И убѣжалъ самъ. Что это, васъ зачѣмъ вызывали? гусаръ говоритъ. Тамъ, говоритъ, просилъ меня объ одной вещи. — А славно бы, говоритъ гусаръ, теперь винца теплень Побѣжалъ мой Simon. Опять нѣтъ ни вина, ничего. Плохо. Вышелъ изъ-за стола прибѣжалъ ко мнѣ. — Ради Бога, говоритъ, Петруша, дай мнѣ шесть цѣл ковыхъ. А на самомъ лица нѣтъ. Нѣту, говорю, сударь, ей Богу, да и ужь и такъ за вами моихъ много. Я тебѣ, говоритъ, сорокъ цѣлковыхъ за шесть черезъ недѣлю отдамъ. Коли бы были, говорю, я бы не смѣлъ отказать, а то ей-ей нѣту. Такъ что же? выскочилъ, зубы стиснулъ, кулаки сжалъ, какъ шальной по колидору бѣгаетъ, да по лбу себя какъ треснеть. Ахъ! говоритъ — Господи! Что это? Даже не зашелъ въ столовую, вскочилъ въкарету и ускакалъ. То-то смѣху было. Гусаръ говоритъ: - Гдѣ, молъ, баринъ, что со мной обѣдалъ? Какъ уѣхалъ? Чтожь онъ сказать велѣлъ? — Ничего, говорятъ, не велѣли сказывать : сѣли да и уѣхали. Хорошъ, говорить, гусь! Ну, думаю себѣ, теперь долго ѣздить не будетъ, послѣ то есть сраму такого. Такъ пѣтъ. На другой день въ вечеру пріѣзжаетъ. Пришелъ въ бильярдную и ящикъ какой-то съ собой принесъ. Снялъ пальто. Давай играть, говорить. Глядитъ изъ подлобья, сердитый такой. Довольно, говоритъ, поди принеси мнѣ перо и бумаги — письмо нужно написать. Я ничего не думамши, не гадамши, принесъ бумаги, положилъ на столъ въ маленькую комнату. Хорошо. Сѣлъ за столъ. Ужь онъ писалъ, писалъ, бормоталъ все что-то; вскочилъ, потомъ нахмуренный такой: Поди, говоритъ, посмотри, пріѣхала ли моя карета? Дѣло въ пятницу на масляной было, такъ никого изъ гостей не было: всѣ по баламъ. Я пошелъ было узнать объ каретѣ, только за дверь вы шелъ: Петрушка! Петрушка! кричитъ, точно испужался чего. Я вернулся. Смотрю, онъ бѣлый, вотъ какъ полотно, стоитъ на меня смотритъ. Ахъ, да! давай еще играть, говоритъ. Хорошо. Выигралъ онъ партію. Что, говоритъ, хорошо я научился играть? Да, я говорю. То-то. Поди, говоритъ, теперь узнай, что карета? А самъ по комнатѣ ходитъ. Я себѣ, ничего не думая, вышелъ на крыльцо : вижу кареты никакой нѣтъ, иду назадъ. Только иду назадъ, слышу кіемъ ровно стукнулъ кто-то. Вхожу въ бильярдную: пахнетъ что-то чудно. Глядь: а онъ на полу лежитъ, ве-есь въ крови и пистоль подлѣ брошена. Такъ я до того испужался, что слова сказать не могъ. А онъ дрыгнетъ, дрыгнетъ ногой, да и потянется. храпѣлъ потомъ, да и растянулся вотъ этакимъ родомъ. 3a И отчего такой грѣхъ съ нимъ случился, что душу свою загубилъ, то есть Богъ его знаетъ ; только что бумагу эту оставилъ, да и то я никакъ не соображу. Подлинно, ужь чего не дѣлается на свѣтѣ! «Богъ далъ мнѣ все, чего можетъ желать человѣкъ: богатство, имя, умъ, благородныя стремленія. Я хотѣлъ наслаждаться И затопталъ въ грязь все, что было во мнѣ хоро шаго. «Я не обезчещенъ, не несчастенъ, не сдѣлалъ никакого преступленія; но я сдѣлалъ хуже: я убилъ свои чувства, свої умъ, свою молодость. «Я опутанъ грязной сѣтью, изъ которой не могу выпутаться и къ которой не могу привыкнуть. Я безпрестанно падаю ; падаю, чувствую свое паденіе и не могу остано виться. «И что погубило меня? Была ли во мнѣ какая нибудь сильная страсть, которая бы извиняла меня. Нѣтъ. «Одна ужасная минута забвенія, которой я никогда не забуду, заставила меня опомниться. Я ужаснулся, когда увидѣлъ, какая неизмѣримая пропасть отдѣляла меня отъ того, чѣмъ я хотѣлъ и могъ быть. Въ моемъ воображеніи возникли надежды, мечты и думы моей юности. y? «Гдѣ тѣ свѣтлыя мысли о жизни, о вѣчности, о Богѣ, которыя съ такою ясностію и силой наполняли мою душу 1 Гдѣ безпредметная сила любви, отрадной теплотой согрѣвавшая мое сердце? Гдѣ надежда на развитіе, сочувствіе ко всему прекрасному, любовь къ роднымъ, къ ближнимъ, къ труду, къ славѣ? Гдѣ почятіе обязанности? .... «А какъ бы я могъ быть хорошъ и счастливъ, ежели бы шелъ по той дорогѣ, которую, вступая въ жизнь, открылъ мой свѣжій умъ и дѣтское, истинное чувство! Не разъ пробовалъ я выйдти изъ колеи, по которой шла моя жизнь, на эту свѣтлую дорогу. Я говорилъ себѣ: употреблю все, что есть у меня воли, и не могъ. Когда я оставался одинъ, мнѣ становилось неловко и страшно съ самимъ собой. Когда я былъ съ другими, я забывалъ невольно свои убѣжденія, не халъ болѣе внутренняго голоса и снова падалъ. не «Наконецъ я дошелъ до страшнаго убѣжденія, что могу подняться, пересталъ думать объ этомъ и хотѣлъ забыться; но безнадежное раскаяніе еще сильнѣе тревожило меня. Тогда мнѣ въ первый разъ пришла мысль о самоубій ствѣ. «Я думалъ прежде, что близость смерти возвыситъ мою душу. Я ошибался. Черезъ четверть часа меня не будетъ, а взглядъ мой нисколько не измѣнился. Я также вижу, также слышу, также думаю; та же странная непослѣдовательность, шаткость и легкость въ мысляхъ. «Непостижимое созданіе человѣкъ! л. н. т. НЕ СЖАТАЯ ПОЛОСА. Поздняя осень. Грачи улетѣли, лѣсь обнажился, поля опустѣли. Только не сжата полоска одна.... Кажется, шепчутъ колосья другъ другу : «Скучно намъ слушать осеннюю вьюгу, «Скучно склоняться до самой земли, «Тучныя зерна купая въ пыли ! «Насъ, что ни ночь, раззоряютъ станицы «Всякой пролетной прожорливой птицы, «Заецъ насъ топчетъ и буря насъ бьетъ.... «Гдѣ же нашъ пахарь ? чего еще ждетъ? Не для того же пахалъ онъ и сѣялъ «Чтобы насъ вѣтеръ осенній развѣялъ?...» Вѣтеръ несетъ имъ печальный отвѣтъ: «Вашему пахарю моченьки нѣтъ. |