вниманіе на явленія, оставленныя имъ въ тѣни. Здѣсь мы опять должны напомнить о вотчинномъ началѣ, несправедливо пренебреженномъ авторомъ въ ущербъ его взгляду и цѣлому построенію системы между-княжескихъ отношеній. Теперь, въ эту эпоху, оно выражается еще сильнѣе, чѣмъ до смерти Мстислава. Лѣтописи наполнены указаніями на это начало. Постоянно упоминается отчина, постоянно говорится, что князь отыскиваетъ своей вотчины; много изъ нихъ даже на Кіевъ объявляютъ притязанія какъ на отчину. Всего ясное, опредѣленные высказано оно на 65 и 66 стр. Ипатьевской Лѣтописи : «Святославъ же Олговичь.... скупишася съ сыновцомъ своимъ съ «Святославомъ Всеволодичемъ, и посластася ко Изяславу Чернигову, «рекуча..... братья есмы собѣ, а прими насъ къ собѣ; а се отцинѣ «межи нама двѣ, одина моего отца Олга, а другая твоего отца Да«выда, а ты, брате, Давыдовичь, а язъ Олговичь; ты же, брате, «прими отца своего Давыдово, а што Олгово, а то нама дай, ать з «ся тѣмъ подиливѣ». Вотъ какъ смотрѣли князья на свои владѣнія, и ничто не могло быть естественнѣе этого взгляда. Чѣмъ слабѣе сознавалось единство рода, тѣмъ сильнѣе развивалось вотчинное начало. Такимъ образомъ въ томъ, что прежде князья исключались изъ общаго владѣнія, а теперь нѣтъ (хотя и есть нѣкоторые примѣры: укажемъ на Ивана Гирладника), мы видимъ шагъ впередъ въ развитіи вотчиннаго начала; ибо если племянникъ владѣетъ наравне съ дядей, ясно, что признаны права нисходящихъ подлѣ правъ старшихъ боковыхъ. И прежде племянники владѣли въ одно время съ дядями, но подъ защитою и въ областяхъ отцовъ; теперь же мы видимъ, что племянники сироты владѣютъ въ одно время съ дядями, какъ самостоятельные князья. Въ непосредственной связи съ этимъ явленіемъ состоитъ и вопросъ о старшинствѣ между племянниками и Дадями. Его появленіе несомнѣнно свидѣтельствуетъ о дѣятельномъ участіи вотчиннаго начала въ тогдашнемъ распорядкѣ владѣній; ибо только постепенное укоренѣніе мысли, что владѣніе есть частная собственность князя и законное наслѣдство его дѣтей, можетъ поднять вопросъ, чьи права лучше, сильнѣе на это владѣніе: сыновей или братьевъ? Вотъ почему неисключеніе младшихъ князей изъ владѣія, споры о старшинствѣ являются въ нашихъ глазахъ какъ усиленіе вотчиннаго начала и упадокъ родового, — другими слохами, какъ подготовленіе перехода княжескихъ владѣній въ частную собственность князей, распаденія Руси на отдѣльныя, независимыя одна отъ Другой части, и рѣшительнаго первенства нисходящихъ родственноковъ по прямой линія передъ боковыми. Дѣйствительно мы видимъ, что въ эпоху, о которой теперь идетъ рѣчь, частные владѣльческіе интересы начинаютъ играть въ между-княжескихъ отношеніяхъ немаловажную роль (см. выше); раздробленіе Россіи усиливается, такъ - что подлѣ прежнихъ отдѣльныхъ книженій — Черниговскаго, Полоцкаго, Галицкаго начинаютъ образоваться новыя части той же прежней, нераздѣльной Руси - Кіевское, Смоленское, Владимірское, Муромское. Наконецъ родъ кіевскихъ князей ясно показываетъ, что права старшихъ въ родѣ далеко не безусловны. Разумѣется здѣсь мы указываемъ только на тѣ явленія, въ которыхъ выразились новыя понятія, отрицавшія родовое начало со всѣми его послѣдствіями. Но исторія не нитка : ее въ струнку не вытянешь; рядомъ съ этими зачатками новаго порядка вещей продолжало существовать старое, и ихъ взаимныя отношенія были тѣмъ неопредѣленнѣе, случайнѣе, что тогдашній нашъ бытъ былъ крайне неопредѣленъ. Оттого мы нисколько не думаемъ опровергать г. Соловьева, но хотимъ только дополнать его взглядъ и исправить его, на сколько онъ ошибоченъ безъ этого необходимаго дополненія. Одна неправильность, натяжка, непремѣнно влечетъ за собою другую ; это неизмѣнное правило. Взглянувши односторонно на эпоху, авторъ по необходимости долженъ былъ сдѣлать еще много другихъ натяжекъ, чтобъ сдѣлать правдоподобнымъ свое воззрѣніе. Пятая глава изобилуетъ произвольными соображеніями, перетолкованіями лѣтописей, прибавками отъ себя, такъ-что историческая основа почти теряется и едва видна изъ-за блестящей, мастерской, но не всегда вѣрной картины. Подробный разборъ докажетъ это. На стр. 143. Вячеславъ названъ старшимъ братомъ Ярополка, а на 131 младшимъ. Это описка. Тамъ же авторъ сдѣлалъ добавленіе отъ себя (см. стр. 143, «тогда Ярополкъ» и пр.) Въ лѣтописи: «Георгій Князь «Володимеричь испроси у брата своего Ярополка Переяславль, а Яро«полку вда Суждаль и Ростовъ, и прочюю волость свою, но не всю.» О намѣреніи, съ которымъ Юрій удержалъ часть - ни слова. «Вѣроятно Ярополкъ хотѣлъ отдать ростовскую землю Изяславу : этою сдѣлкою онъ надѣялся успокоить братьевъ, помѣстивъ ихъ всѣхъ около себя на Руси, и отдавъ племянникамъ, какъ младшимъ, самую отдаленную область, на сѣверѣ». (Стр. 143 - 144). Почему это вѣроятно, когда въ лѣтописи нѣтъ на то ни малѣйшаго намека не сказано. - На стр. 141 авторъ говорить, что Переяславль былъ послѣ Кіева старшимъ столомъ въ областяхъ Мономаховичей. Выше мы видѣли, что Переяславль былъ во владѣній разныхъ князей и старшихъ и младшихъ, стало быть онъ не былъ старшимъ столомъ. Новое подтвержденіе находимъ и въ эту эпоху. Переяславль былъ отданъ Андрею Владиміровичу, который, по мнѣнію г. Соловьева, былъ младшимъ братомъ Юрію (стр. 146). «Юрій Ростовскій видѣлъ, какъ спорны Русскіе столы, и потому, поживъ нѣсколько времени на Руси, удалился въ свою вѣрную сѣверную волость; онъ былъ успокоенъ тѣмъ, что въ Переяславлѣ будетъ княжить младшій брать его, а не сынъ старшаго брата: знакъ, что Изяславъ имѣлъ больше правъ на старшинство, чѣмъ Андрей Владиміровичъ, и потому казался опаснѣе дядѣ Юрію.» (Стр. 146). Новая натяжка. Въ лѣтописи ни слова объ этихъ соображеніяхъ Юрія. Стр. 149. Авторъ пространно объясняетъ, какъ и почему Всеволодъ Ольговичъ сѣлъ на кіевскій престолъ, съ котораго прогналъ Вячеслава. Соображенія его такъ шатки, такъ произвольны, что противъ каждаго можно выставить по нѣскольку равносильныхъ возраженій. Когда источники молчатъ, трудно дополнить пробѣлы соображеніями, особенно въ древней русской исторіи, гдѣ неопредѣленность, безпричинность явленій составляютъ правило. Стоитъ сравнить разсказъ этой эпохи по Лаврентьевской и Ипатьевской Лѣтописямъ, чтобъ однажды навсегда отчаяться въ возможности дополнить эти проме жутки изъ головы. Русская исторія не система Римскаго Права, разВИРШАЯСЯ такъ строго-логически подъ перомъ юристовъ, что по двумъ, тремъ намекамъ можно возсоздать цѣлое ученіе. соединились съ дядьми, «Святославичи сильно роптали на брата, что онъ переступилъ такой важный столъ, каковъ былъ Переяславскій, храброму Изяславу, а послѣдній, съ своей стороны, видѣлъ, что Всеволодъ щадитъ Мстиславичей только изъ страха, чтобы они не старшинство же прочитъ своему роду, и потому рѣшился примирить всѣхъ членовъ мономаховой семьи И дѣйствовать наступательно противъ Святославичей; съ этою цѣлію онъ неусумнился поѣхать для личнаго свиданія къ заклятому врагу своему, Юрію Ростовскому, чтобы убѣдить его отложить вражду для блага цѣлаго народа; но притязанія дяди и племянника не могли быть соглашены, и оба князя разстались болѣе врагами, чѣмъ были прежде. (Стр. 161). Въ лѣтописи сказано: «и не любяхуть сего (Всеволода) Олговичи, «братья Всеволожа, и поропташа нань, оже любовь имѣетъ съ Мьств«славичи съ шюрьями своими, а съ нашими ворогы и осажалься ими «около, а намъ на безголовіе и безъмѣстье и собѣ. И тако молвяхутъ «ему братья, и докучивахуть ему пойти ратью на Мьстиславичи; онъ «же воли ихъ не учини.» (Ипат. стр. 19). «Тое же зимы изиде Изяславъ къ стрыеви своему Дюрдсви Суж«далю, и не уладився съ нимъ, иде ко брату своему Ростиславу Смо«леньску, и оттолѣ иде къ другому брату своему Святополку Новуго «роду» и т. д. (тамъ же). Стоитъ сравнить слова лѣтописи и автора, чтобъ увидать, сколько онъ произвольно прибавилъ отъ себя. Такія амплификаціи непріятно видѣть въ такомъ превосходномъ историческомъ трудв.... Стр. 165. «Ольговичи, Игорь и Святославъ уступили желанію «народа и цаловали крестъ, что отнынѣ не будетъ ему никакого на«силія, и что тіуны будуть избираемы по волѣ граждань». Въ лѣтописи: «а се вамъ и тіунъ а по вашей воли» (Ипат. Лѣт. стр. 22). Важная неточность, возводящая частный случай въ общее правило и совершенно измѣняющая смыслъ словъ. Ha стр. 166 авторъ разсказываетъ, что «люди бывшіе въ большой «чести у Всеволода и брата его» вмѣстѣ съ кіевскими гражданамя передались Изяславу, и замѣчаетъ при этомъ, что измѣна первыхъ «всего страннѣе казалась для современниковъ». Но лѣтописецъ не изъявляетъ ни малѣйшаго удивленія и разсказываетъ такъ : «Всеко«зненный же дьяволъ, не хотя любви межи братьею, вложи въ сердце излымъ съвѣтомъ Улѣбови тысячьскому, Иванови Войтишичю, иже «съ вѣщаста съ вѣтъ золъ съ Кіяны» и т. д. (Ипат. Лѣт. стр. 23). Подобныя Фразы встрѣчаются въ лѣтописи во многихъ мѣстахъ и далеко не выражаютъ удивленія, а только мнѣніе, судъ лѣтописца. А между тѣмъ и другимъ большая разница : удивись лѣтописецъ, мы были бы вправѣ заключить, что подобныя измѣны рѣдко встрѣчались, что они не были въ правахъ, - и точка зрѣнія на эпоху совершенно измѣнилась бы. Нѣтъ! клятвопреступленія, измѣны, обманы и насилія вызывали тогда не удивленіе, а сожалѣніе и сѣтованіе: они были слишкомъ обыкновенны, чтобъ можно было имъ удивляться. На той же страницѣ, въ примѣчанія, авторъ объясняетъ причину измѣны со стороны бояръ: «Поведеніе этихъ бояръ объяснить «легко: они видѣли всеобщую ненависть къ Ольговичамъ, знали, что «имъ не удержаться, и потому спѣшили соединиться съ гражданами, « чтобъ удержать ихъ расположеніе и благосклонность новаго князя, «которому они доставляли столъ» (стр. 166 и 167 въ примѣчаніи). Это не объясненіе, а гипотеза, неоснованная ни на какомъ свидѣтельствѣ, на на какихъ данныхъ. Мѣсто Игоря заступилъ на кіевскомъ престолѣ Изяславъ Мстиславичъ. По этому поводу авторъ говорить : • Торжество Изяслава надъ Игоремъ было торжествомъ мономахова рода надъ святославовымъ, но вмѣстѣ и торжествомъ новаго представленія о старшинствѣ старшаго племянника надъ дядьми. Торжеству этого представленія способствовали слѣдующія обстоятельства: если бы Изяславъ, по примѣру дѣда своего, свято уважалъ права старшихъ родичей, то подобно Мономаху же, былъ бы принужденъ гражданами принять великокняжеское достоинство: слабый Вячеславъ, старшій, изъ дядей, не могъ ни управлять самъ, ни защищать Кіевъ отъ Черниговскихъ и Половцевъ; здѣсь мы можемъ оставить даже бы, и говорить утвердительнѣе, основываясь на слѣдующемъ: Изяславъ, двинувшись,къ Кіеву на Ольговичей, объявилъ, что идетъ возвратить дѣдовскій столъ старшему брату своему (дядѣ) Вячеславу; что же кромѣ воли гражданъ, могло стазить его перемѣнить намѣреніе? Такъ, когда послѣ Юрій бѣжалъ изъ Кіева передъ Изяславомъ, а Вячеславъ занялъ его мѣсто, то граждане вышедши на встрѣчу къ Изиславу, говорили ему: Гюрги вышелъ изъ Кіева, а Вячьславъ сѣдить ти въ Кіевѣ; а мы его не хочемъ». Юрія Ростовскаго не знали на югѣ, и еще хуже, если бы знали: по своему характеру онъ не могъ привлечь любви народной, которою пользовался въ высокой степени племянникъ его Изяслав. Послѣдній знал, что посадить на Кіевокій столь Вячеслава значитъ дать дорогу притязаніямъ Юрія, непри миримаго врата своего, и потому принялъ на себя старшинство. Сперва Вячеславъ надѣялся было, что племянникъ почтитъ его, и потому, узнавъ о низложеній Ольговичей, забралъ назадъ города, отнятые у него прежде Всеволодомъ; мало того, началъ уже, какъ старшій, распоряжаться волостями, занялъ Владиміръ Волынскій и посадилъ въ немъ племянника Владиміра Андреевича. Но Изяславъ спѣшилъ показать, какъ онъ намѣренъ дѣйствовать въ отношеніи къ дядьямъ: онъ послалъ брата Ростислава и племянника Святослава Всеволодовича на Вячеслава, и отнялъ у него Туровъ, гдѣ посадилъ сына своего Ярослава, а стольный городъ Мономаха, Переяславль отдалъ старшему сыну Мстиславу. Такое распоряженіе могло оскорбить братьевъ Изяславовыхъ, особенно старшаго, Ростислава Смоленскаго; но вѣроятно этотъ нехрабрый и вовсе нечестолюбивый князь самъ отказался отъ Переяславля: здѣсь онъ долженъ былъ безпрестанно отбивать Черниговскихъ, Половцевъ и вступить въ смертельную вражду съ дядею Юріемъ, чего онъ никакъ не хотѣлъ». (Стр. 168-170). Послѣднія слова дополняются и объясняются замѣчаніемъ (стр. 154), что Юрій любилъ Ростислава «за неучастіе въ борьбѣ брать«свъ съ дядами и за постоянное уваженіе къ послѣднимв.» Если занятіе Кіева Изяславомъ было торжествомъ новаго представленія о старшинствѣ, то оно недолго продолжалось, а именно съ 1146 по 1150 годъ; въ этомъ году Изяславъ, чтобъ дать благовидность своему княжевію въ Кіевѣ и упрочить власть, призналъ каяземъ кіевскимъ дядю своего Вячеслава, слѣд. опять восторжествовало представленіе о старшинствѣ дядей? - Можно ли назвать такой кратковременный перевѣсъ торжествомъ? Тутъ ошибка вся въ томъ, что г. Соловьевъ хочетъ провести рѣзкую черту между господствомъ различныхъ понятій, что рѣшительно невозможно. Долго существуютъ противоположныя начала одно возлѣ другого, пока одно не возьметъ наконецъ верхъ, дѣйствительно не восторжествуетъ. - Да |