но измѣнило русскую исторію, отклонило ее отъ нормальнаго развитія. Мы знаемъ, что многіе смотрѣли иначе и прежде г. Соловьева, но не помнимъ, чтобъ кто-нибудь высказалъ свое мнѣніе печатно. Съ этой стороны, какъ противодѣйствіе, существующимъ понятіямъ, какъ возстановленіе органической связи между до-монгольской и послѣ-монгольской Русью, слишкомъ рѣзко доселѣ раздѣляемыхъ, взглядъ г. Соловьева кажется намъ вполнѣ вѣрнымъ; въ другомъ мѣстѣ мы высказали подобное же мнѣніе и до сихъ поръ не имѣемъ никакой причины отъ него отступать. Самая односторонность взгля да г. Соловьева вполнѣ объясняется и оправдывается прежними мнѣніями о монгольскомъ періодѣ, ибо вездѣ и всегда одна односторонность вызывала другую. За примѣрами ходить недалеко: передъ нами мнѣніе о древней русской исторіи, реформѣ Петра, Карамзинѣ, цѣломъ славянскомъ мірѣ и о множествѣ другихъ вопросовъ. А односторонность есть во взглядѣ г. Соловьева. Увлекаясь вѣрностію основной мысли, онъ, какъ намъ кажется, пошелъ слишкомъ далеко. Дѣйствительно, начала, развиваемыя древней Русью не были нисколько измѣнены татарскимъ владычествомъ ; но нельзя отрицать, что оно очень неблагопріятно дѣйствовало на характеръ и духъ народа. Необузданный произволъ, ничѣмъ неуловимая случайность, умилостивляемая, ито не всегда, однимъ полнымъ уничиженіемъ, не могли остаться безъ сильнаго вліянія на нравственность какъ народа, лакъ и князей. Если въ продолженіи почти двухъ сотъ лѣтъ одна лесть, подкупъ и отрицаніе въ себѣ всякихъ правъ были почти единственными средствами для достиженія цѣлей, то трудно себѣ представить, чтобъ это не отозвалось въ послѣдующемъ бытѣ и исторіи. Оно и отозвалось! Татищевъ, безспорно одинъ изъ умнѣйшихъ изслѣдователей русской исторіи, смотритъ на реформу Петра между прочимъ какъ на искорененіе слѣдовъ, оставленныхъ татарскимъ игомъ. Стало быть, и тогда многія дурныя стороны нашего характера приписывались азіятской ордѣ, нами владѣвшей, и если нѣкоторыя изъ нихъ могутъ безъ всякаго сомнѣнія быть причислены къ нашему родовому наслѣдію, то другія очевидно благопріобрѣтенныя или носятъ смѣшанный характеръ. Слѣдовательно историческое поверье, приписывающее татарамъ столько дурного въ насъ, имѣетъ некоторое основаніе, которымъ нельзя пренебрегать.

Въ заключеніе авторъ предлагаетъ свое раздѣленіе между-княжескихъ отношеній на отдѣлы. Первый до Андрея Боголюбскаго: чисто родовыя отношенія; второй до Іоанна Калиты: первыя попытки сменить родовыя отношенія, и вслѣдствіе того, борьба между князьями сѣверной и восточной Руси, представителями противоположныхъ цѣлей. Послѣ раздробленія рода эта борьба смѣняется борьбой отдѣль

ныхъ княженій, съ цѣлью усиленія одного насчетъ другихъ; побѣда остается на сторонѣ московскаго князя. Третій отдѣлв до Іоанна ІІІ. Москва и Литва два центра, около которыхъ группируется Русь. Литовскіе и московскіе князья въ борьбѣ между собою. Московскіе даютъ все болѣе и болѣе перевѣса государственнымъ отношеніемъ надъ родовыми. Четвертый — до пресѣченія рюриковой династіи : окончательное торжество государственныхъ отношеній надъ родовыми, купленное кровавою борьбою съ издыхающимъ родовымъ началомъ.

Это раздѣленіе намъ кажется также неудовлетворительнымъ, какъ и прежнія, весьма основательно отвергнутыя г. Соловьевымъ. Что вызвало его на опроверженіе названії: удѣльный, монгольскій періодъ? Не то ли, что эти представленія затемнили естественное, органическое развитіе русской исторіи. Если такъ, новое раздѣленіе не должно имѣть этого недостатка : оно тамъ должно ставить границы эпохамъ и періодамъ, гдѣ начинается и оканчивается развитіе какого-нибудь историческаго принципа. Но этого г. Соловьевъ не сдѣлалъ, и потому его раздѣленіе, если разсматривать съ его же точки зрѣнія, также произвольно и внѣшне, какъ и прежнія. Первый отдѣлъ составляетъ нѣчто цѣлое, по конечно не съ Рюрика, а по-крайней мѣрѣ съ Ярополка, если не съ Владиміра и Ярослава. До Ярополка мы ничего не знаемъ о родовыхъ отношеніяхъ между князьями, и тѣ, которые признають у насъ варяжскій періодъ, не безъ основанія могутъ отрицать существованіе родовыхъ отношеній до этого времени, по самому характеру варяжскаго элемента — дружинному, военному, а отнюдь не родовому. Остальные три отдѣла различены между собою только по степенямъ преобладанія государственныхъ отношеній надъ родоВЫМИ степенями, которыя не имѣютъ впрочемъ у автора своихъ отличительныхъ, характеристическихъ оттѣнковъ. Почему же они составляютъ отдѣлы? Мѣрила нѣтъ ; это зависѣло отъ одного благоусмотрѣнія г. Соловьева. Намъ кажется, что этотъ недостатокъ правильнаго, логическаго раздѣленія происходитъ отъ недостаточнаго развитія основного, движущаго начала древней Руси, о чемъ мы уже подробно говорили прежде. Г. Соловьевъ вдругъ обратил вниманіе на нѣсколько различныхъ сторонъ нашей исторіи, и именно по этому вѣтъ единства въ его воззрѣнія. Мы думаемъ, что точки дѣленія могли бы быть удержаны тѣ же самыя, но характеристика эпохъ должна быть другая. Первая родовыя отношенія, вторая — ихъ борьсемейныя и гражданскія государство. Если данныя тѣ же, то смыслъ

ба съ семейными и гражданскими, третья отношенія, четвертая

ихъ совершенно другой, и на этомъ основаніи мы заранѣе отклоняемъ отъ себя упрекъ въ безполезной,

словами.

Ни къ чему неведущей игра

Послѣ «вступленія» авторъ переходитъ къ самому изложенію между-княжескихъ отношеній. Ему предшествуетъ вместо введенія особенная глава, исключительно посвященная общему обозрѣнію родовыхъ отношеній князей. Эта глава здѣсь совершенно у мѣста, потому-что весь первый отдѣлъ, до Андрея Боголюбскаго, объясняется одними родовыми отношеніями. Замѣтимъ также, что эта первая глава была уже напечатана въ 1 томѣ Московскаго Сборника и теперь является исправленною и дополненною. Вотъ ея содержаніе: старшій въ княжескомъ родѣ, или великій князь былъ въ отношеніи къ младшимъ какъ бы отецъ, «въ отца мѣсто». На этомъ основаніи онъ долженъ былъ охранять интересы рода, имѣлъ право судить и наказывать младшихъ членовъ рода; но послѣднимъ правомъ онъ не могъ пользоваться по произволу: нужно было обвиненіе; младшіе съ своей стороны обязаны были уважать и слушаться великаго князя. Это уваженіе и послушаніе выражались въ томъ, что они ѣздили подлѣ стремени старшаго, по старинному выраженію - ходили по немъ, имѣли его себѣ господиномъ, находились въ его волѣ и смотрѣли ему въ глаза - «зрѣли нань». Совершенно согласно съ патріархальными правами, они должны были соглашаться съ распоряженіями старшаго безъ вовраженій, не имѣли никакого права давать ему совѣтовъ, и когда онъ спрашивалъ у нихъ мнѣнія, то это считалось за великую честь и снисхожденіе. Впрочемъ всѣ эти отношенія глубокой, сыновней почтительности къ старшему исчезали, когда младшіе были имъ недовольны за то, что онъ не исполнялъ своихъ отеческихъ обязанностей, отдѣлялъ свои интересы отъ интересовъ рода, дѣлалъ различіе между близкими и далекими родственниками, или начиналъ обращаться съ младшими не какъ съ родными, а какъ съ подчиненными правителями или подручниками. Во всѣхъ исчисленныхъ случаяхъ его права прекращались, и онъ замѣнялся общимъ родовымъ совѣтомъ или каждый князь дѣйствовалъ и защищался какъ умѣлъ и могъ. При такихъ на родствѣ основанныхъ отношеніяхъ, когда старшій не былъ властелиномъ, хотя и имѣлъ огромныя права, собственность принадлежала всему роду; старшій не могъ ею располагать по произволу, но владѣлъ и распоряжалъ съ-обща съ младшими, откуда и выраженія посадиша, выгнаша, которыя показываютъ, что старшій дѣйствовалъ не одинъ, а вмѣстѣ съ младшими. Кто же изъ князей считался старшимъ или великимъ ? Какъ мы видѣли, старшій Физически, т. е дядя былъ старшимъ надъ племянниками, старшій брать надъ младшими и т. д. Но изъ послѣдняго старшинства развилось измѣненіе въ отношеніяхъ племянниковъ къ дядямъ. Старшій брать отецъ младшимъ, слѣдовательно его сыновья имъ братья. Сперва они считались младшими братьями, но потомъ въ сѣверо-во

сточной Руси старшій племянникъ сталъ считаться старшинствомъ съ дядями. Сначала признано его старшинство надъ младшими дадами, а впослѣдствіи и надъ всѣми. Нѣкоторые случаи навсегда лишали князей возможности сдѣлаться старшими или великими, даже участія въ родовой собственности. А именно: 1) когда отецъ ихъ умиралъ не получивши старшинства или великокняжескаго достоинства. Они назывались изгоями (смерть матери только уменьшала права); 2) насильственное лишеніе права или владѣнія, изгнаніе, потому-что битва считалась судомъ Божіемъ; но точно также судомъ Божіимъ считалось, если князь силою возвратитъ себѣ старшинство, столъ. Князь, которому не удавалось возвратить себѣ потерянное, навсегда и съ потомствомъ терялъ право на владѣніе.

Таково было въ главныхъ чертахъ родовое устройство и родовыя отношенія, личныя и по владѣнію. Впослѣдствіи, когда княжескій родъ расплодился, счетъ родства началъ спутываться и съ естественными кровными отношеніями вступили въ столкновеніе частные интересы, мѣсто великаго князя, или старшаго, на котораго указывали родовые законы, заступали иногда чужеродцы. Младшіе князья иногда выбирали себѣ старшаго и давали ему присягу вѣрности, почему и назывались ротниками. Такъ, послѣ естественнаго родового союза, появился искусственный, но созданный по его образцу и началамъ.

Это главныя положенія, развитыя авторомъ въ общемъ обозрѣніи княжескихъ отношеній до ХІІІ вѣка. Рядомъ съ ними находимъ и нѣкоторыя отдѣльныя замѣчанія; по ихъ важности они не могутъ быть обойдены.

На стр. 20 мы читаемъ :

«Старшій въ родѣ, бывшій другимъ въ отца мѣсто, по занятів старшаго стола дѣлалъ рядъ съ младшею братьею, касательно распредѣленія родовой собственности... При этихъ рядахъ опредѣляли не только какому князю владѣть какою волостью, но также извѣстныя правила, съ которыми должны были сообразоваться князья въ своемъ поведеніи.... Послѣ, когда права разныхъ князей на старшинство запутались, то князья дѣлали другъ съ другомъ ряды будь изъ нихъ получитъ старшинство, то чтобъ отдалъ другому какую-нибудь область.... Ясно, что если каждый В. Князь долженъ былъ дѣлать ряды съ братьею, то завѣщанія въ древней Руси быть не могло, ибо завѣщаніе показываетъ, что завѣщатель имѣетъ права располагать собственностью по произволу».

если кто-ни

Замѣчаніе глубоко-вѣрное въ примѣненіи къ между-княжескимъ отношеніямъ въ то время, когда было много князей и они еще не усѣлись по мѣстамъ, и совершенно ошибочное въ той общей формѣ, въ какой оно здѣсь высказано. Князья не могли распоряжать

ся владѣніями посредствомъ завѣщанія,

князь владѣлъ всей Россіей, отчегожь бы онъ не могъ распорядиться произвольно? Завѣщаніе Ярослава внесено въ лѣтопись. Г. Соловьевъ, увлекаясь своею любимою мыслью, опровергаетъ его подлинность, но, какъ мы увидимъ въ своемъ мѣстѣ, это натяжка, невыдерживающая критики. Далѣе мы думаемъ, что авторъ придаетъ завѣщаніямъ слишкомъ тѣсное значеніе, совершенно несогласное съ характеромъ и духомъ древней Руси и дошедшими до насъ завѣщаніями. Изъ его словъ можно думать, что главное условіе завѣщанія - распоряженіе о земляхъ и владѣніяхъ: не можетъ быть такихъ распоряженій, не можетъ быть и завѣщанія. Но такъ ли это? Поученіе Мономаха есть тоже завѣщаніе противъ этого трудно, кажется, спорить а въ немъ ни слова о владѣніи и распорядкѣ собственности. Вдобавокъ намъ кажется, что въ древней Россіи завѣщанія и не могли имѣть юридическаго характера. Человѣкъ, умирая, прежде всего заботился объ устроеніи своей души: послѣднія слова, которыя онъ говорилъ своимъ дѣтямъ и домочадцамъ, заключали въ себѣ правственно-религіозныя наставленія; онъ старался утвердить между ними любовь, согласіе, тишину, и съ этой точки зрѣнія должно, какъ намъ кажется, смотрѣть и на послѣднія распоряженія объ имуществѣ; не надѣленіе дѣтей, а предупрежденіе между ними споровъ и несогласій было главною цѣлью. Слѣдственно, если князь не имѣлъ права распорядиться владѣніями, это еще не доказываетъ, что не было завѣщаній; какъ мы видѣли, эти распоряженія были въ нихъ придаточной, второстепенной, а не главной статьей. Подробное изслѣдованіе древнихъ духовницъ не можетъ здѣсь имѣть мѣста, и потому мы останавливаемся на томъ, что сказали; но могли бы представить много другихъ доказательствъ противъ гипотезы г. Соловьева, и въ наше оправданіе Доказательствъ, почерпнутыхъ изъ самого содержанія и Формы завѣщаній. Въ заключеніе замѣтимъ, что, кромѣ земель и владѣній, у князей были движимыя имущества и рабы. Еслибъ наши завѣщанія имѣли даже юридическій, имущественный характеръ, ихъ было бы чѣмъ наполнить и помимо земель. Уже на этомъ основаніи нельзя отрицать ихъ существованія въ древнѣйшей Россіи.

На стр. 26 и слѣдующихъ, послѣ розысканій о старшинствѣ дядей и племянниковъ, и о томъ, какъ два представленія о старшинствѣ определились въ колжескихъ родахъ, въ пользу старшаго племянника, г. Соловьевъ говоритъ:

Въ другихъ родахъ, кромѣ княжескаго, мы видимъ, что оба представленія мирятся, а именно: первый племянникъ уравнивается въ старшинствѣ съ дядьми, HO только съ младшими, начиная съ чет вертаго: таково положеніе мѣстничества. Отъ чего же произошло