Изображения страниц
PDF
EPUB

еще не ясно, TO изучение Их исторического аспекта крайне желательно и необ

ходимо.

Сборник освещает

процесс развития

опытного дела во многих районах страны, но, к сожалению, в нем почему-то нет работ по истории сельскохозяйственной науК и практики периода, когда центр земледелия переместился B южные районы страны.

Нужно отметить, что ряд авторов однозначно и противоречиво подходят к оценке практиковавшихся систем земледелия. Зачастую состояние земледелия оценивается по какому-нибудь отдельному факTopy.

Так, Н. Г. Апполова на том основании, что в Средней Азии существовали примитивные орудия обработки земли делает вывод об отсталости земледелия (стр. 105), а несколько позже она же указывает на то, что поля хорошо удобрялись, приносили высокие урожаи (стр. 106, 109, 114). Очевидно, общее заключение по этому вопросу можно было бы сделать только на основании подсчета продуктивности земледелия, т. е. сельскохозяйственной продукции на душу населения.

Вряд ли можно согласиться и с точкой зрения Г. П. Строда о том, что костяная мука, зеленые удобрения, гуано «являются современными средствами удобрения, трименяемыми в капиталистическом земледелии» (стр. 146). Как известно, зеленое удобрение употреблялось уже в рабовладельческом Риме, с незапамятных времен в Юго-Восточной Азии, а гуано использовалось еще индейцами Америки. Очевидно, дело не только в удобрениях, но и в масштабах эффективного их ис

пользования.

[merged small][ocr errors][merged small]

«ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ РУССКИХ ЛЕТОПИСЕЙ. Том 31. Летописцы последней четверти XVII в.». М., «Наука», 1968, 262 стр., тир. 2200 экз. Отв. ред. Б. А. Рыбаков, ред. В. И. Буганов, сост. В. И. Буганов, Ф. А. Грекул, В. И. Корецкий, Л. 3. Мильготина

В 31-м томе «Полного собрания русских летописей» впервые публикуются три памятника русского летописания XVII в.: «Мазуринский летописец», Летописец 1619—1691 гг. и Летописное сказание Петра Золотарева.

Летописец 1619—1691 гг.- оригинальное произведение, не отразившееся в других памятниках (насколько это в настоящее время известно) и дошедшее в единственном списке конца XVII в. В Летописце описываются важнейшие факты жизни царского и патриаршего дворов, а также московские события вообще: пожары, моры, «бунты». Здесь приводится рассказ о «Медном бунте», сообщается о восстании Степана Разина и дается обширное повествование о Московском восстании 1682 г., занимающее около двух третей Летописца.

Летописное сказание Петра Золотарева рассказывает о взятии в 1670 г. Астрахани отрядами Степана Разина. Это сказание было опубликовано еще в прошлом столетии. Однако в распоряжении издателей (в частности, А. Попова) не было лучших списков памятников. Для настоящего издания Л. 3. Мильготина выявила около 20 списков, а для публикации привлекла три, восходящие к наиболее ранней редак

ции.

Основное место в томе и по объему, и по значению занимает «Летописец Российския земли» из Мазуринского собрания ЦГАДА, именуемый здесь «Мазуринским летописцем». Летописец начинается с легендарных известий о Словене и Русе и доводится до 1682 г. На значение этого Летописца указал покойный академик М. Н. Тихомиров. Им, в частности, была опубликована входящая в этот Летописец повесть о Московском восстании 1682 г. 1, им же дан и общий краткий обзор памятника 2. Как показал В. И. Корецкий, Мазу

1 М. Н. Тихомиров. Записки приказных людей конца XVII в. «Труды Отдела древнерусской литературы», т. XII. М.— Л., 1956.

2 М. Н. Тихомиров. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962, стр. 51-52.

[merged small][ocr errors]

Мазуринский летописец важен, однако, Не только как исключительно ценный и оригинальный источник по многим кардинальным вопросам русской истории XVII в. Он представляет значительный интерес и в плане историографии, в плане истории летописания И уточнения взаимоотношений летописных сведев. Интерес к позднему летописанию в последнее время значительно возрос (работы С. Л. Пештича, С. Н. Азбелева, А. И. Рогова, В. И. Буганова и др.). Но изучение историографии XVII в. тормозится тем, что даже важнейшие исторические сочинения этого времени все еще разбросаны по рукописным фондам страны и остаются неизданными. С этим затруднением столкнулись и публикаторы, являющиеся в настоящее время одними из наиболее осведомленных специалистов по рукописным летописным материалам позднего времени. В русском летописании можно заметить периоды, когда летописцы как бы заново обращались к прошлому, пересматривая его оценку по сравнению со своими предшественниками. Каждый такой период сопровождается вторжением на страницы летописей новых легенд и историографических схем, а также привлечением новых источников, почему-либо не отразившихся в предшествующей историографии. Одним из таких переломных моментов был XV в. (в особенности его вторая половина), другим XVII столетие (также в основном вторая половина), когда летопись все более переходит в историю. Одна из главных задач летописеведения И заключается своего рода сортировке материала, вводимого в оборот каждым новым этапом. Легенды, очевидно, дадут новое направление для суждения о публицистике определенного времени, а привлечение новых фактов летописцаМИ заставит отыскивать следы исчезнувших летописных традиций.

B

В Мазуринском летописце есть целый ряд известий, которые представляют интерес в плане истории летописания. На некоторые из них, относящиеся к XIII в., указал М. Н. Тихомиров в упомянутых «Кратких заметках», другие указаны в предисловии к настоящему изданию. Можно обратить внимание и еще на ряд деталей, которые потребуют отыскания параллелей и разъяснений. После новгородской легенды о Словене и Русе, данной с некоторыми отличиями против новгородских летописей XVII в., здесь говорится о начале

3 В. И. Корецкий. Мазуринский летописец конца XVII в. и летописание Смутного времени. «Славяне и Русь». М., 1968.

Киевского княжения, которое датировано «лета 6930, а от рождества Христова 430-го». Составитель летописи последовательно держится антиохийской эры (известной в литературе чаще под именем «александрийской»), которая время OT «сотворения мира» до «рождества Христова» определяла в 5500 лет, вместо 5508 лет по константинопольской эре. Антиохийская эра довольно широко применялась в христианском мире примерно до IX в. И отразилась в разных редакциях Хронографов XVI в., но в России конца XVII в. константинопольская эра господствовала безраздельно, и ее применение автором Видимо, следствие определенного литературного влияния.

Подобно Густинской летописи, Мазуринский летописец проявляет особый интерес к христианству и письменности на Руси до Владимира. Так, под 6290 г., «а от рождества Христова 790», Летописец сообщает, что «Русь нача писание имети и писать умети, ибо в том году кесарь греческий брань деяше с словянами и мир с ними соделавши, послал им B знамение приятельства и неразрушимаго ради мира литери, сиречь словеса азбучная». К 6363 (863) г. в летописи отнесено «второе» крещение Руси (под первым имеется в виду «учительная» деятельность апостола Андрея), а также

«преложение книг». Под 6386 (886) г. летопись говорит о «третием» крещении русов.

Любопытны некоторые известия, как будто перекликающиеся с Киево-Печерским патериком, но все-таки не вполне совпадающие с ним. Так, под 6559 г. здесь говорится о заложении Изяславом церкви Дмитрия и под тем же годом сообщается o поставлении в основанный Изяславом Дмитровский монастырь печерского игумена Варлаама. Под 6570 г. говорит. ся о поставлении в игумены Дмитровского монастыря митрополитом Иоанном «блаженного Исаии» — —будущего ростовского епископа. Поставление Исаии в епископы отнесено к 6585 г. (в Тверской летописи - 6580). К 6616 г. летопись отнесла пострижение в Печерском монастыре новгородского епископа Никиты.

Хронологическая путаница B летописи, видимо, в известной степени зависела OT источников. Так, на одной странице дваж ды говорится о кончине Святополка-Михаила в 6612 и 6621 гг. Этот повтор интересен, если впомнить, что и в «Повести временных лет» рассказ о съезде князей в Долобске повторен с небольшими изменениями под 6611 и 6619 гг.

Любопытны некоторые сведения Летописца о Галицкой земле. Так, под 6698 (в переводе Летописца 1198) г. говорится о смерти Святослава Киевского и Черниговского (Святослав Всеволодович умер B 1194 г.) и борьбе за Киев, в результате которой якобы Роман Мстиславич «престол... киевского самодержавствия пренесе OT Киева в Галич, и писася всеа Русии само

держец». В 6705 (1205 г.), по летописи, владимирский епископ не разрешил Роману начинать войну против польского короля Лешка, стараясь не допустисть борьбы христиан с христианами, а после смерти в этом же году Романа «епископы на российское царство помазаша» венгерского королевича Коломана. Однако «православнорустии князие» изгнали Коломана и избраша Мстислава Мстиславича великоновгородскаго».

--

Таким образом, Мазуринский летописец представит интерес не только своим основным содержанием- оригинальным матетериалом о событиях XVII в., но и своеобразной трактовкой событий отдаленного прошлого, в большинстве случаев отражающей взгляды и материалы более ранних средневековых историографов (XVI— XVII вв. и, возможно, еще более ранних).

из

31-й том ПСРЛ подготовлен на принципах, несколько отличающихся от тех, которые лежали в основе предшествующих изданий. Здесь, в частности, не употребляется «ять» и опускается «ъ» в конце слов. По современному правописанию даются прописные буквы и синтаксис. Такие менения для памятников XVII в. можно только приветствовать, так как это облегчает не только подготовку памятника к изданию, но и пользование им. Составители тома ограничиваются минимумом примечаний по тексту, что также оправдано в данном случае, тем более, что основные необходимые сведения о публикуемых памятниках и их списках сообщены в предисловии. Том снабжен именным и географическим указателями. В предшествующих томах, как известно, постоянно да

вался И предметный указатель. Весьма желательно, чтобы эта хорошая традиция не нарушалась.

Хотелось бы коснуться еще одного момента. Издателям обычно принадлежит приоритет в присвоении имени тому или иному памятнику. Но в последнее время стало модным уходить от «ответственности». В результате в литературу потекли вереницы цифр вроде «свода 1497» или «свода 1518 г.». Рецензируемое издание добавило еще «Летописец 1619—1691 гг.». Может быть, эти цифры и ориентируют читателя во времени, охватываемом памятником, но неудобны и для употребления, и для запоминания, тем более, что в будущем в научный оборот войдут и другне памятники примерно этого же времени. Справедливости ради следует признать, что, в отличие от Мазуринского летописца, этот памятник довольно краток и «тратить» на него названия типа «Московский летописец» или «Московский летописец XVII века» просто жалко, а названию «Соловецкий» не отвечает содержа

ние летописи.

А. Г. Кузьмин

1

В. П. ПЕТРОВ. ПОДСЕЧНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ. Киев, изд-во «Наукова думка», 1968, 226 стр., тир. 500 экз.

Подробное и всестороннее описание подСечно-огневого земледелия, впервые так полно представленное в одной книге, несомненно, имеет большую научную ценность. Особенно интересными представляются разделы о природно-географических условиях подсечно-огневого земледелия, о влиянии природно-географического фактора на развитие сельского хозяйства. В нашей исторической литературе этот фактор в подавляющем большинстве случаев не учитывается.

В. П. Петров делает вывод о том, что подсекой может служить только участок, отвечающий определенным требованиям топографического порядка», и определяет подсечное земледелие «как систему с ограниченной сферой лесопользования» (стр. 42). Другой важный вывод автора о том, что рельеф и распределение атмосферных осадков, циркуляция поверхностНЫХ и подземных вод, география почв, урожай хлеба связаны И

-

зависимы

(стр. 57) — дает ВОЗМОЖНость по-новому подойти к решению целого ряда важнейших конкретно-исторических вопросов, в том числе вопроса о крестьянских переходах. Крестьянские переходы и, следовательно, процесс возникновения и запустения земледельческих поселений автор стаВит в зависимость от системы земледелия, B частности от подсечно-огневой системы. Это очень плодотворная идея.

Удачными представляются И разделы книги, где подробно прослеживается собственно технология подсечно-огневого земледелия, от выбора участка леса под выжег до помола выращенного там зерна.

Однако в книге, на наш взгляд, есть ряд серьезных недостатков. Прежде всего автор монографии ограничивает описание подсечно-огневого земледелия лишь первым годом хозяйственного использования лесного участка, но о технологии выращивания урожая в последующие за выжегом леса годы не говорится ни слова. Между тем без разрешения этого вопроса не только представляется незаконченной картина подсечно-огневого земледелия, но и не получает отчетливого отражения процесс перехода к пашенному земледелию.

В условиях «малоземелья B многоземелье», которые с ростом населения ощущалось все острее, крестьянин, безусловно, стремился продлить сроки использования освоенного с таким трудом лесного участка. В связи с этим автору следовало бы остановиться на выводах тех ученых, по мнению которых на территории СевероЗападной И Северо-Восточной Руси в

XII—XVII вв. подсека в основном применялась как средство освоения новых земель под пашню 1.

Признавая как будто факты обработки земли на лесном участке в последующие несколько лет после выжега на нем леса

(стр. 194—195), В. П. Петров считает, однако, почти невозможным применение здесь почвообрабатывающих орудий «несмотря на широкое распространение со

xa

[ocr errors]

На росчистях не применялась» (стр. 166). Конечно, в первый год необходимости в применении сохи у крестьянина, очевидно, не было, но в последующие годы на бывшей подсеке неизбежно должны были проводиться соответствующие работы, с помощью которых можно было подготовить почву под посев. По словам автора, «нехватка палового материала и недостаток золы компенсируются обработкой грунта с помощью тяжелых суковаток» (стр. 165). Но, по мнению А. В. Кирьянова, «характер работы суковатки и многозубой сохи совершенно однороден и сводится к рыхлению поверхностного горизонта почвы». Кстати, А. В. Кирьянов считает вполне возможнЫМ использование пашущих орудий при подсечно-огневом земледелии 2. Применение сохи на подсеках отмечают и другие исследователи 3. Таким образом, утверждение автора о невозможности применения сохи на подсеке не является убедительным.

Вызывает сомнение и вывод В. Б. Петрова о переходе от подсечно-огневой к трехпольной паровой системе земледелия не непосредственно, a через кубышный этап. При ограниченных возможностях в использовании новых лесных участков под

1 См., напр., В. П. Левашева. Сельское хозяйство. В кн. «Очерки по истории русской деревни X—XIII вв.» М., 1956, стр. 39; 3. А. Огризко. Зерновое хозяйство половников Троице-Гледенского монастыря в XVII в. «Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР». Сб. IV. М., 1960, стр. 11; И. И. Бурейченко. Монастырское землевладение и хозяйство Северо-Восточной Руси во второй половине XIV в. Автореф. канд. дисс., М., 1966, стр. 9.

2 А. В. Кирьянов. История земледелия Новгородской земли Х—XV вв. по археологическим материалам. «Материалы и исследования по археологии СССР», No 65, М., 1959, стр. 346, 320.

з См.,

напр., С. А. Приклонский. Народная жизнь на севере. M., 1884, стр. 67; Г. Г. Громов. Подсечно-огневая система земледелия крестьян Новгородской области B XIX-XX BB. «Вестник МГУ». Историко-филологическая серия. 1958, No 4, стр. 149; А. Д. Горский. Почвообрабатывающие орудия по данным древнерусских миниатюр XVI—XVII вв. «Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР». Сб. VI. М., 1965, стр. 32.

выжег и посев и трудности их освоения крестьяне, надо думать, не спешили забрасывать уже в какой-то степени освоенную землю. Они распахивали бывшую подсеку, по мере возможности удобряли почву навозом и применяли пар как основное средство борьбы с сорняками.

B условиях лесной зоны постоянная пашня требует, по крайней мере, 2400 пудов навоза на десятину. Такого количества удобрений крестьянин, как правило, не имел, вследствие чего почва истощалась и ее приходилось оставлять в перелог.

В. П. Петров не дает исчертывающего ответа на вопрос о том, почему подсечноогневое земледелие со всеми его неудобствами просуществовало вплоть до ХХ в. Как нам представляется, в условиях недостаточного удобрения пашни и обработки ее с помощью сохи подсека, так же, как и перелог, была совершенно неизбежна. Они веками существовали параллельно с трехпольем, образуя специфическую смешанную или комбинированную систему земледелия, в которой наиболее перспективной частью было трехполье.

По своему содержанию книга В. П. Петрова не ограничивается описанием подсечно-огневого земледелия. На ее страницах. затрагиваются, по существу, все важней шие вопросы аграрной истории России с древнейших времен до начала ХХ в. включительно. И это закономерно. Являясь основой развития сельского хозяйства, земледелие, в свою очередь, помимо природно-географических условий, определяется характером землевладения, видом И размерами ренты, юридическим и социальным положением крестьян. К сожалению, эти общественные факторы B книге В. П. Петрова не нашли достаточно полного отражения.

Если книга написана на основании большого фактического материала, оригинальна по наблюдениям, то она обязательно вызовет интерес научной общественности. Рецензируемая монография. результат более чем тридцатилетних разысканий В. П. Петрова является одной из таких

книг.

В. П. Петров Считает свою работу «вступительной частью» K МНОГОТОМНОму исследованию, посвященному историчеСким закономерностям развития систем земледелия на территории отдельных географических районов России (стр. 6). В этом качестве рецензируемая монография, безусловно, сыграет значительную роль для дальнейшего изучения истории

отечественного земледелия.

И. В. Левочкин

ИСТОРИЯ СССР

ЗА РУБЕЖОМ

Т. Д. КРУПИНА

ТЕОРИЯ «МОДЕРНИЗАЦИИ»

И НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ РОССИИ
КОНЦА XIX — НАЧАЛА XX в.

В современной буржуазной историографии многие важнейшие проблемы истории СССР часто освещаются с позиций т. н. теории «модернизации». Разнообразные по своей сущности и значению исторические события в жизни народов нашей страны XIX—XX вв. (а в отдельных случаях более раннего периода) трактуются как проявление процесса обновления» экономических, социальных и политических структур, отражающего, по утверждению западных историков, общие закономерности мирового исторического развития 1.

Стремление современных буржуазных социологов и историков усмотреть такие закономерности в развитии общества является своего рода знамением времени, своеобразным признанием значимости марксистских выводов об объективной обусловленности хода человеческой истории и одновременно попыткой противопоставить марксизму свое, буржуазное, но по возможности очищенное от субъективизма понимание исторического процесса.

В этом плане теория «модернизации» перекликается с такими новейшими буржуазными социологическими теориями, как теория стадий У. Ростоу, теории экономического и социального развития.

Новый подход потребовал пересмотра или модификации многих традиционных концепций и схем буржуазной историографии. Если говорить об истории России конца XIX — начала ХХ вв., то приспособление ее интерпретации к нуждам теории «модернизации» выразилось прежде всего в отказе от старых представлений об абсолютной уникальности русского пути развития, во многом базировавшихся на полумистических размышлениях о свойстве «русской души» и бездоказательных выводах об «азиатском деспотизме».

Необходимо подчеркнуть и то, что в работах по истории России предреволюционного периода проблема «мирной модернизации» разрабатывается в качестве альтернативы Октябрьской революции 2. Повышен

1 Разработкой проблемы «модернизации» России в последнее время занимаются многие западные, особенно американские, специалисты по истории России и советского общества. Концепция «модернизации» России в той или иной форме находит отражение и в общих трудах по истории России и СССР.

2 Концентрированное выражение альтернативного подхода к изучению истории России отразилось в сборнике «Imperial Russia after 1861: Peaceful Modernization or Revolution?», ed. by A. Adams. Boston, 1965.

« ПредыдущаяПродолжить »