ЛЕОНАТО. Вы никогда не лишитесь разсудка, племян ница. БЕАТРИЧЕ. Надѣюсь; развѣ въ январѣ станетъ жарко. (Входятъ: донъ Педро въ сопровожденіи Бальтазара и другихъ; за ними донь Жуань, Клавдіо и Бенедикть). Донъ ПЕДРО. Добрѣйшій синьоръ Леонато! вы сами называетесь на заботы. На свѣтѣ водится избѣгать издержекъ, а Вы сами ихъ ищете. ЛЕОНАТО. Забота никогда не являлась въ домъ мой въ образѣ вашего высочества; когда исчезаетъ забота, остается покой, но съ вами исчезаетъ счастье и остается грусть. Донъ ПЕДРО. Вы слишкомъ снисходительно принимаете на себя трудъ. Это кажется дочь ваша? ЛЕОНАТО. Мать ея не разъ мнѣ это говорила. Бенедиктъ. А вы сомнѣвались, что спрашивали ее? ЛЕОНАТО. Нѣтъ, синьоръ Бенедиктъ, вы были тогда еще ребенкомъ. Донъ ПЕДРО. Вотъ вамъ, Бенедиктъ; теперь понятно, что вы за птица. (Геро.) Но ваше лицо говоритъ всего яснѣе; вы удивительно похожи на отца. Позвольте пожелать вамъ всевоз можнаго счастья. БЕНЕДИКТЪ. Хоть синьоръ Леонато и отецъ ей, а я увѣренъ, что она и за всю Мессину не согласится, чтобы голова его очутилась на ея плечахъ, какъ она на него ни похожа. БЕАТРИЧЕ. Удивляюсь, что вы безпрестанно говорите, синьоръ Бенедиктъ: никто не обращаетъ на это вниманія. БЕНЕДИКТЪ. А! насмѣшница! вы еще живы? БЕАТРИЧЕ. Можетъ ли насмѣшница умереть, пока насмѣшки ея питаются такою сытною пищею, какъ синьоръ Бенедиктъ? Сама учтивость превращается въ насмѣшку, когда вы являетесь на сцену. Бенедиктъ. Въ такомъ случаѣ учтивость вѣроотступница. Однако что ни говорите, а всѣ женщины отъ меня безъ ума, кромѣ васъ одной ; и мнѣ право жаль, что у меня такое жестокое сердце: я ни одной изъ нихъ не люблю. БЕАТРИЧЕ. Какъ онѣ счастливы! Онѣ избавлены отъ убійственнаго вздыхателя! Благодаря Бога и у меня кровь холодная; я тоже никого не люблю. Слушать клятвы въ любви! нѣтъ, мнѣ сноснѣе слушать, какъ моя собаченка лаетъ на воронъ. Бенедиктъ. Да сохранитъ въ васъ Господь Богъ такой образъ мыслей ! Это сохранитъ чье-нибудь лицо отъ ногтей. БЕАТРИЧЕ. Ногти не сдѣлаютъ его хуже, если оно похоже на ваше. Бенедиктъ. Изъ васъ вышелъ бы превосходный попугай. наго. Бенедиктъ. Не могу не пожелать моей лошади проворства и неутомимости вашего языка. Впрочемъ продолжайте съ Богомъ; я молчу. БЕАТРИЧЕ. Вы всегда кончаете лошадиною остротою. Не новость. Донъ Педро (говорившій между тѣмъ съ Леонато). Вотъ въ чемъ состоитъ дѣло, Леонато. Синьоръ Клавдіо и синьоръ Бенедиктъ! Другъ мой, Леонато, приглашаетъ васъ къ себѣ. Я говорю ему, что мы пробудемъ здѣсь съ мѣсяцъ, но онъ желаетъ, чтобы что-нибудь задержало насъ дольше, и я ручаюсь, что онъ говорить чистосердечно. ЛЕОНАТО. Вы не ошибаетесь. (Донь Жуану) Позвольте засвидѣтельствовать вамъ мое почтеніе; вы примирились съ его высочествомъ, и я къ вашимъ услугамъ. Донъ Жуанъ. Благодарю васъ. Я не люблю лишнихъ благодарю васъ. словъ, ЛЕОНАТО. Не угодно ли вашему высочеству войти? Донъ ПЕДРО. Вашу руку, Леонато ; войдемте вмѣстѣ. (Всѣ уходятъ, кромѣ Бенедикта и Клавдіо.) нее. КЛАВДІО. Бенедиктъ, замѣтилъ ты дочь Леонато? Бенедиктъ. Нѣтъ, не замѣчалъ; я только смотрѣлъ на КЛАВД10. Не правда ли, она хороша ? Бенедиктъ. Что, вы меня спрашиваете какъ честный человѣкъ, желая знать настоящее мое мнѣніе, или прикажете отвѣчать вамъ по моему обыкновенію, какъ заклятой врагъ женскаго пола? КЛАВДІО. Нѣтъ, пожалуйста говори просто. БЕНЕДИКТЪ. Мнѣ кажется, она слишкомъ мала для большой, слишкомъ смугла для свѣтлой и слишкомъ низка для вы сокой похвалы. Все, что я могу сказать въ ея пользу, • будь она другою, она была бы не хороша собой; а такъ какъ она есть, она мнѣ не нравится. КЛАВДІО. Ты думаешь я шучу; нѣтъ, сдѣлай милость, скажи мнѣ откровенно, какъ она тебѣ нравится? Бенедиктъ. А что, вы хотите купить ее, что такъ распра шиваете? Клавдо. Есть ли цѣна такому алмазу ? БЕНЕДИКТЪ. Сыщется и футляръ. Да нѣтъ, вы какъ? серьёзно говорите? или вы только такъ, à la Вральманъ, то есть по вашему купидонъ зоркій стрѣлокъ, а Вулканъ ловкій танцоръ? Подайте каммертонъ, а то какъ же вамъ вторить ? Клавд10. На мои глаза я лучше красавицы не видывалъ. Бенедиктъ. Я смотрю еще безъ очковъ, а ничего такого не вижу. Вотъ сестрица ея, не вселись въ нее бѣсъ, такъ она была бы лучше Геро, какъ 1-е мая лучше 31-го декабря. Надѣюсь вы не думаете жениться? или думаете? КЛАВДІО. Я не повѣрилъ бы самому себѣ, если бы поклялся въ противномъ, зная, что Геро согласна быть моею женою. БЕНЕДИКТЪ. Право ? такъ вотъ оно до чего дошло? Неужли нѣтъ на свѣтѣ ни одного человѣка, который желалъ бы спокойно надѣвать на ночь колпакъ? неужли мнѣ не видать шестидесятилѣтняго холостяка? - Чтожь, по мнѣ пожалуй! Надѣвай ярмо, если хочешь, зѣвай у себя дома въ халатѣ. — Вотъ и донъ Педро; онъ кажется за нами. Донъ ПЕДРО (входя). Что у васъ тутъ за секреты? почему вы не пошли къ Леонато ? БЕНЕДИКТЪ. Сдѣлайте одолженіе, ваше высочество, заставьте меня говорить. Донъ ПЕДРО. Повелѣваю тебѣ властью государя. Бенедиктъ. Слышите, графъ Клавдіо? Повѣрьте, я могу быть нѣмъ, какъ могила но , властью государя ! слышите : властью государя!! (Дону Педро) Онъ влюбленъ. — Въ кого? (это вы спрашиваете, ваше высочество.) Отвѣтъ очень короткій: въ Геро, дочь Леонато. КЛАВДІО. Конечно, если это такъ, такъ вѣрно не иначе. Бенедиктъ. Да, какъ говорится въ старой сказкѣ: оно не то, чтобы то, а такъ сказать въ нѣкоторомъ родѣ того. - - Впрочемъ избави Богъ, чтобы дѣйствительно было того. Клавдіо. Если страсть моя не пройдетъ скоро, такъ не дай Богъ, чтобы прошла когда-нибудь. Донъ ПЕДРО. Аминь, говорю я, если вы ее любите; она достойна любви. КЛАВДІО. Это съ вашей стороны только ловушка, ваше высочество. Донъ ПЕДРО. Увѣряю васъ, что говорю прямо отъ души. Донъ Педро. А я знаю, что она этого достойна. Бенедиктъ. А я ни чувствую, какъ ее можно любить, ни знаю, почему она этого достойна; и этого убѣжденія не выжжетъ изъ меня никакой огонь; умру за него. Донъ ПЕДРО. Что касается до обожанія красоты, ты всегда былъ упорнымъ еретикомъ. КЛАВДІО. И выдерживалъ свою роль черезъ силу. Бенедиктъ. Я очень благодаренъ женщинѣ, которая зачала меня; что она меня воспитала, и за это нижайше благодарю; но чтобы у меня на головѣ игралъ роговая музыка, нѣтъ, ужь извините, милостивыя государыни. Я не хочу обидѣть ни одной, не довѣряя именно ей, и потому отдаю справедливость всѣмъ: никому не довѣряю. А конецъ пѣсни тотъ, что я остаюсь холостякомъ. Донъ ПЕДРО. Я надѣюсь еще дожить до той минуты, когда ты поблѣднѣешь отъ любви. Бенедиктъ. Отъ досады, отъ болѣзни, отъ голода, только не отъ любви. Если я начну когда-нибудь сохнуть отъ любви, такъ что и виномъ меня не размочишь, позволяю выколоть мнѣ глаза перомъ кропателя балладъ и повѣсить меня надъ дверьми непристойнаго дома, вмѣсто вывѣски слѣпого купи дона. Донъ ПЕДРО. Смотри! если ты отречешься когда-нибудь отъ твоихъ вѣрованій, ты сдѣлаешься превосходнѣйшею мишенью для сатиры. Бенедиктъ. Для чего угодно, только не давайте про маховъ. Донъ Педро. Время все рѣшитъ. «И дикій быкъ свыкается съ ярмомъ.» Бенедиктъ. Да, дикій быкъ; но если свыкнется съ нимъ разумный Бенедиктъ, да переселятся рога быка на его голову! Можете даже, если угодно, приказать намалевать меня, и надписать вершковыми буквами: «Здѣсь показываютъ законнаго еупруга Бенедикта » Клавдіо. А ты не станешь за это бодаться? Донъ Педро. Скоро задрожишь ты передъ стрѣлами купидона, если только онъ не растратилъ всего колчана въ Венецій. Бенедиктъ. Скорѣе задрожитъ земля. Одна Донъ ПЕДРО. Посмотримъ; время не свой братъ. ко сходите, добрѣйшій синьоръ Бенедиктъ, къ Леонато. Кланяйтесь ему отъ меня и скажите, что я непремѣнно буду къ ужину. У него тамъ такія приготовленія! Бенедиктъ. Вотъ на подобное посольство я способенъ; честь имѣю.... КЛАВДІО. Быть вашимъ покорнѣйшимъ слугою. Замокъ «такой-то» (о! если бы онъ у меня былъ!).... Донъ ПЕДРО. Шестого іюля. Вашъ вѣрный другъ диктъ. Бене БЕНЕДИКТЪ. Не смѣйтесь, не смѣйтесь. Краснорѣчіе ваше заштопано лохмотьями, да и тѣ едва держатся. Вы хоть бы посовѣстились повторять истасканныя остроты. До свиданія. (Уходить). КЛАВДІО. Ваше высочество! вы теперь могли бы оказать |