ных работ. С течением времени и с развитием собственного хозяйства имений таких работ стало все больше, они распределились по всему летнему рабочему периоду. К концу XVII — середине XVIII в. крестьянское хозяйство должно было выставлять пеших работников уже еженедельно и повинность превратилась из «вспомогательной барщины» в «ординарную пешую барщину». На рубеже XVIII—XIX вв. в связи с бурным развитием помещичьего торгового винокурения появилась необходимость требовать от крестьян дополнительных работников во время страдной поры для молотьбы и на работу в винокурнях, в связи с чем снова появляется «вспомогательная барщина», но теперь уже как надбавка над «ординарной барщиной с упряжкой» и «ординарной пешей барщиной» 17. B. Другая весьма существенная проблема — определение начала и импульсов бурного развития мызного хозяйства. Впервые дал ясный ответ на вопрос, когда началось его интенсивное развитие, член-корреспондент Академии наук Эстонской ССР А. Вассар. В довоенной историографии ответы колебались от XIII (Ю. Улуотс, П. Иохансен и др.) по ХVІ в. (А. Транзе-Розенек). А. Вассар датирует этот процесс концом XV в. 18 Х. Лиги подвел убедительный фактологический фундамент под эту концепцию. В качестве показателя степени развития мызного хозяйства он использует данные об увеличении нормы барщины и образовании сети мызных хозяйств 19. Так как в то время во многих имениях еще не было ординарной барщины и нельзя определить ее нормы 20, основное внимание Х. Лиги обращает на появление новых мыз и величину их запашки. Проработав материалы по истории имений и генеалогии помещичьих родов, он определил, что более частое возникновение новых мыз и увеличение запашки в старых мызах падает в источниках на рубеж XV—XVI вв. H Другая сторона этой проблемы — причины начавшегося интенсивного развития мызного хозяйства. Как известно, в марксистской историо-| графии, вслед за Ф. Энгельсом 21, Европа восточнее Эльбы трактуется как единый экономический район, где развились экстренные формы феодальной барщинной эксплуатации. В свое время главную причину этого процесса в Эстонии видели в росте внутреннего рынка. Х. Лиги, определив приблизительный объем внутреннего рынка по количеству населения городов и местечек, по средним нормам потребления зерновых сопоставив это с приблизительной продукцией мызных полей и массой зерновых податей, пришел к выводу, что определяющим здесь был вывоз хлеба на Запад 22. Латвийский историк В. Дорошенко выяснил, что цены зерновых в Ливонии за весь XV в. стояли на одном уровне и за период 1510—1558 гг. поднялись в 1,3 раза, и считает, что стремлением помещиков увеличить свои доходы путем вывоза хлеба на Запад нельзя объяснить подъем барщинного мызного хозяйства в Ливонии во второй половине XV в.23 Однако такое опровержение вряд ли можно считать убедительным, так как оно исходит из предпосылки, что в феодальной 17 H. Lig i, Talupoegade koormised, Ik. 244. 18 «Eesti NSV ajalugu kolmes köites.» 1 kd. Tallinn, 1955, 1k. 244. 19 H. Lig i. Eesti talurahva olukori ja klassivõitlus Liivi soja algul (1558—1561).(Положение и классовая борьба Эстонского крестьянства в начале Ливонской войны (1558—1561). Tallinn, 1961, Ik. 146. jj. 20 H. Lig i. Talupoegade koormised, lk. 99. 21 Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. К. Маркс, Ф. Энгельс Соч., т. 7, стр. 343—347; К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, М., 1948 стр. 362. 22 H. Lig i. Eesti talurahva olukord..., Ik. 142 jj. 23 В. В. Дорошенко. Цены на продукты сельского хозяйства в Ливонии XV ве ка. «История СССР», 1959, No 2, стр. 158. экономике при определении объема производства действовали те же закономерности, что и при капитализме производство хлеба увеличивалось лишь тогда, когда поднимались цены 24. Как хорошо показал дольский историк В. Кула, феодальное помещичье хозяйство не зависело так механически от требований рынка 25. Необходимо заметить, что на определяющее влияние запросов западноевропейского рынка обращали внимание и финские историки, занимающиеся эстонским средневековьем. В. Ниитемаа и Г. Миквиц показали, что в первой половине XVI в. конъюнктура на западноевропейском рынке существенным образом повлияла на хлебные цены в Старой ЛивоЕни 25. Более подробно на этом вопросе останавливался И. Ахвонайнен в специальном исследовании о хлебной торговле в Ливонии. Он отмечал, что если в XIV в. экспорт хлеба из Ливонии в Западную Европу себя экономически не оправдывал, то в XV в. положение изменилось. В конде XV столетия начался постоянный экспорт хлеба в Голландию и хлебвый рынок значительно расширился 27. В советской историографии было распространенным мнение о том, что развитие барщинного мызного хозяйства - непрерывный процесс, который тормозится лишь при наступлении кризиса феодальной системы, когда господствующие производственные отношения начинают сдерживать развитие производительных сил. Войны, эпидемии и т. п. ХОТЯ а препятствуют развитию производительных сил, но якобы стимулируют развитие мызного хозяйства, создавая благоприятные условия для присоединения крестьянских земель к имениям и для увеличения крестьянских повинностей. Исследования Э. Тарвела свидетельствуют о том, это это не вполне соответствует действительности 28. В Южной Эстонии, как и в Белоруссии и Литве, в начале XVII в. в государственных владениях встречается временный переход на денежную ренту, известный зигзаг в развитии барщинной мызной хозяйственной системы. Прежние феодальные отношения остались незатронутыми, государство использовало денежную ренту в качестве временной экстренной меры для стимулирозания развития сельского хозяйства. Более общий интерес и не только для специалистов по аграрной истории Эстонии представляет вопрос о воздействии феодальных повинностей на крестьянское хозяйство и об их соразмерности (или коррелядни) с экономическими возможностями последнего. До недавнего времени вопросы развития производительных сил и взаимоотношений угнетенных и угнетателей рассматривались раздельно. Но в реальной действительности исторического прошлого они тесно переплетались, фокусируясь в крестьянском хозяйстве. «Для того, чтобы получить правильное представление о динамике феодальных повинностей необходимо проследить эволюцию, имевшую место в экономическом состоянии носителей этих повинностей, т. е. в хозяйствах крестьян», пишет Х. Лиги в упоминавшейся монографии. 24 См. Н. Lig i. Eesti talurahva olukord..., Ik. 147. * W. Kula. Teoria ekonomiczna ustroju feudalnego. Proba modelu. Warszawa, 1962, str. 27. G. Mickwitz. Aus Revaler Handelsbüchern, Zur Technik des Ostseehandels in der ersten Hälfte des 16. Jahrhunderts. Societatis Scientarium Fennicae Commentationes Humanorum Litterarum IX, 8. Helsingfors, 1938. S. 69; V. Niitemaa. Der Binnenhandel in der Politik der livländischen Städte im Mittelalter. Suomalaisen Tiedeakatemian Timituksia. Sarja B, 48, 2. Helsinki, 1949, S. 167. 27 J. Ahvenainen. Der Getreidehandel Alt-Livlands im Mittelalter. Societatis Scientiarum Fennicae Commentationes Humanarum Litterarum, XXXIV: 2. Helsinki, 1963, S. 75-95. * Э. Тарвел. Фольварк, пан и подданный. Таллин, 1964, стр. 93 и сл. «А последнее определялось многочисленными факторами, среди которых наиболее существенными надо считать объем и качество сельскохозяй ственных угодий (прежде всего пашни), количество людей (прежде все го трудоспособных) в хозяйстве, производительность труда, поголовье скота, количество рабочих упряжек и т. д.» 29. Документы не указывают сколько времени и рабочей силы требует от крестьян выполнение того или иного вида барщины. Поэтому Х. Лиги оставляет во многом откры тым вопрос о действительной эволюции, которую в течение XVIII столе тия претерпел уровень феодальной эксплуатации. Исследователь огра ничивается лишь указанием на то, что в первой половине столетия рост показателей экономического развития крестьянского хозяйства шел бо лее или менее параллельно с показателями феодальных повинностей крестьян (объем мызных полей или общий объем повинностей в пересче те на зерно), а во второй половине он отставал от феодальных повинностей 30 Вопрос о сравнении темпов и характера развития производительных сил (или экономического потенциала крестьянского хозяйства), с одной стороны, и феодальной ренты — с другой, очень интересен. Существование двух параллельных процессов делает теоретически возможным различные комбинации. Мы можем иметь дело с расширенным производством как в крестьянском, так и в крупном хозяйстве феодала: крестьянское хозяйство имеет столько рабочей силы, что ее хватает для обработки и помещичьих и крестьянских полей, и в то же время помещик может расширять свои поля за счет пустующих земель. Но возможны и неблагоприятные варианты — крестьянам нехватает или земель или экономического потенциала для расширенного производства или разные трудности переживает помещичье хозяйство. В конкретной исторической действительности могли иметь место, конечно, и другие варианты. По существу речь идет об анализе двух параллельно развивающихся процессов (процесс развития крестьянского хозяйства и процесс развития феодального хозяйства - феодальной ренты). В связи с этим может возникнуть вопорос- не действовала ли в феодальном обществе стихийная закономерность, по которой размеры требуемых с крестьян феодальных повинностей стояли всегда в каком-то традиционном соотношении с экономическим состоянием крестьянского хозяйства? Не было ли так, что помещик мог получить у крестьянина больше повинностей лишь тогда, когда крестьянское хозяйство усиливалось или когда он выделял в его распоряжение больше земли? Ho В марксистской историографии на этот вопрос отвечают по-разному. Встречаются утверждения, что размеры феодальных повинностей своеобразно регулировались экономическим положением крестьян 31. можно найти примеры, свидетельствующие о прямо противоположной точке зрения. Так, например, польский историк Ф. Борткевич пишет о повинностях польских крестьян в середине XIX в.: «Ни характер, ни размер феодальных повинностей не отражали реальных возможностей крестьянского хозяйства. Размер феодальных повинностей не зависел ни в каком отношении от величины доходов от крестьянской земли, но скорее всего отражал потребности фольварка» 32. 29 H. Ligi, Talupoegade koormised..., 1k. 247—248. 30 Ibid., Ik. 261. 31 Н. Л. Рубинштейн. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в., М., 1957, стр. 151; А. Л. Шапиро. Переход ог повытной к повенечной системе обложения крестьян владельческими повинностями. «Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы за 1960 г.». Киев, 1962, стр. 212-213. 32 F. Bortkiewicz. Nadziały i powinności chłopów pańsczyźnianych w dobrach prywatnych Krolestwa Polskiego, Warszawa, 1958, str. 117. Разделение повинностей на два основных разряда можно считать обСей чертой барщинной системы, наблюдаемой во многих странах. Всегда были работы, выполняемые регулярно (в Эстонии они назывались «орминарной барщиной»), на которые постоянно рассчитывал феодал и с которыми всегда должно было считаться крестьянское хозяйство. Эти тәвинности имели четкую, своеобразную ступенчатую градацию B Естонии 1/4 гаковые и 1/2 гаковые хозяйства. Размер повинностей зависел от размера и типа хозяйства. Но это было верно лишь в отношении тэго периода развития феодализма, которому свойственны были тради«онные отношения и традиционные нормы, столь интересно и глубоко скарактеризованные К. Марксом в главе «Капитала», посвященной расмотрению генезиса капиталистической ренты 33. Как только помещичье бальское хозяйство втягивается в общее русло товарного производства, соложение меняется. Картина повинностей становится более пестрой и ложной, и феодальные повинности, с одной стороны, и разные показаесли крестьянского хозяйства, с другой, представляют собой сложный мплекс, отдельные элементы которого могут иметь очень различное Облачение и характер. Постараемся это выразить с помощью нижеследующей простой схемы: Экономическое состояние Природно-почвенных условий Климатических условий 2. Демографических факторов Реальная тяжесть барщинных повинностей определенного крестьянского хозяйства зависит от: 1. Природно-почвенных условий хозяйств 2. Климатических условий 3. Демографических факторов (количество трудоспособных людей в хозяйстве) 4. Общего объема барщинных повинностей 4. Общего объема барщинных повинностей 5. Экономического состояния крестьянского хозяйства 6. Времени, когда требовали барщину (сезонность) Тяжесть барщинных повинностей и экономическое состояние крестьСьского хозяйства явно взаимосвязаны. Но в то же самое время хорошо Видно, что «примешиваются» некоторые другие факторы, которых при азализе всего комплекса нельзя упускать из виду. Сможем ли мы при т:кой ситуации теоретически предполагать, что реальная тяжесть повин-эстей была в какой-то соразмерности с экономическими возможностя*7, хозяйств, которые их несли? В последнее время в литературе по аг7-рной истории имеются указания на то, что существовал своеобразный предел барщинноспособности», через который не решались перешагть даже самые алчные помещики, и что помещикам подчас самим приодилось заботиться о том, чтобы крестьяне не слишком разорялись тдать им ссуду и т. д.) 34. Но этот факт можно считать дополнительным - 30дом в пользу того, что какой-либо автоматической соразмерности между уровнем эксплуатации и экономическим состоянием крестьянских хозяйств не существовало. При изучении этой проблемы предпринимаатись попытки использовать и электронно-вычислительные машины и меТуды корреляционного анализа, дающие возможность одновременного * К. Маркс. Капитал, М., т. III, 1954, гл. 47. * См. H. L i g i. Talupoegade koormised..., 1k. 250. Е История СССР. No І наблюдения над связями между многими факторами. Такого характер экспериментальные работы были проведены и в Советской Эстонии 35 Дальнейших успехов в области изучения этой проблемы можно до биться, по нашему мнению, пытаясь построить экономические модел крестьянского и мызного хозяйства в форме систем регрессионных урав нений, в которых были бы связаны основные экономические показате ли и экономическая состоятельность крестьянского хозяйства (угодья высев, скот, люди), и все повинности, и мызные поля. Модель крестьян ского хозяйства в виде регрессионного уравнения сконструировал Э. Тар вел 36. Не менее сложными, чем вопросы генезиса феодализма, являются проблемы разрушения этой формации, замены ее капитализмом. Необ ходимо подчеркнуть, что этот круг вопросов приобрел особую теорети ческую глубину только в советской эстонской историографии. Для при балтийско-немецкой и эстонской буржуазной историографии это был прежде всего (или даже почти исключительно) тематика истории аграр ной политики, чередования аграрных реформ, в результате которого был «введены» новые взаимоотношения между помещиками и крестьянами Для эстонских марксистских историков это сложный процесс одного способа производства (и соответствующих ему производственны отношений) другим. Одним из наиболее важных вопросов здесь над считать определение времени смены формаций и выяснение характера пе рехода. Исследуя эти вопросы, эстонские историки опираются на крите рии, данные В. И. Лениным: капитализм начинается тогда, когда и сам труд производителя (в данном случае крестьянина) становится товаром который можно свободно продавать и покупать, но этот труд долже! быть использован в капиталистическом предприятии 37. Эстонские совет ские историки считают, что реформы 1816—1819 гг. не означают в Эсто нии конец периода феодализма, так как, несмотря на формальное провоз глашение свободы, крестьяне остались фактически прикрепленными к помещикам, не получили возможности продавать свою рабочую силу Капиталистические производственные отношения стали складываться лишь в ходе буржуазных реформ 1850-1860-х годов, когда начала осла бевать зависимость крестьян от помещиков. По расчетам финского исто рика А. Розенберга, в соседней Финляндии, в ленном округе Ууденмаа в деревне, за десятилетие 1831—1840 гг. переменило свое местожительство 34% населения 38, в то время как расчеты Ю. Кахка показали, что в Эстляндской губернии за десятилетие 1834—1844 гг. в деревне сменилось лишь 3,5% населения, т. е. в десять раз меньше 39. . Одна из наиболее удачных оценок, данная проведенным в Прибалтике реформам формального освобождения, совпадающая по своему существу с марксистской оценкой, принадлежит перу финского историка Э. Ютикала. Характеризуя аграрные реформы «прусского типа», он пи 35 Результаты изложены в докладе Ю. Кахка «О применении математического анализа с помощью электронно-вычислительных машин при изучении проблем обще ственно-экономического развития в Эстонии первой половины XIX века» на V Между народном конгрессе экономической истории в Ленинграде в августе 1970 г. 36 Э. Тарвел. О методике применения единиц землепользования (гака) в исторических исследованиях. Доклад на XI сессии Симпозиума по аграрной истории Во сточной Европы в Одессе в ноябре 1969 г. 37 В. И. Ленин. ПСС, т. 3, стр. 170; т. 26, стр. 63-64. 38 A. Rosenberg. Muuttolüke Uudenmaan läänissa esi-industrialistisen kauden lopulla (1821—1880). Helsinki, 1966, S. 47—48, 51; 39 J. Ka hk, Die Krise der feudalen Landwirtschaft in Estland (Das zweite Viertel des 19. Jahrhunderts). Tallinn, 1969, S. 138. |