А я было думала, что ты начала ненавидѣть меня за то, что я не вышла за твоего брата? Душенька моя, подумай только томъ, что папа спалъ и видѣлъ отдать меня за Сакса. Всѣ родные были противъ этого брака, звали моего бѣднаго Костю чудакомъ, вольнодумцемъ и Богъ знаетъ какими словами, и слышать ничего не хотѣлъ. Да и я, признаюсь тебѣ, шла за него охотно, хотя передъ сватовствомъ очень презирала его за злыя рѣчи о нашемъ пансіонѣ.... Къ тому же брать твой уѣхалъ лечиться.... видно, ужь такъ Богу было угодно, Annette. папа Ты пишешь, что мужъ мой и старъ и дуренъ. Ты сама, mon ange, два года тому не то говорила. Такого благороднаго и смѣлаго лица какъ у Сакса нигдѣ не увидишь. Онъ плѣшивъ немножко, да я уговорю его носить парикъ. А лѣтъ ему тридцать два, да и то еще будетъ въ маѣ. Потомъ ты пишешь, зачѣмъ онъ не военный? «Vous êtes arriérée, mon enfant» сказалъ бы мой мужъ : «il faut être de son temps». Нынче статскихъ любятъ. Да кромѣ того Костя былъ въ военной - и былъ въ сраженіяхъ даже. И я не жалѣю, что вышла за него: весь этотъ годъ я была такъ счастлива, что ни минуты не скучала. Случалось, что мы сиживали долгіе вечера совсѣмъ одни - и мнѣ было веселѣе, чѣмъ на балѣ. Чего только не видѣлъ Саксъ, и гдѣ онъ не бывалъ, когда его слушаешь, кажется будто сама ѣздишь по чужимъ землямъ или смотришь на такія дѣла, что и уму не при– думать. Живемъ мы богато, только большихъ собраній не бываетъ у насъ. Всѣхъ знакомыхъ раздѣлилъ Саксъ по кучкамъ : если обѣдають у насъ напримѣръ мои родные, то своихъ знакомыхъ онъ не зоветь. За это сердится очень маменька. А его знакомые все живописцы, музыканты и молодые чиновники. Не разсердись на меня, mon ange, за то, что я защищаю моего Костю. За него некому заступиться, не много кто его любитъ, а больше всѣ зовутъ чудакомъ, иные даже боятся. Папа какъ-то говорилъ, что Саксъ человѣкъ безпокойный, и что изъ-за него много почтенныхъ людей вышло изъ службы. Я этого понять не могу: надо видѣть, какой онъ добрый и тихій у себя дома. Онъ преуморительно всегда раскланивается съ моими горнич– ными, и разъ я застала, что онъ самъ доставалъ себѣ платье, потому-что человѣкъ его ушелъ обѣдать. Я его пожурила не много. Денегъ - Еще говорятъ, что онъ, давно, дрался съ кѣмъ-то на дуэли; я боялась распрашивать объ этомъ, — ужь не надѣлалъ ли онт. бѣды какой! что, если онъ только притворяется добренькимъ ? Другимъ чудесамъ его счету нѣтъ. Разъ истратилъ онъ кучу и накупилъ мнѣ въ подарокъ картинъ, совсѣмъ полинявшихъ. И что за картины! какія-то коровы или разбойники между горами. И ещё купилъ статуи такія, что стыдно въ комнату поставить. Надъ кроватью моей повѣсилъ старый портреть прехорошенькой женщины, и говоритъ, что это святая Цецилія. Откуда взялъ онъ такую святую, Богъ его знаетъ. Съ моими родными онъ очень вѣжливъ, однако ихъ не любитъ и не охотно сходится съ ними. Я не давно говорила съ нимъ на этотъ счетъ: онъ долго молчалъ, потомъ хотѣлъ перемѣнить разговоръ. Чтобы поспорить съ нимъ, я опять заговорила о маменькѣ и о папа. Я имъ обязана за многое, сказала я между прочимъ. «А я за одно только», замѣтилъ онъ. — За что же? «За то, что не успѣли еще совсѣмъ тебя испортить». - О! онъ мастеръ говорить такіе комплименты. Подругъ моихъ тоже не любить, тебя называетъ скандалёзною дамою. Это за то тебѣ, что ты, вышедши замужъ, поминутно съ нами шеп талась. Часто думаю я: любить ли кого-нибудь этотъ человѣкъ, ни до сватьбы, ни послѣ не сказалъ онъ мнѣ открыто, что онъ хоть сколько-нибудь въ меня влюбленъ. «Любовь моя не на словахъ, а въ жизни», говаривалъ онъ нѣсколько разъ. Чтобъ онъ сталъ цаловать мои руки, чтобъ онъ становился на колѣни ! fi donc! отъ этого изомнется рубашка на груди, запачкается платье. Является онъ ко мнѣ не иначе, какъ во фракѣ или сюртукѣ, tiré à quatre épingles, верхъ дерзости, если онъ осмѣлится надѣть летнее пальто вмѣсто Фрака! Если не пишетъ, то читаетъ всю ночь до разсвѣта, и папа говорилъ, что книги его всѣ такія вредныя.... Я боялась за его здоровье и разъ пришла къ нему ночью въ кабинетъ. Около него валялись какія-то змѣи, скелеты, каменья.... книгамъ и счету не было. Онъ посадилъ меня на мягкую ручку своихъ креселъ и разсказалъ мнѣ исторію нѣкоторыхъ своихъ книгъ и вещицъ, что лежали на столѣ.... Этого человѣка и глухой заслу шается. Я сама захотѣла читать, и поутру онъ принесъ мнѣ романы Жоржа Санда, о которомъ, помнишь, съ такимъ ужасомъ говорила твоя кузина. Костя сказалъ мнѣ при этомъ, что Жоржъ Сандъ не мужчина, а женщина, и что поэтому я скорѣе пойму и полюблю ея сочиненія. Ахъ, топ аngе, если это точно женщина, такъ пребезстыдная и прескучная. Въ одномъ ея романѣ мужчина пробирается въ спальню молодой дѣвушки и стоитъ всю ночь у ея постели! Въ тѣхъ книжкахъ, что ты возила въ пансіонъ, бывали такіе же случаи, да тамъ оно такъ забавно, дурно, а смѣешься. А эти книги такъ скучны, что я бросила на другой день. что знаешь А что за холодный человѣкъ этотъ Костя! Разъ онъ довелъ меня до слезъ. Я какъ-то не ловко тронула его пальцемъ, вздрогнулъ весь. — А! ты ревнивый! сказала я шутя. нила? • Да и какой еще ревнивый! отвѣчалъ Костя. онъ Скажи же мнѣ, чтобъ ты сдѣлалъ, еслибъ я тебѣ измѣ Ну, если бы ? Какъ бы измѣнила ! изъ прихоти? - Изъ прихоти! Развѣ нельзя представить, что я влюбилась бы въ кого-нибудь изъ твоихъ пріятелей? Очень бы влюбилась? Да, на всю жизнь, на вѣкъ, безъ ума и безъ памяти. Глаза его сверкнули такъ страшно, что я было струсила. На что же мнѣ жена безъ ума и безъ памяти? Я бы цоцаловалъ тебя и уѣхалъ куда-нибудь подальше. Я заплакала какъ ребенокъ: такая холодность хоть кого взбѣситъ. Насилу Костя могъ меня успокоить. За что же могъ бы онъ драться на дуэли ? Денегъ мужъ мой тратитъ кучу и вовсе не заботится о своихъ доходахъ. Въ имѣніи, которое дали за мпою, сдѣлалъ онъ такія перемѣны, что получать съ него мы будемъ вдвое меньше, чѣмъ оно прежде приносило. Папа ужь добръ, а за это разсердился. «Безъ нужды уменьшать оброкъ» — говорилъ онъ му- значить давать вредный примѣръ сосѣднимъ мужикамъ, жу уничтожать весь страхъ и повиновеніе. А Костя только смѣется и слушать ничего не хочетъ. Лакомка онъ страшный, и одинъ столъ Богъ знаетъ во что обходится. Меня уговариваетъ болѣе ѣсть, наливаетъ мнѣ полную рюмку вина и говоритъ, что обѣдъ его повкуснѣе мѣлу и угольевъ.... все это опять на нашъ счетъ, душа моя. Сказать ли тебѣ, Annette ?... да ты меня выбранишь.... Когда онъ бываетъ особенно веселъ, онъ приказываетъ вечеромъ подать маленькую бутылочку шампанскаго, и мы съ нимъ пьемъ, пьемъ, mon ange, пока всю бутылку выпьемъ ! Съ такимъ чудакомъ сама за чудеса примешься.... Я бы не писала тебѣ всего этого, mon cher petit ange, еслибъ я думала, что мужъ мой всегда такимъ останется, какъ теперь. Давно я стараюсь перемѣнить его и раздумываю, какъ бы сдѣлать его похожимъ на всѣхъ людей. Когда я выходила за-мужъ, татап говорила мнѣ: «помни, Поля, что умная женщина можетъ все сдѣлать изъ своего мужа». И самъ Костя не разъ говорилъ: «хорошенькая женщина можетъ совсѣмъ передѣлать мужчину». Мамап и теперь повременамъ даетъ мнѣ всѣ нужные совѣты, и кажется мнѣ, что Костя теперь не такъ уже чудитъ какъ на первыхъ порахъ. Надѣюсь, что къ твоему пріѣзду онъ оттанцуетъ польку съ тобою и нашими bonnes amies, бросить свои вздорныя книги и.... вотъ кажется дрожки его въѣхали въ ворота. Прощай, ангелъ мой, ma bien-aimée. Письма не показывай никому.... что если кому вздумается дорогой его распечатать?.. ДВА ПИСЬМА ВМѢСТО ПЕРВОЙ ГЛАВЫ. I. Оть Павла Александрыча Залешина къ Константину Александрычу Саксу. Здравствуй, добрый мой Саксъ, милый мой jeune premier. Дѣла твои идутъ хорошо: по ночамъ мы посиживаемъ у постели молодой жены? На старости-таки довелось тебѣ влюбиться, потому-что какъ ты себѣ хочешь, а молодымъ я тебя называть не стану. Мы съ тобой старые пѣтухи, даромъ что намъ недавно перевалилось за тридцать; дѣло въ томъ, что мы въ былое время захватили жизни впередъ, какъ забирали въ былое же время у казначея третное жалованье. И чтожь кому за дѣло? люби себѣ, дружище; я уважаю людей влюбленныхъ, а коли тутъ еще и законный бракъ, то я имъ завидую. Человѣкъ женился - и счастливъ хоть на годъ, хоть на мѣсяць, хоть на недѣлю, а счастливъ вполнѣ; и поэтому женитьба преумное изобрѣтеніе. He прими въ дурную сторону легкаго моего тона насчетъ гименея и его таинствъ. Еслибъ мнѣ было лѣтъ двадцать съ небольшимъ, я бы не упустилъ случаю выбранить тебя, осыпать пошлѣйшими сарказмами семейную жизнь вообще, потому-что страсть ругать все на свѣтѣ и надо всѣмъ смѣяться есть вѣрнѣйшій признакъ великой молодости. А для меня давно прошло то время, когда я тѣшился своимъ юморомъ и восхищался собственными своими мизантропическими выходками. Я увѣренъ, что жена твоя есть нечто иное, какъ крошечный, миленькій, умненькій ангелъ. Frisant un peu le diable par sa malignité, У тебя искони вѣковъ былъ чудесный вкусъ; ты этимъ славился. «Саксъ похвалилъ эту вещь», говорили всѣ, и сужденія прекращались. Въ такомъ уваженіи былъ твой вкусъ между прочими смертными. Да сверхъ того въ достоинствахъ твоей Полиньки убѣждаетъ меня еще одно обстоятельство. Не давно пріѣхалъ сюда изъ чужихъ краевъ князь Галицкій. Чей онъ адъютантъ, не помню, чиномъ же штабъ-ротмистръ. Остановился онъ въ имѣніи своей сестры, сосѣлки моей по имѣнію, женщины.... ну, о ней да позволено будетъ умолчать. Сестра эта воспитывалась въ одномъ заведеніи съ твоею женою и все ладила, чтобъ выдали ее за этого Галицкаго. Тотъ былъ такъ увѣренъ въ успѣхѣ, что, не объяснившись ни съ родителями Полиньки, ни съ нею, уѣхалъ себѣ пить зельтерскую воду, которую аu prix modéré продаютъ и въ Петербургѣ. Пивши воду, онъ прогулялъ невѣсту. Вся эта незат±йливая исторія вѣрно извѣстна и тебѣ. Говорятъ, что надобно было видѣть отчаяніе князя, которому какъ кажется все въ жизни постоянно удавалось. При |