завших татищевские известия, он называет «доверчивыми» и приводиг оправда, без ссылки) слова М. Д. Приселкова о том, что историки опирались на Татищева лишь тогда, когда «татищевские известия были им наруку» 28

По мнению С. Л. Пештича, В. Н. Татищев, по своему интерпретиро вал факты, вольно истолковывая их в соответствии со своими историчеоками представлениями. У критика нашлось достаточно отваги, чтобы Кросить Татищеву обвинение в прямом подлоге: Татищев, по мнению (С. Л. Пештича, «сознательно, в духе своих монархических и крепостнических взглядов заменял летописные сообщения своими версиями... заведомо фальсифицировал исторические источнибай в угоду своим общественно-политическим взглядам» 29. Видимо, С. Л. Пештич вообще пытается отрицать наличие в руках В. Н. Татищева заких бы то ни было источников, не дошедших до нас. Взгляд на Татищева, как на фальсификатора,

С. Л. Пештичем на следующих трех посылках:

основывается

1. Вторая редакция «Истории Российской» более подробна, чем первая, а следовательно, она вымышлена.

2. Татищев искажал летописи в угоду своим политическим взглядам. 3. Татищев вводил в летопись «рационалистические приемы» и раз|бавлял подлинный текст вымышленными речами, письмами, договорака, подробностями сражений.

Рассмотрим каждый из этих пунктов в отдельности.

1. «Распространение известия во 2-й редакции по сравнению с татидевским известием в 1-й редакции может служить серьезным доказа|ТЕЛЬСТВОМ Сознательной переработки Татищевым известноКо летописного текста» 30. Странная логика! Ведь между написанием первой и второй редакций может иметь место обращение автора к новым, Более подробным источникам или повторное обращение к старым, |-же использованным, с целью более полного их отображения во второй, более совершенной (с точки зрения автора) редакции.

Свой тезис С. Л. Пештич мог написать только исходя из презумпции сальсификации; сам по себе этот тезис вего общей форме настолько нелогичен, что его нельзя даже опровергать. Можно только скаать, что различия редакций с равной степенью вероятности могут быть объяснены как недобросовестным подлогом, так и добросовестной доголнительной выборкой из источников 31.

B

2. Не менее странное впечатление производит и цитированное выше утверждение С. Л. Пештича об искажении исторических источников угоду своим политическим взглядам.

Политическое кредо Татищева известно нам хорошо. Его взгляды оссвывались на существовании в России трех сил: монарха, аристократии, Гредставленной верховниками, и дворянства, выразителем идей которото был сам Татищев. Дворянство стремилось усилить власть монарха. Те же самые три силы мы находим в русских летописях конца XI и всего XVII в.: князь, «смысленные», «лепшие» бояре и «молодшая дружина», тносимая летописцами к разряду «несмысленных».

* С. Л. Пештич. Русская историография XVIII в. Т. І. Л., 1961, стр. 227, 237. * С. Л. Пештич. Указ. соч., ч. 1, стр. 250. См. также статью С. Н. Валка История Российская В. Н. Татищева в советской историографии» (В. Н. Татищев. «каз, соч., т. VII, стр. 5—29).

31

С.Л. Пештич. Указ. соч., ч. 1, стр. 261.

Детальный анализ методики работы Татищева, произведенный А. И. Копаневым, Воказал, что дополнения Татищева опираются на недошедшие до нас подлинные источВами. (А. И. Копанев. Об одной рукописи, принадлежавшей В. Н. Татищеву. «ТруБАН и ФБОН АН СССР, т. II. М.-Л., 1955, стр. 235.)

7 История СССР, No 1

Те же самые три силы действуют и в «татищевских известиях»: князь мудрые бояре и младшая дружина, обычно выступающая как подстре катель неудачных сражений. Но, в отличие от Татищева автор «изв стий» на стороне боярства, аристократии. Почти все дополнительны (по сравнению с летописными) «речи» вложены в уста знатных бояд «верховников» XII в. и задача этих «речей» состоит в том, чтобы пока зать благотворное влияние олигархических кругов на князя и на ход дел Старые бояре и тысяцкие руководят князем и нейтрализуют влияни «драчливого» и «несмысленного» дворянства. Другими словами «тати щевские известия» за весь XII в. по своей политической окраске таковы что могли порадовать только верховников, но не боровшегося с ними Та тищева. Как мог С. Л. Пештич не только не заметить этого, но и утверж дать совершенно противоположное?

Выше мы уже видели, что Татищев включил в свою «Историю» феде ративный проект Романа 1203 г., хотя он прямо противоречил его собст венным монархическим взглядам (подобную форму правления «никто з лучшую почесть не может»).

Достойно удивления, что С. Л. Пештич не обратил внимания на т место в примечаниях к «Истории Российской», где Татищев со своих мо нархических позиций прямо полемизирует с автором своего источ

ника.

Под 1155 г. в тексте первой и второй редакции «Истории Российской приведен спор двух князей о лучшей форме правления для Руси: княз Юрий Ярославич Туровский в присутствии одобрявшего его Юрия Дол горукого стремился доказать, что нужна единая держава, управляема твердой рукой. Непокорных князей необходимо сломить силой. Его тези опровергал Андрей Боголюбский, защищавший право всех князей н свои «отеческие наследия», т. е. по существу отстаивая тот начальны этап сложения полутора десятков самостоятельных княжеств, которы мы наблюдаем в реальной действительности в середине XII в.

Автор «татищевского известия» целиком на стороне Андрея и защи щаемых им Изяславичей. Он резко настроен против Юрия Долгоруког не уставая напоминать, что князь Юрий «веселия» и разврат предпочи тает управлению и воинскому долгу; Юрия же Ярославича Туровског прямо называет «злодеем Изяславичей».

Какова же позиция самого Татищева? Татищев в специальном при мечании к этому тексту пишет, что «всякому известно, что монархиче ским правлением все государства усиливаются», и он одобряет именн то, что предлагал «злодей» Юрий Туровский и одобрял «пьяница» Юри Киевский, считая, что его рассуждение «политическое к приобретени силы, славы и чести государства», а рассуждения Андрея, одобреннь автором татищевского источника, сам Татищев называл хотя и благ честными», но приведшими к тому, что в течение времени «такое гос дарей разделение безсилие изъявило».

Как видим, данное татищевское известие, типичное для всего XII содержало политическую тенденцию, противоречащую собстве ным взглядам Татищева, но добросовестность подлинного ученого 1 позволила ему исказить источник и выкинуть из него то, что не совпад ло с его монархическими взглядами 32.

3. Фальсификаторскую работу Татищева С. Л. Пештич видит в то что «Татищев вводил множество речей, писем, договоров, крестоцелов ний и тому подобные рационалистические приемы» і 32 В. Н. Татищев. Указ. соч., т. III, стр. 53-54; прим. No 464 на стр. 241-2 T. IV, стр. 247-248 (первая редакция).

33 С. Л. Пештич. Указ. соч., ч. 1, стр. 250.

34

Можно подумать, что никогда ранее в летописях не было всего того, что перечислено здесь и что будто бы только Татищев начал в духе своего времени «вводить рационалистические приемы». Но мы хорошо знаем, что в дошедших до нас летописях есть и речи, и письма, и крестные грамоты. Анализируя Ипатьевскую летопись и источники Киевского летосисного свода 1198 г., я выделил только для 1146—1154 гг. свыше пести десятков грамот из княжеского архива, включенных летописцем R великокняжескую летопись для придания ей документальности Эти грамоты содержали и письма и договора и записи крестоцеловаНаиболее искусственными в «Истории» Татищева кажутся речи, произносимые мудрыми боярами и князьями. Они действительно производят печатление литературного приема, сочиненности. Но разве этот прием был неизвестен русскому летописанию ХІІ-ХІІІ вв.? Разговоры Владимира и Рогнеды, помещенные анахронистически под 1127 г., речи ИзяслаНа Мстиславича, речь Игоря на поле боя в 1185 г., упомянутая выше зредсмертная речь Константина Всеволодича и множество других «реней» мы могли бы зачислить в разряд татищевских выдумок, если бы полностью или частично они не были помещены в известных нам летописях. Наиболее полную аналогию татищевским «речам» мы находим в летописном описании Липицкой битвы 1216 г., где выступает боярин Твосимир, предлагающий князьям Юрию и Ярославу помириться с Новгородом 35. И характер «речи» и искусственность имени боярина-миротворЗа — «Творимир» говорят в пользу сочиненности этого эпизода, необызайно близкого к ряду подобных эпизодов в татищевских известиях. Но Ведь «речь Творимира» сочинялась не Татищевым, а за пятьсот лет до него. И никак нельзя не вспомнить по этому случаю того, что Татищев зисал об одном из самых драгоценных своих источников о Раскольтичьем манускрипте: его «от раскольника в Сибири в 1721 году полутил, который был весьма древнего письма на пергаменте.... В нем многих обстоятельств не находилось, которые в других написаны, противо тому он содержал обстоятельства такие, которые в Гротчих ни одном не написаны, а наипаче разговоры причины дел» 36.

Конечно, можно заподозрить Татищева в том, что именно эту, безусловно, не дошедшую до нас, летопись он и сочинил сам (правда, неизВестно с какою целью), но ведь пишучи приведенные выше строки, пометая Раскольничью летопись в своей реестр под No 2 Татищев не мог знать, что эта рукопись впоследствии, после его смерти сгорит и никто не сможет проверить те интереснейшие сведения, которые из нее почерптуты. Рукопись, пролежавшая при жизни Татищева три десятка лет в его коллекции (которой очень интересовались современники) и объявленная їм как один из основных источников его «Истории» (к которой тоже был проявлен интерес как друзьями, так и недругами) не может вызывать у нас сомнений.

Итак, мы видим, что все три положения С. Л. Пештича, на которых он основывает свое обвинение первому русскому историку, не выдерживают ни исторической, ни логической критики. Некоторое преувеличение собственных ресурсов ощущается в словах С. Л. Пештича о том, что следы редакционной обработки (т. е. «сознательного распространения и пере

* Б. А. Рыбаков. Древняя Русь. Былины, сказания, летописи. М., 1963, стр. 319—

Новгородская IV летопись. ПСРЛ, т. IV, стр. 22; Воскресенская летопись. ПСРЛ, г. VII, стр. 121.

В. Н. Татищев. Указ. соч., т. 1, стр. 123.

делки смысла древнего текста») многочисленны: «...можно привест десятки, сотни и, если угодно, тысячи примеров» 37. Пока что С. Л. Пеш тич ограничился лишь несколькими, очевидно, на его взгляд, наиболе доказательными примерами, частично взятыми из старой литературы Татищеве. Большая часть примеров взята им из Повести временных ле что облегчалось тем, что в свое время К. Н. Бестужев-Рюмин сдела подробную выборку всех татищевских известий в рамках Повести вре менных лет 38, а по XII столетию такой работы в руках С. Л. Пештич не было. Серьезная неудача постигла С. Л. Пештича с его основны примером, к которому он дважды обращался и в I и во II томах своег труда с записью о Киевском восстании 1113 г. С. Л. Пештич пишет «Татищев в силу своих монархических убеждений хотел предста вить избрание Владимира Мономаха на Киевский стол как дело знат а не всего населения города, поэтому он место избрания не без умы ла перенес к святой Софии» 39. В этих двух фразах содержатся тр существенных недостатка: во-первых, С. Л. Пештич не привел ни одн го доказательства подложности рассказа о вече у Софийского с бора; Татищев выдумал «в силу своих монархических убеждений» вот и все доказательства! Во-вторых, С. Л. Пештич почему-то умолча о том, что нам по Киевской летописи (а не по Татищеву) прекрасно и вестно, что в важных случаях вече в Киеве собиралось у святой Софи так, в 1147 г., когда Изяслав Мстиславич прислал в Киев своего посл чтобы он прочел княжеское обращение к киевлянам на вече, то

«кияном же всим съшедшимся от мала

Д о в е лика к святей Софьи на двор,

въставшем же им в вечи...»

(Ипатьевская летопись)

«И придоша кыян многое множество народа и седоша у святое Софьи...»

(Лаврентьевская летопись

По самому замыслу своему обращение великого князя было рассчита не на узкий круг знати, а на широкие массы городского люда: после ре посла «то же слышавше народ оттоле поидоша на Игоря...» (Ипатье ская летопись). Где же обязательная связь сбора веча на Софийск подворье с обсуждением дел в тесном аристократическом кругу, буд бы выдуманная Татищевым в угоду своим политическим убеждения

счита

Третьим недостатком является ссылка на монархические убежден Татищева. Ту политическую концепцию, которая стремится объясни избрание князя только волей аристократии принято олигархической. Настоящий монархист обязательно постарался бы и бразить вокняжение Мономаха как всенародное избрание, т как это один из основных принципов монархической демагогии.

Вспоминая еще раз о «затейке верховников» 1730 г., мы могли кого-нибудь из них, вельмож, тайным образом приглашавших A Ивановну, заподозрить в таком историческом фальсификате, В. Н. Татищева, сделавшего избрание императрицы вседворянсь

актом.

но

Покойный И. И. Смирнов очень внимательно (в отличие от С. Л. П тича) проанализировал все редакции татищевского рассказа о киевс событиях 1113 г. Он отмечает, что в 1-й редакции существовали из

37 С. Л. Пештич. Указ. соч., ч. 1, стр. 237.

38 Қ. Н. Бестужев - Рюмин. О составе русских летописей до XIV века. С 1868. 39 С. Л. Пештич. Указ. соч., ч. 1, стр. 250.

40 Ипатьевская летопись. ПСРЛ, т. II, стлб. 347—348. Лаврентьевская летоп Там же, стлб. 316.

стия, извлеченные из трех разных источников. Татищев соединил их во 2-й редакции, дав «единое и цельное изложение». И. И. Смирнов напомнил, что еще Соловьев именно это место приводил в пример как лучшее доказательство добросовестности Татищева: «ему не нравился факт избрания и, однако, он оставил его в тексте» 41. Подводя итог своему анализу, И. И. Смирнов говорит, что рассказ об избрании Мономаха на вече у Святой Софии (как и рассказ о судьбе киевских евреев в 1126 г.) «никак не является продуктом творчества Татищева, а принадлежит имевшемуся у него источнику» 42.

В 1963 г. вышла интересная статья А. Г. Кузьмина, разбирающего систему доказательств С. Л. Пештича 43. Выяснилось, что приведенные С. Л. Пештичем другие примеры (кроме 1113 г.) тоже оказались крайне

неудачными.

Работы И. И. Смирнова и А. Г. Кузьмина показали методическую слабость С. Л. Пештича и недостаточное знание им летописного материала даже в рамках Повести временных лет.

Столь важные вопросы необходимо решать не на единичных примерах, а на изучении всей системы взглядов, симпатий и антипатий авторов татищевских известий и летописцев.

Повестью

*

*

*

Рассмотрим весь текст «Истории Российской» Татищева и все без исключения превышения этого текста над известным нам летописным фондом в хронологическом отрезке, определяемом двумя рубежами: временных лет, с одной стороны, и завершением Киевского леТСПИСного свода 1198 г.с другой. В итоге сплошного анализа всех изВЕСТНЫХ нам летописных текстов мною выделены 186 превышений татидевского текста над летописным 44.

При сверке татищевского текста со всеми летописями XII в. выявляётся, что Татищев нередко опускал церковные рассуждения (но сохранил очень важные сведения о церковных делах), вводил незначительные пояснения, редко выходившие за рамки одной фразы, добавлял зногда отчества князей, ввел деление на главы и дал им заголовки. При наличии в летописях резких противоречий Татищев выбирал один определенный (обычно более подробный) текст и оговаривал это в примеча

B

разряд татищевских известий мною включены все факты, отсутствующие в известных нам летописях независимо от их исторического значения. Фактом будет незначительное сообщение о том, что князь раден в руку (в летописи - просто ранен), фактом будет речь боярина Азария Чудина или речь боярина Громилы (хотя, быть может, эти речи, как и речь летописного Творимира, придуманы древним летописцем), фактом является описание церковного собора или пересказ патриаршей грамоты и т. п. Итак, от записи игумена Сильвестра 1116 г. до речи выдуБицкого же игумена Моисея 1198 г. мы можем насчитать 186 мелких и

„“ И. И. Смирнов. Очерки социально-экономических отношений Руси XII— III в. М. — Л., 1963, стр. 255—256; С. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. 1, М., 1959, стр. 704.

“ И. И. Смирнов. Указ. соч., стр. 258. С. Л. Пештич во 2-й части своего труда не сумел возразить И. И. Смирнову, так как не имел достаточных оснований для отвода «Раскольничьей» летописи как источника (см. стр. 159, прим. 1097).

тищева.

4

А. Г. Кузьмин. Об источниковедческой основе «Истории Российской» В. Н. Та«Вопросы истории», 1963, No 9, стр. 214—218.

Мною написана работа (около 10 п. л.) о татищевских известиях, где каждое З них подвергается специальному рассмотрению. Данная статья основывается на выводах этой работы.