юшъ Петрарку и самыхъ нѣжныхъ трубадуровъ. Въ театральныхъ пьесахъ своихъ, онъ всегда говоришъ съ презрѣніемъ о толиѣ, и гдѣ заставляешь ее дѣйствовать, тамъ видна въ немъ карательная иронія. Впрочемъ его драматическія сочиненія, не смотря на свой народный характеръ, изобилу– ютъ картинами Двора и лучшаго общества, понятіями тонкими почерпнутыми въ самомъ высшемъ свѣтскомъ кругу. Въ то-же время, онъ богашъ сценами идиллическаго рода, гдѣ показываешъ все что есть прелестнаго въ любви и самаго роскошнаго, очаровашельнаго въ чувсшвованіяхъ. Употребляя формы бѣшенаго цинизма, Шекспиръ всегда вмѣшиваетъ въ него философію и величіе. Понимаю, что тогда онъ отвращаетъ отъ себя женщинъ, для которыхъ не писалъ и которыхъ легко ужасаетъ смѣлость и неумѣренное стремленіе мыслей. Онъ долженъ бышь не уважаемъ и молодыми людьми, не окончившими своего умственнаго воспитанія. Чернь будетъ смѣяться отъ мнимыхъ его нахальствъ не понимая оныхъ. Но Древніе, умѣвшіе открывашь мысль въ Діогенѣ, не смотря на лохмотья, удивлялись бы Шекспиру, шакъ-же какъ люди, размышляющіе о странности человѣ— ческой природы, всегда будушь удивляться такимъ картинамъ, какъ тѣ, въ которыхъ представлены товарищи буйства Принца Валлійскаго, въ Шекспировой трагедій Генрихъ IV-й. Пусть люди съ ложнымъ вкусомъ, неспособные видѣть человѣка во всѣхъ его отношеніяхъ, привыкшіе жить единвъ атмосферѣ парадныхъ залъ и частной жизни и оцѣнять одни, приличія, не имѣющія нрав его ственнО ственнаго достоинства однѣ тонкости, , ихъ въ ко нѣтъ ничего идеальнаго, пусть эти люди осмѣиваюшъ Шекспира (qu'ils fassent fi de ce poète): мы постигаемъ причину этого; но такое сужденіе ни– не будешь раздѣляшь съ ними когда гигантское не ужасаетъ. томъ, кто въ области мысли ничто Вольтеръ въ своихъ романахъ, особенно въ Кандидѣ, и Дидеро въ Jacques le Fataliste, были шакъ-же Дерзки какъ Шекспиръ, съ мою разницею, что у послѣдняго нѣтъ ихъ дьявольскаго генія, противу - христіанскаго и прошиву – общественнаго ; за всѣмъ тѣмъ, шуточныя сочиненія сихъ двухъ писателей имѣютъ великое достоинство если будемъ понимать ихъ какъ философію дьявола, разсуждающаго о человѣческомъ родѣ. Но, не странно-ли? Что хваляшъ нѣкоторые у Вольтера и Дидеро, то порицаютъ они у Шекспира, не представляя для сего никакой сносной причины. Ихъ сужденія о драматическомъ искуствѣ, , и о томъ не осно что допускаетъ оно и что отвергаетъ, ваны ни на чемъ : это было нами доказано не одинъ разь. сательно Мы довольно отметили за геній Шекспира, каего понятій о природѣ. Мы показали, что въ немъ совсѣмъ нѣтъ того, за что упрекачто многіе восхищаются И его противНИКИ , въ немъ пѣмъ, чего они ютъ покажемъ, не понимаютъ. Теперь мы что Англійскій Поэтъ былъ художникъ великій , и что понятія его о природѣ и назначеСъ этой точки ніи искуства были всемогущи. зрѣнія и стадо обожателей, не изслѣдовавшихъ Іюнь 1828. 23 сего генія, отдаетъ ему хвалу за то, ЧТО онь былъ только естествень, соглашаясь въ этомъ съ порицателями, которые за тоже самое его уко ряють. нѣтъ скачковъ , , въ естественности Несправедливо, что Шекспиръ естественъ, въ шомъ прозаическомъ смыслѣ сего слова какой COединяетъ съ нимъ толпа, удивляющаяся въ этомъ своей собственной ничтожности. Великій Англійскій Трагикъ болѣе Философъ, чѣмъ поэтъ, основныхъ мысляхъ И въ живописи характеровъ, вполнѣ является поэтомъ, когда заставляешъ дѣйствовать свои драматическія лица. Въ слогѣ его да и партизаны удивляются въ Шекспирѣ не одной странности языка : ихъ изумляетъ и смущаетъ его диѳирамбическій полетъ и его истинно поэтическій образъ выраженія, достигающій небесъ. Тогда-то удивляющіеся ему ни сколько не понимаютъ сего необыкновеннаго человѣка, а критики его почитаюшъ себя весьма искусными, признаваясь, что его чув спвованія вообще естественны и даже обыкновенны, НИЗКИ и неблагородны, но что въ его выра женіи совсѣмъ нѣшъ сихъ недостатковъ: оно кажется имъ даже ультра-поэтическимъ. Довольно забавно видѣшь сихъ бѣдныхъ людей, которые съ разныхъ сторонъ сходятся и, соединяя свои голоса, порицаютъ его непостижимость и вмѣстѣ удивляются его образу соединенія словъ и фигуръ. Можно сказать что соперникъ Эсхила и Данте, Рафаэля и Микель-Анжа чувствовалъ злое удовольствіє смущать умы шѣхъ, кошорые позволяюшъ , леніи своемъ къ нему, ни въ неуваженіи. Искуство Шекспира состоитъ въ удивительной глубокости его изобрѣшеній, и въ превосходствѣ, съ какимъ онъ располагаешъ оныя. Это искуство самородное, мужественное, не занято въ залахъ Называемыхъ и анттературныхъ сообществахъ, академіями : оно все въ его геніи. Онъ самъ для себя былъ правиломъ, потому, что Провидѣніе одарило его творческою способностью не имѣющею ничего общаго съ бѣднымъ подражаніемъ образцамъ. Нѣмъ ни одной пьесы Шекспировой, которая не заключала-бы въ себѣ глубокаго внутренняго смысла, почерпнутаго изъ главнаго положенія, изъ его исполненія и изъ принадлежностей, необходимыхъ для связи частей. Вошъ что всего болѣе долженъ и питомецъ Музъ изучать въ Писателѣ несравненномъ И въ своемъ родѣ единственномъ особенно въ Англіи. , Правда, у Англичанъ есть много драматическихъ поэтовъ весьма замѣчательныхъ. Изъ современниковъ Шекспира, можно было-бы наименовать до двадцати авторовъ, богато одаренныхъ умомъ, воображеніемъ и талантомъ. Во время Карла II Ошвей, Соуэрнъ, Ли, Фаркуаръ, Ванбругъ, Роy, и многіе другіе, были поэты, одаренные чрезвычайно гибкимъ талантомъ сильнымъ чувствомъ, жизнію. Каждый изъ нихъ достоинъ уваженія; всѣ они, болѣе или менѣе, приняли форму Шекспировскаго образа сочиненія ; но никто изъ нихъ не понялъ его. Легкость ума и желаніе быть не связанными заставляли ихъ необуздывать себя; напротивъ , , Шекспиръ находилъ въ самомъ себѣ правила и глубоко соединялъ форму твореній съ основаніемъ оныхъ. Что составляешъ существенное въ его сочи– пеніяхъ, потому, что оно глубоко обдумано, взвѣшено и соединено въ единое цѣлое вдохновеніемъ генія, то ложно въ его подражателяҳъ, изучавшихъ Шекспира весьма поверхностно. Скажемъ вообще, что Шекспира можно понять не иначе, какъ принявъ за истину противное тому, что говорить о немъ большая часть удивляющихся ему и порицающихъ его, особенно между Англичанами, которые не знаютъ Шекспира послѣ измѣненія въ ихъ нравахъ и понятіяхъ, случившагося во время послѣднихъ Стюартовъ и особенно при восшествіи на престолъ Королевы Анны. Можетъ быть намъ представится случай изслѣдовать, почему Англичане не могутъ болѣе понимать своего великаго Поэта, и почему, для представленія его мастерскихъ произведеній, соотечественники принуждены постыдно искажать его и выворачивать, самымъ смѣшнымъ образомъ, наизнанку. Г. де-Сорсумъ перевелъ слѣдующія пьесы Шекспира: Макбетъ , трагическо-миөологическое сочиненіе; Коріоланъ, историческій предметъ ; Буря и Сонъ въ лѣтнюю ночь, поэтическія комедіи, въ родѣ самыхъ фантастическихъ драмъ Испанскаго театра. Онъ также перевелъ стихами одну сцену изъ Генриха VI, котораго предметъ взяшъ Англійскимъ Авторомъ изъ исторіи его отечества. Изъ всѣхъ сочиненій сего великаго генія, Макбетъ болѣе соотвѣтствуетъ основной идеѣ шеатра Эсхила и Софокла. Предопредѣленіе господ |