мнѣ такимъ, какъ былъ прежде: веселымъ, беззаботнымъ мальчикомъ, я бы сладила съ нимъ и сама осталась цѣла. А когда увидѣла я его грустные глаза, блѣдное и изнуренное его лицо... что со мною сдѣлалось !... А онъ такъ хорошъ собою! онъ во сто разъ лучше, чѣмъ былъ прежде. Какъ идетъ къ нему эта мраморная блѣдность! Грудь его впала, а талія сдѣлалась еще благороднѣе, еще стройнѣе.... а глаза его.... Боже мой, прости меня.... я ли говорю это?... Вчера ѣхалъ онъ на парадъ, мимо моего окна, въ каскѣ съ бѣлымъ султаномъ, на черной лошади, которая рвалась и прыгала. Какъ ловко худенькій его станъ гнулся при каждомъ движеніи лошади, какъ она повиновалась ему! !... Его мѣсто впереди солдатъ, передъ непріятелемъ.... а онъ тоскуетъ и плачетъ со мною вмѣстѣ! И если бы я ласкала его для того только, чтобъ успокоить его, еслибъ я цаловалась съ нимъ только изъ-за того, чтобъ ке ввести его въ отчаяніе, я была бы права, по-крайней мѣрѣ передъ своею совѣстью. А то нѣтъ, другъ мой! я въ душѣ измѣнница, я люблю эти ласки: часто голова моя горитъ, сердце бьется, и мнѣ легче только, когда я жмусь къ его груди.... Вѣчнаго стыда, вѣчнаго наказанія для меня мало!... Къ кому обратиться мнѣ? У кого попросить совѣта и спасенія? Писать къ мужу я не могу: я стала бояться его, и какъ писать къ нему, когда одно слово можетъ привести за собою и страшную встрѣчу и смерть. Я думала просить самого Сашу, еще разъ сказать ему, чтобы онъ оставилъ меня.... да не значитъ ли это прямо высказать ему свою слабость? Къ тому же онъ не послушается.... или еще хуже: послушается, и я погублю его.... Я признавалась во всемъ маменькѣ, стояла передъ нею на колѣняхъ и очень много плакала.... Я взяла съ нея слово не говорить объ этомъ никому. Она сначала бранила меня за неосторожность, потомъ слезы мои показались ей смѣшными. «Ступай, цыпочка такіе грѣхи еще прощают- говорила она мнѣ ся. Все это забудется. Только помни: не видайся больше съ княземъ, а если увидишь его, не позволяй ему ни шагу болѣе. Счастлива ты еще..., гляди же за собою построже.... Будто я могу смотрѣть за собою, владѣть собою, когда онъ плачетъ у моихъ ногъ, цалуетъ мои колѣни. Господи! что будетъ со мною! Или Ты не сжалишься надъ бѣдною Полинькою, не пошлешь ей своей помощи? II. Отъ Константина Александрыча Сакса къ Полипѣкѣ. Ахъ, ты вѣтреница! ахъ, ты лѣнивая, негодная птичка! Такъ-то ты переписываешься со старымъ своимъ мужемъ? Въ два почти мѣсяца одно письмо! Доберусь я до тебя, пожуря тебя порядкомъ! Ошибокъ боишься надѣлать, что ли? писала бы по-французски. Нѣтъ, это все хлопоты по хозяйству, дѣла! Знаю! знаю! вотъ хлопоты по хозяйству: поутру мы сидимъ въ уголку кресла, происходитъ ревизія собакъ. Въ это время мы думаемъ: обманщикъ Костя! по его счету это значитъ три недѣли ! Послѣ хлопотъ по хозяйству наступаютъ дѣла: мы ѣздимъ по городу, упариваемъ бѣдныхъ лошадокъ. «Да шибче же, Антонъ, скорѣе, еще скорѣе.... къ тетушкѣ Julie, къ маменькѣ». Тамъ встрѣчаетъ насъ готовый курсъ мудрости человѣческой, неизсякаемый источникъ морали.... что твой Гёттингенъ, что Берлинъ ? А вечеромъ-то, та chère, вечеромъ.... Съѣзжаются подруги, все ангельчики, все незабвенные друзья. Тутъ и Жюльетъ, и Пашетъ, и Annette.... да, Анетъ не въ Петербургѣ. Позже всѣхъ являются Надинъ и Александринъ. И туть-то начинаются рѣчи, полныя практической филосоФіи, проникнутыя глубокимъ познаніемъ жизни и сердца человѣческаго! О Аллахъ, уши вянутъ, вчужѣ становится страшно. «За человѣка страшно мнѣ!» Какъ, помнишь, вопіялъ Каратыгинъ на Александринскомъ театрѣ. А впрочемъ лѣнись себѣ. Я люблю людей, которые неохотно пишуть письма. Рѣдко набѣгаютъ на насъ минуты душев ной откровенности, а безъ этого, что толку городить всякой вздоръ? Запольскій пишетъ мнѣ о твоемъ здоровьи и твоихъ занятіяхъ, и я спокоенъ. Кстати о Запольскомъ. Пишетъ онъ ко мнѣ, что у тебя часто бываетъ князь Галицкій, и что, какъ кажется, онъ не на шутку въ тебя влюбленъ. Послѣднее въ порядкѣ вещей: за два мѣсяца объ этомъ увѣдомилъ меня Зале шинъ. Признаться ли тебѣ, Полинька? - Я люблю, когда ты другимъ нравишься. Меня даже пріятно щекотитъ, когда я знаю, что нѣсколько человѣкъ не шутя по тебѣ вздыхаютъ. Это дурно, но это моя слабость, моя гордость. То ли еще будетъ, когда мы съ тобой поживемъ и поучимся наукѣ жить на свѣтѣ! А насчетъ Галицкаго попрошу тебя серьёзно видайся съ нимъ порѣже, только не шути съ нимъ, не пренебрегай имъ и не мучь его. Да кокетство твое не злое, этого опасаться нечего. Мнѣ нравится этотъ молодой человѣкъ, хоть онъ не много гордъ и вѣтренъ. Нынче уже черезчуръ развелась порода тихихъ скромниковъ, изъ которыхъ ничего не выжмешь ни для жизни, ни для обще ства. Больше ничего не говорю тебѣ. Просить тебя не забывать о старомъ мужѣ, значитъ обидѣть тебя. Наблюдай слегка за Галицкимъ: если онъ заврется слишкомъ, увѣдомь меня, и мы все устроимъ къ лучшему, не обижая его. Долго я здѣсь живу, по милости проклятаго Писаренки. Онъ или сумасшедшій человѣкъ, или геніяльный мошенникъ. Много видѣлъ я крапивнаго сѣмени, а такого крючка не встрѣчалъ и не понимаю. Онъ вертится какъ бѣсъ передъ заутренней, наговариваетъ на себя несбыточныя дѣла, выдумываетъ самыя невѣроятныя отговорки, которыя однако надо повѣрять, а на повѣркѣ все оказывается чепухою и оканчивается къ его же сраму. А дѣло все тянется и тянется: я напрягаю весь мой умѣ, чтобы предупреждать козни злого подъячаго. Это настоящая малая война и, чтобъ дорисовать картину, тутъ является и любовь моя къ тебѣ; а желаніе поскорѣе увидѣться съ тобою придаетъ мнѣ и силу и хитрость, необходимую для этой сутяжнической борьбы. Такъ-то, Поля моя, всѣ дѣла дѣлаются на свѣтѣ. Иной и подсмѣется надъ этой борьбою, но я твердо убѣжденъ, что если Дѣло освящено любовью и пониманіемъ жизни, дѣла этого ни кто не назоветъ ничтожнымъ. Кто далъ намъ право требовать отъ жизни высокихъ, несбыточныхъ страстей и дѣяній? поучимся лучше дѣлать пользу вокругъ себя, подсмѣиваться надъ тѣмъ, что смѣшно, и мириться съ жизнію на томъ, что она Даетъ намъ. Чѣмъ дольше я здѣсь живу, тѣмъ сильнѣе жалѣю о томъ, что не взялъ тебя съ собою. Тебѣ полюбилась бы тихая жизнь городка, и лѣсъ, сквозь который вечеромъ просвѣчиваетъ солице, и далекое озеро съ пустыми его берегами. Ты порядочная насмѣшница: мы посмѣялись бы надъ здѣшними чопорными собраніями, надъ модами, утрированными до невозможности. Въ кругу скучныхъ помѣщиковъ мы пожалѣли бы о кружкѣ нашихъ друзей, которые, не выѣзжая изъ Петербурга, умѣютъ узнавать, что дѣлается во всѣхъ концахъ вселенной, оттого въ иной землѣ пляшутъ и веселятся, въ другой голодаютъ или рѣжутся. А потомъ мы бы сошлись съ этими простыми людьми, отыскали бы въ ихъ загорѣлыхъ лицахъ слѣды прошлаго горя или настоящей страсти : нашли бы между ними людей замѣчательныхъ, практическихъ - и добрыхъ философовъ. Всякой изъ нихъ былъ бы итересенъ для насъ : не настоящими своими дѣлами, такъ прошлыми, потому-что кто изъ людей хотя разъ въ жизни не бывалъ занимателенъ во всемъ смыслѣ слова? Полно намъ съ тобою жить въ столицѣ. Воротясь отсюда, я возьму долгій отпускъ или выйду въ отставку. Тогда мы съ тобой немножко порыскаемъ по свѣту, а то я начинаю бояться, не засидѣлись ли мы съ тобою. Сначала, если хочешь, поѣздимъ мы по Россіи, посмотримъ ея города и городки, ея широкія рѣки, постранствуемъ по пескамъ, на которыхъ со скрипомъ покачиваются высокія сосны. Поглядимъ и на Кавказъ: по разсказамъ онъ надоѣлъ намъ черезъ мѣру, дѣлѣ видѣть его очень стоитъ. а въ самомъ Изъ Одессы проѣдемъ мы въ южную Францію и Начнемъ путешествіе наше съ того края, въ которомъ обыкновенно путешественники проматываются до послѣдней копейки и потому не ѣдутъ далѣе. Мы очень много не будемъ ѣздить. Италія, Франція, Швейцарія, южная Германія, съ насъ и этого бу деть довольно. А въ увѣнчаніе всего поселимся въ нашемъ имѣніи, только послѣ нашихъ поѣздокъ и разговоровъ о видѣнномъ ты уже не станешь меня спрашивать: «да что мы будемъ дѣлать въ деревнѣ?» Что это за новости? я строю воздушные замки, смотрю за два года впередъ? Это твоя заслуга, Поля: ты дала мнѣ и свѣжесть и молодость: а то я начиналъ было порядкомъ старѣться. Подожди немножко, - я за это расплачусь съ тобою. Надобно же сообщить тебѣ о моихъ занятіяхъ подробнѣе: и къ счастію, сегодня я могу разсказать тебѣ не совсѣмъ пустую исторію. когда онъ садился со Со мною, какъ ты знаешь, занимается чиновникъ, съ виду похожій на какую-то забавную птицу. Ты еще подсмѣивалась надъ нимъ, — видѣлъ я, плутовка! мною въ коляску. И подсмѣивалась только за то, что онъ ковыляетъ ногою и говоритъ тоненькимъ голоскомъ. А онъ человѣкъ трудолюбивый, хоть по душѣ не очень достойный. Имя у него странное: Фифъ. Откуда происходитъ эта фамилія, рѣшительно не знаю; однако онъ русскій. — Я взялъ его съ собой изъ странной прихоти: мнѣ стоитъ взглянуть на него — и припомнить тебя такъ живо, какъ-будто бы я видѣлъ тебя въ зеркалѣ. Оттого ли это, что ты смѣялась надъ Фифомъ, когда я въ послѣдній разъ тебя видѣлъ, или оттого, что онъ похожъ на птицу, а тебя называю я птичкой ?.. Однимъ словомъ, тутъ есть странное сплетеніе мыслей. Впрочемъ Фифъ человѣкъ тихій и способный къ дѣламъ. Сперва онъ вертѣлся около Писаренки и увѣщевалъ его, потомъ говорилъ со мною насчетъ излишней моей строгости. На это я отвѣчалъ вѣжливою просьбою не соваться въ это дѣло. Но Фифъ все егозилъ. Вчера объявилъ онъ мнѣ, что жена г. Писаренки желаетъ меня видѣть, и по этому случаю разсказалъ мнѣ, сообразно своимъ понятіямъ, печальную исторію этой женщины. Она, также какъ и ты, воспитывалесь въ какомъ-то блестящемъ женскомъ училищѣ. Во всѣхъ наукахъ была она постоянно первою, - и способности ея такъ всѣхъ удивляли, что одна благодѣтельная душа давала ей на свой счетъ уроки итальчрезвычайно полезной науки для дочери ин янскаго языка валиднаго поручика. |