СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѣТКИ. Замѣтки и размышленія Новаго Поэта по поводу русской журналистики. Полемика въ жизни и полемика въ литературѣ. Литература и наши мелочныя Новый девизъ: la littérature oblige. Обязанности доброБюлозъ и Бальзакъ. Пушкинъ и его реценПѣень новаго года. самолюбія. Минутное воз - (( зенты. Тостъ въ новый годъ. Странное, непостижимое созданіе человѣкъ! Онъ вѣчно недоволенъ собою... я знаю, что есть люди, которые постоянно бываютъ довольны собою, но много ли такихъ счастливцевъ?... Это исключенія... Поглядите вокругъ себя... вотъ, напримѣръ, передъ вами господинъ, который окруженъ всѣми условіями для счастія... у него прелестнѣйшая подруга жизни, събрильянтовымъ фермуаромъ нашеѣ, съдрагоцѣнными браслетами и кольцами, которая обожаетъ его и подаренныя имъ Фермуары, браслеты и кольца; милыя малютки окружаютъ его, и кричатъ ему: « Папа! папа!» У него нѣсколько тысячъ въ ломбардѣ, онъ участвуетъ въ откупахъ, въ золотыхъ промыслахъ, у него акціи всевозможныхъ обществъ, онъ пользуется значительною извѣстностію, ему всѣ крѣпко пожимаютъ руки, ему всѣ пріятно улыбаются... Съ большимъ талантомъ... пріобрѣтенія, съ прекрасной и многозначительной Взираетъ онъ на жизнь сурово, строго, И глядя на него подумать можно : У! у него здѣсь (надо указывать на лобъ) много! много!... И на челѣ какой-то думы слѣлъ, Отрывистость и сухость въ разговорѣ... Да! мудрецомъ его признаетъ свѣтъ ! Какъ бы не быть, казалось, вполнѣ счастливымъ при такихъ условіяхъ и данныхъ?... А этотъ господинъ завидуетъ, страшно завидуетъ... и кому же?... Какому нибудь труженику мысли... бѣдному ученому, сидящему на чердакѣ.. Бѣдный ученый, въ свою очередь, можетъ быть, завидуетъ иногда этому господину съ паями... Всѣ мы болѣе или менѣе завидуемъ другъ другу и заводимъ нерѣдко другъ съ другомъ ожесточенную и смѣшную полемику... Да, благосклонный читатель, полемика существуетъ не въ одномъ только нашемъ уголкѣ, не въ одной нашей литературѣ... она существуетъ и въ жизни, только еще гораздо въ большихъ размѣрахъ... И часто эта полемика бросаетъ непріятную тѣнь и на жизнь, и на литературу. Новый Поэтъ постарается избѣгать участія въ такой полемикѣ съ новаго года. Онъ проситъ извиненія у своихъ читателей, если подалъ къ ней въ прошломъ году даже неумышленный поводъ... Ему было бы непріятно, когда бы даже его противники, вслѣдствіе этой полемики явились въ невыгодномъ свѣтѣ, если только эти про„литераторы.... Честь литературы должна быть дороже литератора. Только Бюлозы журнальные антрепенёры топчутъ литературу и пятнаютъ ее грязью, во имя личныхъ своихъ интересовъ!... ТИВНИКИ всего для , -- ИЗВИНЯЮ Если мои литературные противники позволяли себѣ, обращаясь ко мнѣ, говорить не совершенно литературно, я, принимая въ соображеніе человѣческія слабости и страсти, имъ это, и въ такомъ случаѣ когда мнѣ случится говорить о нихъ, или объ ихъ произведеніяхъ (если такія имѣются) или обьихъ изданіяхъ, я постараюсь отдавать имъ должную справедливость и никогда ни въ какомъ случаѣ не позволю себѣ отступать отъ принятыхъ всѣми общественныхъ условій приличія и вѣжливости. Я былъ бы въ совершенномъ восторгѣ, если бы всѣ русскіе литераторы выбрали себѣ такой девизъ: littérature oblige, и во имя этого девиза вели бы себя такъ, чтобы могли служить для всѣхъ образцомъ вѣжливости и хорошаго тона, объясняясь прилично другъ съ другомъ, и заставляя тѣмъ уважать литературу. Но такъ какъ словамъ моимъ иногда придаютъ не совсѣмъ правильное значеніе и стараются нерѣдко отыскивать во мнѣ противорѣчія, то я долженъ здѣсь вставить небольшую оговорку, только для немногихъ. Выражая такое желаніе, я вовсе не исключаю этимъ строгой и даже рѣзкой критики, если только эта критика проникнута добросовѣстнымъ убѣжденіемъ, если она рѣзка во имя законовъ науки или искусства. Такая рѣзкость не можетъ и не должна быть оскорбительна для автора. Авторы сами не захотятъ, чтобы критика говорила имъ только одни комплименты, или отдѣлывалась отъ нихъ вѣжливыми, любезными, или никому непонятными фразами. Правду всегда должно говорить прямо, и если можно высказывать ее мягко, тѣмъ лучше; но если въ натурѣ критика нѣтъ мягкости, пусть онъ высказываетъ ее рѣзко все равно. Каждый изъ насъ, готовъ принять и рѣзкую правду, когда рѣзкое перо критика движимо истинною любовью искусству, а не другими какими либо побочными причинами. - къ Приступая къ разбору даже самого посредственнаго писатели, стоящаго на второмъ и на третьемъ планѣ, по моему убѣжденію, peцензентъ добросовѣстный обязанъ, если даже этотъ писатель былъ бы почему нибудь врагомъ его, забыть его личность и смотрѣть на одно его произведеніе или вовсе отказаться отъ такого разбора, если личвость автора не даетъ ему покоя и преслѣдуетъ его. Критика, рецензія не пародія, не фарсъ, не эпиграмма, не каррикатура. Пишите, если у васъ есть способности, на вашихъ литературныхъ враговъ пародіи, фарсы, эпиграммы и каррикатуры, выставляйте ихъ въ смѣшномъ видѣ, МЫ не отнимаемъ у васъ этого права, потому что мѣткія пародіи и каррикатуры бываютъ иногда не безполезны, но не выдавайте передъ публикою ваши статейки, наполненныя раз боромъ манеръ автора, его привычекъ и проч. (можетъ быть, очень смѣшныхъ), за серьёзный разборъ его произведенія. Вы не обманете публику. Публика тотчасъ пойметъ въ чемъ дѣло. Если произведеніе преслѣдуемаго вами автора имѣетъ какое нибудь достоинство, публика отдастъ ему справедливость, несмотря на ваши крики и на ваши усилія представить его смѣшнымъ, пустымъ, НИЧТОЖНЫМЪ и незаслуживающимъ никакого вниманія. Публика не станетъ смотрѣть на ваши личныя отношенія къ автору, и вы никогда не заставите ее стать на свою точку зрѣнія, если только эта точка зрѣнія опирается на основаніе, не имѣющее ничего общаго ни съ наукой, ни съ искусствомъ. Если вы любите искусство, вы имѣете призваніе критика, вы не позволите себѣ сказать неправды о произведеніи даже самого маленькаго изъ литераторовъ и никогда не позволите себѣ оскорбить своего собрата изъ уваженія къ литературѣ, потому что такая неa на такое оскорбленіе падутъ не на него, васъ и, что правда и хуже всего, бросятъ тѣнь на всю литературу. Только Бюлозы съ ихъ наемщиками могутъ равнодушно пятнать честь и доброе имя писателей, потому что Бюлозы антрепренёры, спекуляторы, а не литераторы. Они не могутъ принимать къ сердцу дойная литературу и дорожить ея именемъ. Для нихъ литература корова, по выраженію Шиллера. Но Бальзака, котораго пятналъ Бюлозъ, знаетъ и помнитъ весь образованный и читающій міръ, Бюлоза же, къ счастью, впрочемъ, для него, забыли даже и во Франціи, съ тѣхъ поръ, какъ имя его сошло съ обертки Revue des deux mondes и замѣнилось имененъ г Марса (V. de Mars). И Евгенія Онѣгина» знаютъ наизусть даже полуграмотные русскіе люди, а кто помнитъ знаетъ рецензіи и критики на это произведеніе, которыя бывало съ каждой новой главой, появлявшейся въ свѣтъ, кричали: « Chute complète! Это ли тотъ Пушкинъ, что написалъ -Кавказскаго Плѣпника?» и прочее. T. XLIX. Отд. V. возразить мои мнѣ могутъ Все это мы очень хорошо знаемъ, это не ново. Къ тому же, какъ сказалъ литературные противники : — Гёте, «нѣтъ ничего въ мірѣ скучнѣе того, что всякій считаетъ себя обязаннымъ учить другихъ тому, что онъ самъ думаетъ знать». Но я могу отвѣчать имъ на это словами же Гёте: «Обо всемъ разумномъ было уже передумано, почему же однако не попробовать снова подумать объ этомъ?» Теперь я обращаюсь ко всѣмъ, даже къ моимъ литературнымъ противникамъ, съ слѣдующимъ искреннимъ словомъ : Произнесемте торжественно Pereat! всякой личной полемики, въ минуту новаго года.... Поднимемте наши бокалы за процвѣтаніе русской литературы вообще и за процвѣтаніе въ ней честной, здравой и умной критики, въ особенности ! Вмѣстѣ съ этимъ новымъ годомъ : Да здравствуетъ солнце! ла здравствуетъ разумъ!... Новый годъ передъ вами и говоритъ вамъ: Но послѣ встрѣчи новаго года я еще на минуту долженъ обратиться къ старому и хоть бѣгло обозрѣть журнальныя произведенія его за послѣдній мѣсяцъ. Начнемъ съ « Библіогеки для Чтенія. Этотъ журналъ doyen-d'age въ русской журналистикѣ, или доуенъ-доғъ, какъ переводилъ одинъ мой пріятель, котораго, впрочемъ, я имѣю деликатность не упрекать въ незнаніи Французскаго языка. 11 Г. Дружининъ помѣстилъ въ «Библіотекѣ» очень умный и легко читающійся разсказъ подъ названіемъ : « Двѣ встрѣчи». Дѣло вотъ въ чемъ. Авторъ, проѣздомъ черезъ городокъ Н, встрѣтилъ на станцій Надежду Петровну Алексѣеву, которая ѣхала въ свое имѣніе — Успенское... Это имѣніе почти рядомъ съ имѣніемъ автора, онъ неоднократно въ своемъ дѣтствѣ игрывалъ въ этомъ Успенскомъ; которое въ недавнее время было куплено мужемъ Падежды Алексѣевны. Надежда Алексѣевна, высокая интересная брюнетка, лѣтъ двадцати шести, была кажется до этой встрѣчи вовсе не знакома сь авторомъ, но очень хорошо знала его сестру и родственниковъ. Пользуясь этимъ, Путешественникъ онъ представляется ей.... путешественница должны остаться поневолѣ на станцій до слѣдуюЧИНИТСЯ какой-то мостъ И ѣзда щаго утра, потому что впереди остановлена. Новые знакомые проводятъ одинѣ изъ поэтическихъ, упоительныхъ вечеровъ, которые въ жизни такъ рѣдки. Они ѣдутъ осматривать пороги за городъ.... Надобно замѣтить, что это происходитъ въ прекрасный лѣтній вечеръ.... И Картина говорить авторъ передъ которой мы стояли съ Надеждой Петровной, напоминала собой привлекательнѣйшіе пейзажи Швейцаріи, хотя въ нѣсколько уменьшенномъ масштабѣ. По сторо« намъ уступа, съ котораго валилась рѣка, съ клокотомъ, пѣною и «туманнымъ облакомъ сверхъ воды, стояли въ небольшомъ числѣ чи•стые домИКИ, мѣльницы и другія строенія, какія обыкновенно строятся около тѣхъ мѣстъ, гдѣ можно воспользоваться силой воды * для торговыхъ цѣлей. Вѣроятно по причинѣ вѣчной влажности береговъ, растительность отличалась силой весьма замѣтною: деревья, * свѣсившіяся надъ водою, сады, рощицы по сторонамъ и кажется « даже дальній лѣсъ глядѣли какъ-то бодро и весело. Небо еще не совсѣмъ померкло и двѣ зори свѣтились на небѣ, дивное и ни съ чѣмъ несравненное освѣщеніе сѣверной ночи придавало всей сценѣ «ту особенность, которая могла бы поразить самого холоднаго, само" го приглядѣвшагося къ природѣ человѣка. Глядя и восхищаясь, . карабкаясь по прибрежнымъ камнямъ и выбирая разные удобные * штандтпункты подъ деревьями, я однакоже не забывалъ моей спут. НИЦЫ, — и надо отдать ей полную справедливость, въ этотъ вечеръ «она оказалась совершеннымъ сокровищемъ. Надежда Петровна, но «видимому, не имѣла особенной любви къ природѣ, ее тѣшила гораз«до больше странность нашей прогулки, бесѣда передъ водопадомъ * съ полузнакомымъ молодымъ человѣкомъ, но какъ бы то ни было, |