наверхъ пойдетъ. Я себѣ и думаю ; что же другимъ, а не мнѣ все будетъ доставаться.

Что, говорю, сударь со мной давно не играли?

Вотъ и стали играть.

Какъ набилъ я на него полтинниковъ десять, — На квитъ, говорю, хотите, сударь,

Молчитъ. Не то что прежде дурака сказалъ. Вотъ И стали играть : на квитъ да на квитъ ; я на него рублей восемьдесятъ и набилъ. Такъ чтожь? Каждый день со мной играть сталъ. Того и ждетъ бывало, чтобы не было никого, a то, извѣстно, при другихъ стыдно ему съ маркеломъ играть. Разъ какъ-то погорячился онъ, а рублей ужь за нимъ шестдесятъ было.

Двѣсти-сорокъ на двѣсти на сорокъ?
Не много ли будетъ, говорю.

Молчитъ. Стали играть: опять моя партія.

съ

Четыреста-восемьдесятъ на четыреста на восемьдесятъ.

Я говорю :

Чтожь, сударь, мнѣ васъ обижать.

пожалуйте; а то пусть такъ будутъ.

Сто-то рубликовъ

Такъ онъ какъ крикнетъ! А вѣдь какой тихой былъ. Играй, или не играй.

Ну вижу дѣлать нечего.

Триста восемьдесятъ, говорю, извольте.

Извѣстно хотѣлъ проиграть.

Далъя сорокъ впередъ. У него пятьдесятъ-два было, у меня тридцать-шесть. Сталъ онъ желтаго рѣзать, да и положи на себя восемнадцать очковъ, а мой — на перекатѣ

стоялъ.

Ударилъ я

такъ, чтобъ выскочилъ шаръ. He тутъ-то было, онъ дуплетомъ и упади. Опять моя партія.

((

Послушай, говоритъ, Петръ (Петрушкой не назвалъ) я тебѣ сейчасъ не могу отдать всѣхъ; а черезъ два мѣсяца хоть три тысячи могу заплатить.

А самъ весь краа-сный сталъ, дрожитъ ажно голосъ у него. Хорошо, говорю, сударь.

Да и поставилъ кій. Онъ походилъ,

такъ съ него и льетъ.

— Петръ, говоритъ, давай на всѣ.

А самъ чуть не плачетъ.

Я говорю :

Что, сударь, играть!

Ну, давай, пожалуйста.

И самъ кій мнѣ подаетъ.

походилъ, потъ

я взялъ кій, да шары на

бильярдъ такъ шваркнулъ, что на полъ полетѣли нельзя не пофарсить; говорю:

Давай, сударь.

А ужь

извѣстно,

онъ такъ заторопилъ, что самъ шаръ поднялъ. Думаю себѣ : «не получить мнѣ семи-сотъ рублей; все равно проиграю». Сталъ нарочно играть. Такъ что же?

Зачѣмъ, говоритъ, нарочно дурно играешь.

А у самого руки дрожатъ ; а какъ шаръ къ лузѣ бѣжитъ, такъ пальцы растаращитъ, ротъ скривитъ, да все къ лузѣ и головой-то и руками тянетъ. Ужь я говорю :

Этимъ не поможешь, сударь.

Хорошо. Какъ выигралъ онъ эту партію, я говорю : — Сто-восемьдесятъ рубликовъ за вами будетъ, ла тораста партій; а я, мылъ, ужинать пойду.

Поставилъ кій и ушелъ.

пол

Сѣлъ я себѣ за столикъ противъ двери; а самъ смотрю: что, молъ, изъ него будетъ? Такъ чтожь? Походитъ, похочай думаетъ : никто на него не глядитъ

дитъ

-

да за во

лосы себя какъ дернетъ и опять ходитъ, бормочетъ все чтото; да опять какъ дернетъ.

Послѣ того дней съ восемь не видать его было. Пришелъ въ столовую разъ, угрюмый такой, и въ бильярдную не за

шелъ.

Увидалъ его князь :

-

Пойдемъ, говоритъ, съиграемъ.

Нѣтъ, говоритъ, я больше играть не буду.
Да, полно пойдемъ.

Нѣтъ, говоритъ, не пойду. Тебѣ, говоритъ, добра не сдѣлаетъ, что я пойду, а мнѣ дурно отъ этого будетъ.

на

Такъ И не ходилъ дней съ десять еще. А потомъ праздникахъ какъ-то заѣхалъ, во фракѣ, видно въ гостяхъ былъ и цѣлый день пробылъ : все игралъ, на другой день пріѣхалъ, на третій... Пошло по старому. Хотѣлъ я, было, съ нимъ еще поиграть.

Такъ нѣтъ, говоритъ, съ тобой играть не стану: а стовосемьдесятъ рублей, что я тебѣ долженъ, приди ко мнѣ черезъ мѣсяцъ: получишь.

Хорошо. Пришелъ къ нему черезъ мѣсяцъ.

Ей-Богу, говоритъ, нѣтъ, а въ четвергъ приди.

Пришелъ я въ четвергъ ; славную такую квартерку зани

Почиваетъ,, говорять.

Хорошо, подожду.

Камердинъ у него изъ своихъ былъ : старичокъ такой сѣденькой, простой, ничего политики не зналъ. Вотъ и поразговорились мы съ нимъ.

«Что, говоритъ, мы тутъ живемъ съ бариномъ? Совсѣмъ замотались и никакой намъ НИ чести, ни пользы нѣтъ отъ Петербургу отъ этого. Изъ деревни ѣхали, думали: будемъ какъ при покойникѣ баринѣ, царство небесное, по князьямъ, по графамъ да по генераламъ ѣздить; думали: возьмемъ себѣ какую изъ графинь кралю, съ приданымъ, да и заживемъ по дворянски ; а выходитъ на повѣрку, что мы только по трактирамъ бѣгаемъ — совсѣмъ плохо! Княгиня-то Ртищева вѣдь намъ тетка родная, а князь Воротынцевъ тятенька хресный. Чтожь? только на Рождество былъ разъ, да и носу не кажетъ. Ужь ихніе люди, и то смѣются мнѣ: что, мылъ, вашъ баринъ-то видно не въ папеньку пошелъ. Я разъ и говорю ему:

«

Что, сударь, къ тетенькѣ не изволите Ездить. Они скучаютъ, что васъ давно не видали.

Скучно, говоритъ, тамъ, Демьянычъ.

«Поди ты! только и веселья нашелъ , что въ трахтирѣ. Хоть бы служилъ бы, что ли, а то нѣтъ : занялся картами да прочимъ; а ужь евти дѣла никогда къ добру не поведутъ... Э-эхъ! пропадаемъ мы, такъ ни за грошъ пропадаемъ!... У насъ отъ барыци покойницы, царство небесное, богатѣйшее имѣнье осталось: тысяча душъ слишкомъ, тысячъ на

триста лѣсу было. Все заложилъ теперь, лѣсъ продалъ, имѣніе раззорилъ, и все нѣтъ ничего. Безъ господина, извѣстно, управляющій самъ больше господина. Ему что? вабить бы только карманъ; а тамъ хоть все пропадай. Намедни пришли два мужичка, жалобы принесли отъ всей вотчины.

((

Раззорилъ, говорятъ, въ конецъ имѣніе.

«Чтожь? прочиталъ жалобы, далъ по десяти рублей мужичкамъ. — Я, говоритъ, самъ скоро буду. Получу деньги, говоритъ, расплачусь, тогда уѣду.

«А гдѣ расплатиться, когда мы все долги дѣлаемъ. Вѣдь много ли, мало ли тутъ зиму прожили, тысячъ восемьдесятъ спустили ; а теперь въ домѣ рубля серебромъ нѣту. А все отъ добродѣтели своей. Ужь такой простой баринъ, что и сказать нельзя. Отъ этого самого и пропадаетъ, такъ вотъ, ни за что пропадаетъ. »

И самъ чуть не плачетъ старикъ-то.

Проснулся часу въ одинадцатомъ, позвалъ меня.

Не прислали мнѣ, говоритъ, денегъ, только я не виноватъ. Затвори, говоритъ, дверь.

Я затворилъ.

Вотъ, говоритъ, возьми часы или булавку брильянтовую и заложи ихъ. Тебѣ, говоритъ, за нихъ больше ста-восьмидесяти рублей дадутъ, а когда я получу деньги, то выкуплю, говорить.

Чтожь, я говорю, сударь, коли денегъ у васъ нѣтъ, нечего дѣлать: пожалуйте хоть часы. Я для васъ могу уважить. А самъ вижу, что часы рублей триста стоятъ.

Хорошо. Заложилъ я часы за сто рублей, а записку ему

принест.

Восемьдесятъ, говорю, рублей за вами будутъ; а часы сами извольте выкупить.

Такъ и по сіе время, восемьдесятъ рублей моихъ денегъ

за нимъ осталось.

Такимъ-то родомъ сталъ онъ къ намъ опять каждый день ходить. Ужь не знаю, какіе у нихъ промежь себя разсчеты были, только все вмѣстѣ съ княземъ ѣзжали. Или съ Ѳедоткой наверхъ пойдутъ играть. И тоже какіе-то у нихъ въ троемъ мудреные счеты были: тотъ тому даетъ, тотъ тому даетъ; а кто кому долженъ? не разберешь пикакъ.

И бывалъ онъ такимъ манеромъ у насъ два года, почитай, что каждый день: только видъ ужь свой потерялъ: бойкой сталъ и другой разъ до того доходилъ, что у меня по цѣлковому занималъ извощику отдать ; а по сту рублей съ княземъ партію играли.

аб

Скучной, худой, желтый сталъ. Пріѣдетъ, бывало, синту сейчасъ рюмочку велитъ подавь, канапе закуситъ, да портвейномъ запьетъ; ну и повеселѣй какъ будто.

Пріѣзжаетъ разъ передъ обѣдомъ, на масляницѣ дѣло было, и сталъ съ какимъ-то гусаромъ играть.

Хотите, говоритъ, заинтересовать партію?

Извольте, говоритъ. — На что?

Бутылку Клодвужо, хотите?

Идетъ.

Хорошо. Гусаръ выигралъ и пошли кушать. Сѣли за столь; только Нехлюдовъ и говоритъ:

Simon! ;

шенько.

бутылку клодвужо ; да смотри согрѣть хоро

Simon ушелъ, приноситъ кушанье, бутылки нѣтъ.
Чтожь, говоритъ, вино?

Simon побѣжалъ, приноситъ жаркое.

Подавай же вино, говоритъ.

Simon молчитъ.

Что ты съума сошелъ! мы ужь кончаемъ обѣдать, a вина нѣтъ. Ктожь его пьетъ съ десертомъ?

Хозяинъ, говоритъ, васъ проситъ. Покраснѣлъ весь, выскочилъ изъ-за стола.

Что, говорить, ему надо?

А хозяинъ стоитъ у двери.

Я, говоритъ, не могу вамъ больше вѣрить, коли вы мнѣ по счету не заплатите.

Да я, говоритъ, вамъ сказалъ, что я въ первыхъ чи

слахъ отдамъ.

Какъ вамъ угодно, говоритъ, будетъ; а я въ долгъ не могу безпрестанно давать и ничего не получать. У меня и такъ, говоритъ, десятки тысячъ въ долгахъ пропадаютъ. Ну, полно, моншеръ, говоритъ, ужь инѣ-то можно повѣрить. Пришлите бутылку, а я постараюсь вамъ поскорѣе

отдать.