. Х. Аминовой значительно обогащает наши представления о гигантской работе партии и Советской власти по переустройству аграрных отношений не только в узбекском кишлаке, но и в деревне всего Советского Востока. Рецензируемый труд несомненно является важным вкладом в советскую историографию актуальнейшей проблемы перехода прежде отсталых народов к социализму, минуя капиталистическую стадию развития.

Чл.-корр. АН СССР»
К. Г. Каракеев

НОВЫЕ КНиги по исТОРИИ ТУРКЕСТАНА

А. Юлдашев. АГРАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ТУРКЕСТАНЕ (КОНЕЦ XIX — НАЧАЛО ХХ в.), Ташкент, «Узбекистан», 1969, 225 стр., тир. 3000 экз.

Со времени проведения Всесоюзного совещания, посвященного вопросам социальноэкономических последствий присоединения Средней Азии к России (1954 г.), учеными была проделана значительная работа, результаты которой в известной степени получили отражение в изданных за последнее время монографиях, брошюрах и ученых записках. Однако некоторые вопросы, имеющие актуальное значение, оказались менее разработанными или выпали из поля зрения исследователей. К их числу следует отнести проблему колоний и полуколоний царской России в системе российского империализма. В этой связи большой интерес представляет опубликованная недавно монография А. М. Юлдашева, посвященная изучению особенностей развития аграрных отношений в Туркестане периода империализма. Монография основана на документальных данных, извлеченных из архивов Ленинграда и Москвы и в подавляющем своем большинстве вводимых в научный оборот впервые.

Опираясь на обширный фактический материал, автор убедительно доказывает, что аграрные проблемы и вопросы землеустройства стояли в центре внимания царского правительства со времени присоединения Туркестана. Военно-феодальный империализм, подчеркивает автор, не мог проводить политико-административное устройство, не проведя устройства земельного.

В нашей исторической литературе устоялось мнение о том, что между местной национальной администрацией в Туркестанском крае и центральным правительством ме

трополии существовали известные противоречия в проведении политики вообще и аграрной, в частности. Автор доказывает, что эти противоречия были чисто мнимыми и «являлись не чем иным, как искусным прикрытием колониальной политики царизма, розовой дымовой завесой, призванной скрыть наиболее оголтелое, жестокое порабощение народов окраин» (стр. 44—45, 47).

Тщательный анализ законодательных установлений царской администрации по аграрному вопросу позволил автору сделать вывод о том, что «Положение...» 1886 г. не было юридическим оформлением земельных отношений, существовавших до присоединения, как считают некоторые авторы, а явилось поворотным пунктом в эволюции аграрных отношений, определившим их развитие на весь колониальный период.

«Положением...» было установлено право на потомственное владение и распоряже ние землей за оседлым населением, что, в свою очередь, открывало путь к развитию частной собственности на землю и концентрации земельной собственности через куплюпродажу участков. Закрепление земель за оседлым населением в пользование, согласно установившимся веками обычаям, подчеркивается в книге, способствовало образованию и укреплению частной собственности. Автор показывает, что самодержавие при выработке земельного законодательства руководствовалось не религиозными догмами мусульманской юриспруденции, а классовыми интересами.

Вопреки утверждениям ряда исследователей, А. М. Юлдашев считает, что основная тенденция аграрного законодательства в Туркестане заключалась в насаждении частной собственности на землю, а не в ее ликвидации, в создании условий для капиталистического развития сельскохозяйственного производства. Эта тенденция рассматривается в книге на эволюции аграрных отношений в хлопководстве.

В книге дан анализ экономической структуры узбекского кишлака под воздействием вовлечения Туркестана в капиталистическую экономику России. На документальном материале А. М. Юлдашев рисует картину экономического закабаления узбекского дехканства фирмами метрополии. Автор прослеживает эволюцию отношений, складывающихся между дехканами-хлопководами и хлопкоторговцами в конце XIX- начале ХХ в., рассматривает распространенные формы посредничества. Анализ архивных документов, подкрепленный статистическими выкладками, позволяет А. М. Юлдашеву в комплексе показать систему кредитных отношений, опутывавших густой паутиной узбекского дехканина.

Рассматривая соотношение, сложившееся между местными и российскими хлопковыми фирмами, автор делает правильный, на наш взгляд, вывод о том, что в хлопкоочистительной промышленности происходило усиление позиций местной торгово-ростовщической верхушки.

Интересен анализ социальной структуры узбекского кишлака. В книге рассматриваются типы хозяйственных отношений и категории крестьянства чайрикеров, мардикеров, шерикства, освещаются вопросы обеспеченности крестьянских хозяйств сельхозинвентарем, тягловым скотом.

Основываясь на дореволюционной статистике, автор прослеживает дифференциацию дехканских хозяйств по земледелию и выявляет тенденцию к росту бедняцких хозяйств, к дальнейшему дроблению парцеллярных хозяйств, с другой стороны тенденцию к концентрации земельной собственности в крупных хозяйствах феодально-байского типа, складывавшихся не в результате наследования земель, а через куплю-продажу. Вся книга А. М. Юлдашева построена на соблюдении ленинского указания о том, что капитализму предстояло выполнить в Туркестане «колонии чистейшего типа» «двойную миссию разрушительную и созидательную». Материал, привлеченный автором, показывает диалектическую взаимозависимость этих двух процессов в аграрных отношениях Туркестана.

М. А. Абдураимов, К. Юсупов

3. Ш. Раджабов. ТУРКЕСТАН НА СТРАНИЦАХ БОЛЬШЕВИСТСКИХ ГАЗЕТ ПЕРИОДА ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ (1905—1907 гг). Душанбе, изд-во «Дониш», 1970, 150 стр., тир. 1200 экз.

В книге 3. Ш. Раджабова впервые столь широко используются материалы большевистской периодической печати Туркестана. Они позволяют по-новому определить этапы революционного движения в крае в 1905—1907 гг., дают широкое представление о волнениях среди коренного населения, о революционных выступлениях войск Туркестанского военного округа и демократической интеллигенции. Наконец, они дают возможность судить о самоотверженной работе большевиков Туркестана, руководивших рево

люционной борьбой, об их идейной зрелости, об их борьбе со всякого рода оппорту

нистами.

Большое место в книге уделяется освещению революционного движения среди рабочих. Материалы большевистских газет позволяют проследить нарастание революцион ного накала от февраля 1905 г., когда проводилась первая массовая забастовка железнодорожников, к октябрю ноябрю того же года. Благодаря большевистской прессе революционные выступления получали широкую огласку, из локальных становились общими и способствовали укреплению рабочей солидарности. Примером сказанному могут служить события в ноябре 1905 г. в Кушке, когда в ответ на арест организаторов митингов и объявление Кушки на осадном положении откликнулись многие партийные и профсоюзные организации, исполнительные комитеты Советов рабочих депутатов и другие политические организации. Они требовали отмены суда над арестованными и грозили, что в случае невыполнения этого требования объявят забастовку. Как правило, подчеркивает автор, факт солидарности русских рабочих с туркестанцами свидетельствует о том, что «революционные волнения в Туркестане не были изолированы от освободительного движения героического русского пролетариата в 1905 г.» (стр. 24). Другим примером солидарности рабочих в революционной борьбе была забастовка Ташкентских главных железнодорожных мастерских летом 1906 г., благодаря которой рабочие смогли противостоять усилиям администрации и добиться удовлетворения своих требований.

Большевистские газеты в Туркестане, понимая, что сила трудящихся в единении, в период революции 1905—1907 гг. вели активную пропаганду за организацию профсоюзов. Этот момент, наряду с другими, свидетельствовал о правильности занимаемых туркестанскими большевиками позиций.

--

Отношению революционных социал-демократов к местному трудовому населению «Ревопосвящен значительный по объему раздел в книге, который так и называется люция и коренное население». Автор показывает, что материалы большевистских газет, относящиеся к жизни и быту местного населения Средней Азии в колониальный период, проникнуты глубоким уважением к народам края, их истории, культурным традициям, к их борьбе за свободу. Эти газеты постоянно отстаивали интересы коренного населения, относились к нему с искренним сочувствием, разоблачали колониальную политику царской России. «Большевистские газеты, , - пишет 3. Ш. Раджабов, - всячески старались направить недовольство народов края существующим строем в русло общего русского пролетарского движения. Не война между народами империи, а братский со юз народов России против царского строя вот главный девиз большевистских газет 1905—1907 гг.» (стр. 65—66). Призывая к объединению пролетариев центра и окраин как к единственно возможному достижению победы, большевики способствовали возникновению чувства солидарности и сплоченности у трудящихся народов России.

Рассматривая армию как союзницу рабочих в революционной борьбе, большевистская печать в годы революции 1905—1907 гг. отводила много места на своих страницах освещению условий солдатской службы и быта, откликалась на каждое выступление солдатской массы. По материалам газет, приводимым в книге, можно проследить, как росло классовое самосознание солдат, как они постепенно переходили ст экономических требований к политическим и как начинали выступать вместе с рабочими против своего командования.

На конкретном материале автор прослеживает, как социал-демократическая печать способствовала распространению идей большевизма в Туркестане, раскрывала историческую роль большевиков в борьбе против царского строя, оберегала авторитет большевистской партии от злостных контрреволюционных нападок монархических, либеральных и соглашательских партий.

Немалой заслугой большевистских газет, как показано в книге, является то, что они уделяли большое внимание состоянию культуры колониального Туркестана, способствовали распространению русской передовой культуры в крае, помогали культурному возрождению местного населения.

Две последние главы книги несколько надуманны в структурном отношении. Материалы их можно было бы дать в других главах, тем более, что по объему они небольшие. Автором допущен ряд неточностей: митинг назван демонстрацией (стр. 13); apeстованные в ноябре 1905 г. члены Ташкентского стачкома названы передовой частью ташкентской интеллигенции (стр. 15); 18 октября 1905 г. у тюрьмы не была расстреляна демонстрация (стр. 22) и т. д. В книге встречаются повторения, не всегда выдерживается хронологическая последовательность в изложении.

Однако в целом обобщение материала большевистских и прогрессивных газет, впервые сделанное 3. Ш. Раджабовым, безусловно поможет дальнейшему изучению революционного движения в Туркестане.

Акад. АН УзССР

К. Е. Житов