Изображения страниц
PDF
EPUB

При решении вопросов о кадрах председателей колхозов выработка принципиально новых положений сочеталась с преемственностью. Все лучшее из предшествующего опыта в укреплении кадров председателей колхозов глубоко изучалось и использовалось. Вместе с тем партия и Советское государство развивали и совершенствовали прошлый опыт, выдвигали и теоретически обосновывали новые задачи.

В истории укрепления кадров председателей колхозов специалистами в 1950—1968 гг. можно выделить три этапа.

Важнейшими чертами первого этапа (1950— сентябрь 1953 гг.) являлись: 1) изменение организационных форм развития колхозного производства, определенное укрепление его технической базы и нарастание необходимости в повышении научного уровня руководства колхозами; 2) известное увеличение количества специалистов сельского хозяйства в стране; 3) выдвижение в 1950 г. задачи укрепления кадров председателей колхозов специалистами в качестве одной из важнейших; 4) наличие ряда объективных и субъективных факторов, тормозивших процесс укрепления кадров председателей колхозов специалистами.

На первом этапе основную массу председателей (82% K июлю 1953 г.) продолжали составлять практики.

Второй этап (сентябрь 1953 г. — октябрь 1964 г.) распадается на два периода: сентябрь 1953—1958 г. и 1959 — октябрь 1964 гг. Укрепление кадров председателей колхозов специалистами являлось в 1953—1958 гг. составной частью курса на подъем сельского хозяйства. В течение второго этапа основную массу председателей постепенно составили специалисты (66,4% в 1964 г.), число которых в составе председателей росло особенно быстро в первый период этого этапа.

На третьем этапе (с октября 1964г.) обеспечение объективных условий быстрого развития сельскохозяйственного производства, широкое внедрение научного подхода создали новые возможности для укреплення кадров председателей колхозов специалистами. Состав этих кадров стал устойчивее, а специалисты сельского хозяйства являлись основным источником их пополнения. В 1967 г. специалисты сельского хозяйства составили около 59% председателей колхозов 62. Довольно высокая стабильность состава председателей колхозов в последние годы показывает, что абсолютное большинство этих кадров в целом справляется со своими обязанностями. Вместе с тем на 1 апреля 1968 г. около четверти председателей колхозов составляли практики, а высшее образование #мели только 29,9% председателей колхозов страны. Некоторая часть специалистов не имела сельскохозяйственного образования.

Председатели колхозов-практики, a также председатели, не имеющие высшего сельскохозяйственного образования, обучаются заочно в вузах и техникумах. В 79 сельскохозяйственных вузах страны организованы факультеты повышения квалификации, на которых ежегодно обучается свыше 50 тыс. руководящих работников колхозов, совхозов и специалистов 63. На этой основе происходит дальнейшее улучшение состава председателей колхозов.

62

Партийную работу на уровень новых задач». М., 1968, стр. 82.
Там же, стр. 91.

Ю. КАХК, Э.ТАРВЕЛ

АГРАРНАЯ ИСТОРИЯ ЭСТОНИИ
ИТОГИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Своеобразие истории эстонского народа заключается в том, что, начиная с завоевания Прибалтики немецкими феодалами в XIII столетии, в течение всего периода феодализма понятие «крестьянство» по существу совпадало с понятием «эстонский народ» (до середины XIX столетия сами эстонцы называли себя «maarahvas», т. е. деревенский или земледельческий народ). Неудивительно, что аграрная тематика является излюбленной в эстонской историографии. В данной статье подводятся некоторые итоги изучения аграрной истории Эстонии эстонской советской исторической наукой. Авторы стремились также выявить проблемы, которых необходимо сосредоточить внимание в ближайшем будущем, показать наиболее эффективные методы исследования, использовавшиеся эстонскими историками.

на

Из двух основных аспектов, в которых изучает марксистская историческая наука общественно-экономическое развитие (производительные силы и производственные отношения) эстонские историки больших успехов достигли в изучении производственных отношений. Одной из причин этого является сложность изучения сельскохозяйственной техники, землепользования, природных условий, методов обработки полей, что требует специальных знаний в области естественных и технических наук. Однако и в изучении развития производительных сил сделано немало. Вопросами развития производительных сил раннего феодализма долгие годы занимались академик АН ЭССР археолог Х. Моора и историкаграрник Х. Лиги.

Для работ этих исследователей характерно широкое сравнительное использование данных Латвии, Литвы и отчасти Белоруссии при изучении природных условий, типов сельскохозяйственных орудий 1, и комплексное использование данных археологии, этнографии, лингвистики, климатологии, палеоботаники и в особенности почвоведения.

Х. Лиги создал детально разработанную теорию о дифференцирующем действии характера почвы на уровень развития и характер сельского хозяйства в разных частях страны. Он показал, что в связи с развитием естествознания и агрономии изменяется и урожайность земли 2. Так, если в настоящее время поля Северной и Западной Эстонии, и в особенности островов, считаются самыми неурожайными в республике, то данные инквизиционных книг конца XVII в. свидетельствуют о том, что здесь была самая высокая урожайность. Перегнойно-карбонатные почвы Северной и Западной Эстонии, которые имеют тонкий покров (местами 10—30 см), но отличаются богатым содержанием гумуса (3—6%, в неко

пе

1 Х. А. Моора, Х. М. Лиги, К истории сельского хозяйства в Прибалтике в риод образования феодальных отношений (XI—XIII вв.) «Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы за 1963 г.». Вильнюс, 1965, стр. 77—89.

2 H. Ligi. Poliumajanduslik maakasutus Eestis XVI—XVII sajandil (Землепользозание в Эстонии в XVI—XVII веках), Tallinn, 1963, Ik. 112 jj.

торых случаях до 20%), были в прошлом более благоприятны для земледелия, чем почвы Южной Эстонии. Состояние агротехники того времени не позволяло использовать преимущества южноэстонских дерновоподзолистых почв, их более мощный почвенный покров, так как глубина нормальной пахоты в те времена была примерно в 3 раза ниже, чем в настоящее время. Подсека практиковалась в Северной и Западной Эстонии реже, так как лес восстанавливался на маломощных почвах медленно и зола не имела на перегнойно-карбонатных почвах такого значения для нейтрализации их кислой реакции, как на дерново-подзолистых почвах Южной Эстонии. Х. Лиги удалось показать, как сложно комбинировалось воздействие агротехники, характера почвы и других факторов на обработку земли.

Х. Моора и Х. Лиги пришли к выводу, что общую причину запоздалого развития феодальных отношений у эстов следует искать в сравнительно низком уровне общественного разделения труда, в одностороннем, преимущественно аграрном характере экономики 3. Хотя ведущая отрасль хозяйства земледелие достигло у эстов того же уровня, что и на Руси, здесь было заметно отставание ремесленного производства и разных промыслов (охота, рыболовство, бортничество). А характер развития общественных отношений, темпы развития элементов феодализма, его генезис определялись развитием всего комплекса общественного производства.

Одной из нерешенных проблем раннего феодализма является вопрос о системе севооборота, господствовавшей в Эстонии в начале XIII в.

Прибалтийско-немецкая историография придерживалась точки зрения о том, что до завоевания Прибалтики немцами там, по существу, не было земледелия. Некоторые авторы признавали лишь существование «дикого огневого хозяйства» 4. Известный историк-аграрник Пауль Иохансен уже в 1925 г. доказал, что в Северной Эстонии основным источником средств существования были старопахотные поля 5. Но, основызаясь на картографическом материале конца XVII в., он утверждал, что эсты до второй половины XIII в. знали только двухполье.

Советский историк археолог А. Вассар в 1945 г. обосновал существование трехполья в Эстонии наличием в зерновых податях крестьян озимых и яровых хлебов одновременно и в одинаковых количествах 6, что свидетельствует о характерном для трехполья равном посеве ржи и ячменя. К иным выводам пришел в 1959 г. латвийский ботаник А. П. Расиньш, изучивший сорняки археологического зернового материала 7. По его мнению, до XIII в. в Латвии и на соседних с нею территориях господствовала лугопереложная система земледелия: поле засевалось зерновыми три года подряд, а затем использовалось в течение 7—15 лет в качестве луга. Х. Моора и Х. Лиги считают, что в XIII в. в Прибалтике подсека и залежь не были вытеснены паровой системой земледелия, местами существовало двухполье, но некоторые наблюдения по Северной Эстонии говорят в пользу существования трехполья.

3

з Х. Моора, Х. Лиги. Хозяйство и общественный строй народов Прибалтики в начале XIII века. Таллин, 1969, стр. 9—28.

4 A. v. Transe he - Rose neck. Die Eingeborenen Altlivlands im 13. Jahrhundert.

Baltische Monatschrift», Bd. 43. Riga, 1896, S. 314, 353.

S. 38.

5 P. Johansen. Siedlung und Agrarwesen der Esten im Mittelalter. Dorpat, 1925,

6 «Научная конференция Тартуского государственного университета 14—16 июля 1945 года. Сводки докладов». Тарту, 1945, стр. 10.

7 А. Расиньш. Сорняки зернового археологического материала как показатель системы земледелия в Латвии до XIII века н. э. «Доклады научной конференции по защите растений». Вильнюс, 1959, стр. 383.

Однако можно ли вообще представлять развитие систем земледелия как переход от двухполья к трехполью? Историки-аграрники Польши и Венгрии, например, не могут с полной определенностью сказать, какая система господствовала до внедрения регулярной трехпольной системы 8. При этом под двухпольем они подразумевают не строгую систему, при которой весь ареал был разделен на 2 равных поля, ежегодно находившихся или под зерном или под паром, а переменно-залежную систему, при которой засеянные участки охватывали ежегодно примерно половину всей запашки деревни. По их представлению, трехпольная система в Польше в XI—XII вв. тоже еще не знала разделения запашки на три поля и строгой трехлетней ротации. Разные отклонения от регулярного двух- и трехполья возможны и вероятны и в Прибалтике 9. Одному из авторов настоящей статьи удалось доказать в полемике с Х. Лиги, что в конце XVI в. в исключительном нии в Южной Эстонии местами встречался двухлетний пар, при котором только одно поле из трех было засеяно зерновыми 10.

послевоенном положе

Достижения эстонской археологии и аграрной истории за последние 30 лет в изучении производительных сил расширили наше представление о составе стада по остеологическому материалу 11, о развитии сельскохозяйственных орудий 12, о землепользовании, о зависимости систем земледелия от местных почвенных условий.

В области изучения общественных отношений X. Моора и Х. Лиги на основе всестороннего изучения письменных источников (хроник и грамот), использования данных вспомогательных и смежных наук (археологии, нумизматики, языкознания, фольклора) установили, что до немецко-датского завоевания у эстов уже выдвигалась имущая верхушка (знать), которая после завоевания отчасти была подавлена, отчасти проникла в среду немецко-датских вассалов. Х. Моора и Х. Лиги убедительно показали, что удельный вес вассалов местного происхождения в генезисе класса феодалов в Эстонии и в Прибалтике вообще был больше, чем раньше полагали 13. Напомним, что прибалтийско-немецкие исследователи совсем отрицали их существование и что Пауль Иохансен открыл их для исторической науки только в 1925 г., хотя и он явно недооценивал их значение 14. Источником могущества и влияния местной знати было землевладение. Х. Моора и Х. Лиги показывают, что уже до завоевания в Прибалтике возникли крупные земельные имущества,

8 H. Dąbrowski. Rozwój gospodarki rolnej w Polsce od XII do polowy XIV wieku. Studia z dzejów gospodarstwa wiejskiegć. Tom V zeszyt I, str. 82; A. Gieysztor. W. sprawie początków trójpolówki w Polsce i w krajach sąsiednich. «Prace z dziejów Polski feudalnej ofiarowane Romanowi Grodeckiemu w 70 rocznice, urodzin». Warszawa, 1960; M. Belényesy. La culture permanente et l'évolution du systeme biennal et triennal en Hangrie médiévale. «Ergon», vol. II. «Kwartalnik Historii Kultury Materialnej», vol. III, Fascicule supplémentaire. 1960, str. 311.

9 Акад. АН Литовской ССР Юозас Юргинис убежден, что до середины XVI в. вл Литве господствовала т. н. архаическая трехпольная система, когда из трех равных полей ежегодно засевалось только одно (J. Jurginis, Baudžiavos isigalejimas Lietuvoje. Vilnius, 1962, psl. 59).

10 E. Tarvel. Kolmevaljasüsteemi hälvetest. «Eesti NSV Teaduste Akadeemia Toinietised. Uhiskonnateadused», (Об отклонениях от трехпольной системы. «Известия АН Эстонской ССР». Серия общественных наук), 1969, No 1, стр. 70—80.

1 К. Паавер. Формирование териофауны и изменчивость млекопитающих Прибалтики в голоцене. Таллин, 1965.

12 См. Х. А. Моора, Х. М. Лиги, Қ истории сельского хозяйства в Прибалтике..., стр. 81 и сл.

13 Х. Моора, Х. Лиги. Хозяйство и общественный строй народов Прибалтики в начале XIII века, стр. 31 и сл., 64 и сл.; H. Ligi. Talupoegade koormised Eestis 13. sajandist 19. sajandi alguseni. (Повинности крестьян в Эстонии с XIII до начала XIX в.) Tallin, 1968, Ik. 17 jj.

14 P. J oh an sen. Siedlung und Agrarwesen, S. 9 ff.

крупные хозяйства, располагавшиеся в стороне от деревни, так назыБаемые мызы. Между мызами местной знати и более поздними хозяйстзами немецко-датских феодалов наблюдается определенная генетическая связь. Крупные хозяйства местной знати были очагами возникновения новых общественных отношений, феодальных отношений. В то же самое время уже сложились и отношения зависимости между знатью и обедневшими крестьянами, отделившимися от общей массы вольных об

щинников.

Все эти наблюдения помогают авторам внести коррективы в датировку генезиса феодализма в Эстонии. С первой половины 1950-х годов в эстонской и латвийской советской историографии господствовало мнение о том, что в IX в. в Эстонии и Латвии сложились феодальные отношения 15. Впервые в исторической науке был поднят вопрос о возникновении феодализма в Эстонии до немецко-датского завоевания. Однако, как справедливо замечает Х. Лиги, вряд ли можно утверждать, что феодальные отношения в Эстонии уже до XIII в. стали «основными и определяющими» 16. В Эстонии ведь не было еще государственной власти, которая во всех странах решительно содействует победе феодальных отношений.

При изучении общественных отношений периода сложившегося и разБитого феодализма эстонские советские историки-аграрники уделяли основное внимание двум проблемам: 1) податным отношениям крестьянина и феодала - феодальной ренте и 2) классовой борьбе крестьян и в связи с этим государственной аграрной политике.

Феодальные повинности крестьян исследовались почти во всех трудах, посвященных положению крестьянства или его классовой борьбе. Однако каждый автор рассматривал этот вопрос в пределах изучаемого им небольшого отрезка времени. В 1968 г. Х. Лиги опубликовал монографию «Повинности крестьян в Эстонии 13 века до начала 19 века», где на основе изучения большого количества источников проследил эволюцию феодальной ренты в Эстонии за шесть столетий.

При изучении феодальной ренты возникают проблемы юридических основ разных видов повинностей десятины, чинша, ваковых податей и др. Х. Лиги указывает, что десятина является юридической основой требования податей, и реализовалась она в виде определенного чинша или процентуальной подати - десятины.

Самых больших успехов достиг Х. Лиги при изучении генезиса и динамики разных форм барщины. Часто возникновение барщины понимается слишком односторонне и тривиально: якобы с самого начала на крестьянское хозяйство было возложено определенное количество барщинных дней, количество которых обычно зависело от величины хозяйства. Х. Лиги показывает, что ординарная барщина возникла постепенно. Первоначально барщина зависела от количества людей, проживающих в крестьянском хозяйстве, или просто от потребностей мызы.

С самого начала становления феодальной формации можно, по мнению Х. Лиги, делать различие между двумя видами барщинных повинностей: выполняемыми регулярно, определенное количество дней в неделю (ординарная барщина), и так называемой «вспомогательной барщиной», которая отрабатывалась людьми, вызванными в имение на подмогу ординарными барщинникам для выполнения определенных сезон

15 Объединенная сессия, посвященная истории Прибалтики периода феодализма. «Известия АН СССР». Серия истории и философии, вып. ІХ, М., 1952, Nr 1, стр. 87—99; «Eesti NSV ajalugu. Kolmes köites». I kd. («История Эстонской ССР», т. 1). Tallinn, 1955, 1k. 71 jj.

16 H. Ligi. Talupoegade koormised..., Ik. 13; ср. «Eesti NSV ajalugu», 1, 1k. 94.

« ПредыдущаяПродолжить »