Шекспировскаго слога, здѣсь онъ явно входитъ въ толпу мелочныхъ критиковъ, не понимающихъ, что великое созданіе (если мы уже чувствуемъ его) своимъ явленіемъ доказываетъ присутствіе истиннаго своего слога. Геніальный писатель можетъ сдѣлать ошибку противъ правилъ грамматики, но не противъ слога, т. е. не противъ себя.

Такимъ образомѣ всѣ они согласны, что Шекспиръ идетъ не за природою, но рядомъ съ нею. Въ этомъ заключается тайна созданій его, дѣйствующихъ на каждаго читателя. Подобно природѣ, съ которою такъ счастливо соперничествуетъ онъ, его произведенія образуютъ міръ прекрасный, разнообразный и необъятный для изученія самаго долговременнаго. На всѣхъ существахъ, имъ созданныхъ, самобытность остается въ гармоніи съ общими законами природы. Отвлеченной какой-нибудь одной идеи, получающей у другихъ сочинителей безцвѣтный образъ для осуществленія частной истины, Шекспиръ не вывелъ на сцену. Онъ съ каждымъ лицемъ соединилъ полноту души, неисчерпаемой въ мысляхъ и чувствованіяхъ. Это вознесло его надъ всѣми поэтами и въ тоже время преобратило въ загадку, надъ которою одни глумятся, и предъ которою другіе благоговѣютъ. Но самъ онъ, обогатившій міръ искуства такимъ множествомъ дѣйствующихъ лицъ, не обозначилъ себя ни на одномъ. Какъ Протей, принявъ разъ на себя каждый изъ этихъ об

разовъ, ни съ однимъ не слился — и остался для насъ

Невидимымъ.

Читать Шекспира, поучаться въ немъ человѣковѣдѣнію — можетъ всякой, безъ различія возраста и пола, образованности и націи. Литератору онъ руководитель самый вѣрный и самый безопасный. Непричастный господству какой-нибудь школы, безъ привязанности къ одному какому-нибудь тону или взгляду, онъ вноситъ въ душу вашу только истины вѣчныя. Что вѣкъ и нація сообщили ему, того никто не возметъ; но что вы займете у него, то принадлежитъ человѣчеству : слѣдственно это ваша собствен

ность.

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАПИСКИ.

КАРТИНА БРАЗИЛІи.

Ежели, довѣряя судьбѣ и морю, вы сядете на корабль въ одной изъ пристаней западной Европы, положимъ въ Гибралтарской, то не позже-какъ черезъ шесть недѣль онъ принесетъ васъ къ берегамъ Бразиліи. Богатая жатва впечатлѣній ожидаетъ васъ на пути: ихъ величіе, ихъ нечаянная новость замѣнять собою разнообразіе, которое никогда не можетъ быть удѣломъ странствующаго по морямъ. Но это море-океанъ, опоясывающій землю, въ той чертѣ, гдѣ сама она-полный шаръ, гдѣ округлость ея, больше и совершеннѣе, имѣетъ свой особый, единственный на землѣ характеръ. Сначала направленіе ваше будетъ

СОВРЕМЕННикъ. Т. ХІІІ.

10

къ югу, почти вдоль западныхъ береговъ Африки: справа минуете вы цвѣтущій ост. Мадеру, мелькающіе въ туманѣ острова Канарійскіе; влѣвѣ останется группа острововъ Зеленаго-Мыса; потомъ рѣшительная минута: за поворотнымъ кругомъ начнется новая эпоха вашего плаванія. Вѣтръ, который до сихъ поръ дулъ то съ В. то съ С., становится постоянно сѣ

веровосточнымъ: день и ночь пристально упираясь въ поднятыя вѣтрила, онъ гонитъ ихъ отъ Стараго-Свѣта къ Новому, чрезъ широкое полотно равноденственныхъ водъ, наискось подъ экваторъ. Тутъ онъ смѣняется другимъ, также постояннымъ, юговосточнымъ

вѣтромъ. Слѣдовательно въ главномъ и тотъ и другой споспѣшествуютъ мореходцу: онъ пробѣгаетъ 150 миль въ сутки. Но за нѣсколько градусовъ до экватора, прежде-нежели смѣна, о которой сказано, совершится, дыханіе вѣтра постепенно слабѣетъ, останавливается, и въ этотъ промежутокъ величественная тишь ложится гладью по водамъ: корабль подвигается медленно, плавно, слишкомъ плавно; матросы сидять сложа руки, или играютъ какъ дома во чтонибудь; обыкновенныя предосторожности на кораблѣ ненужны: бутылки, рюмки и проч. стоятъ крѣпко на столѣ, не качаясь и не падая. Неизмѣняемость атмосферы прерывается внезапно, но мгновенно, грозою. Иначе духота была бы нестерпима: вечеромъ и въ тѣни почти такъ же жарко, какъ на солнцѣ и въ полдень. Блистательно всходитъ солнце надъ этимъ краемъ, позлащая на горизонтѣ облака, раскиданныя

въ видѣ горъ и долинъ, вулкановъ и морей, въ видѣ очерковъ миѳологическихъ и причудливыхъ. Тихо возносится оно по эѳиру синяго неба: влажные, сѣрые туманы исчезли, море спокойно; оно подымается и опадаетъ, какъ зыбкое зеркало, какъ правильное біеніе пульса. Въ полдень явится блѣдная, матовая тучка, предвѣстница грозы : вдругъ вся сцена перемѣняется. Громъ и молнія хотятъ, кажется, расколоть планету; тяжелый, соленоватый ливень стремительно низвергается, при воющемъ вихрѣ, въ кипящую борьбу элементовъ... Но радужныя ленты раскинутся надъ океаномъ отразятся въ безчисленныхъ пзвитіяхъ водъ, во знаменіе мира и конца тревогъ. Все возвращается къ прежнему равновѣсію: свѣтлѣетъ лазурное небо, мирятся воздухъ и море, стада летающихъ рыбъ игриво скачутъ надъ поверхностію зыбей; разноцвѣтные жители океана, между ними акула съ неразлучными своими спутниками (Gasterosteus ductor и Echeneis remora), выходятъ изъ глубины столь прозрачной, что ихъ видно въ ней на 100 футовъ подъ водою. Страннаго вида медузы, пузырчатые фрегаты (Physalis) съ голубыми щупальцами и много другихъ тварей несется тихо водою мимо неподвижнаго корабля. Когда же солнце покидаетъ облачный горизонтъ, тогда море и небеса являютъ новую, неописанную прелесть. Пунцовые, желтые, Фіолетовые цвѣта въ безконечныхъ оттѣнкахъ и контрастахъ роскошно сѣются по темному своду неба, отражаются въ неизмѣримости водъ.

Частая зарница