Изображения страниц
PDF
EPUB

зываемымъ славянофиламъ приписывали то, чего они никогда не говорили и не думали». Въ свидѣтели всего этого призываются «московскіе ученые, не раздѣляющіе образа мыслей московскаго направленія». Потомъ отдается должная справедливость Отечественнымъ Запискамъ въ томъ, что «къ концу прошлаго года и въ нынѣшнемъ, онѣ значительно перемѣнили тонъ и стали добросовѣстнѣе всматриваться въ тотъ образъ мыслей, котораго прежде не удостоивали серьёзнаго взгляда». Вслѣдъ за тѣмъ читаемъ слѣдующія строки, которыя выписываемъ вполнѣ: «Въ это самое время отъ нихъ (Отече«ственныхъ Записокъ) отошли нѣкоторые изъ постоянныхъ ихъ «сотрудниковъ и основали новый журналъ. Отъ нихъ, разумѣется, «нельзя было ожидать направленія по существу своему новаго; но «можно и должно было ожидать лучшаго, достойнѣйшаго выраженія «того же направленія; всего отраднѣе было то, что редакцію принялъ «на себя человѣкъ, умѣвшій сохранить независимое положеніе въ «вашей литературѣ, и не написавшій ни одной строки подъ вліяніемъ «страсти пли раздраженнаго самолюбія; наконецъ, въ новомъ журна«лѣ должны была участвовать лица, пздавна живущія въ Москвѣ, «хорошо знакомыя съ образомъ мыслей другой литературной партіи «и съ ея послѣдователями, проведшія съ пими нѣсколько лѣтъ въ посношеніяхъ и узнавшія ихъ безъ посредства жур«вальныхъ статеекъ и сплетень, развозимыхъ заѣзжими посѣти

«стоянныхъ

«телями».

Но

Увы!

ожиданія Москвитянина, или его критика, г. М.... 3.... К...., не сбылись! «Скажемъ откровенно (говоритъ онъ): «первый нумеръ Современника не оправдалъ нашего ожиданія. Мо«жеть быть, мы и ошибаемся; но, по нашему мнѣнію, новый жур«налъ подлежитъ тремъ важнымъ обвиненіямъ: вопервыхъ, въ от«сутствіи единства направленія и согласія съ самимъ собою; вовто«рыхъ, въ односторонности и тѣснотѣ своего образа мыслей; въ тре«тьихъ, въ искаженій образа мыслей противниковъ».

Остановимся на этомъ. Увертюра разыграна мастерски и вполнѣ подготовила къ впечатлѣнію самой оперы; остается только слушать, восхищаться и аплодировать. Явно, что изъ трехъ важныхъ обвиневій, взводимыхъ критикомъ Москвитянина на Современникъ, въ его глазахъ истинно важно только то, которое онъ не безъ умысла поставилъ послѣднимъ, какъ менѣе другихъ важное. Съ первыхъ же строкъ статьи видно, что тутъ дѣло собственно не • Современ

никѣ;

Но умыселъ другой тутъ былъ :
Хозяинъ музыку любиль.

Что такое «московское паправленіе», загадочною рѣчью о которомъ начинается статья? Разумѣется, такъ-называемое славянофильство. Очевидно, что авторъ статьи славянофиль. Но онъ не хочетъ этого названія; онъ говоритъ, что его партію окрестили имъ петербургскіе журналы. Изъ этого видно, что онъ самъ чувствуетъ все смѣшное, заключающееся въ этомъ словѣ, но онъ не чувствуетъ, что слово можетъ быть смѣшно не само собою, а заключеннымъ въ немъ понятіемъ, и что перемѣнить названіе вещи не значитъ измѣнить самую вещь. Петербургскіе журналы не сговаривались давать названіе славянофиловъ литераторамъ извѣстнаго образа мыслей; вѣроятно они или подслушали его у самихъ этихъ литераторовъ, или извлекли изъ сущности ихъ ученія, альфа И омега котораго суть славяне, враждебно и торжественно противополагаемые гніющему Западу. На свѣтѣ много охотниковъ называть своихъ противниковъ смѣшными или не смѣшными именами. Это же и не мудрено; но мудрено дать кому-либо такое названіе, которое бы принято было всѣми. Такія удачныя названія рѣдко выдумываются кѣмъ-нибудь, но принадлежатъ всѣмъ, и никому въ-особенности. Таково и названіе славяпофиловъ. Но пусть славянофилы не будутъ больше славянофилами; намъ это все равно : мы не видимъ важнаго вопроса не только въ названій славянофиловъ, но даже и въ сущности ихъ ученія. Итакъ, пусть они изъ славянофиловъ персименуются во что имъ угодно, но только не въ «московское направленіе»: этого не можетъ допустить здравый смыслъ. Во-первыхъ, выраженіе «московское на правленіе» неловко и неудобно для обозначенія литературной партія: какъ называть людей «направленіемъ»? А во-вторыхъ-и это главное почему славянофильство именно московское направленіе? Мы понимаемъ, что господамъ славянофиламъ, живущимъ въ Москвѣ, очень лестно прикрыться именемъ такого важнаго въ Россіи города, какъ Москва, и завербовать въ свои ряды всѣхъ москвичей поголовно; но лестно ли это будетъ для Москвы и москвичей — вотъ вопрос! И что на это скажутъ, съ одной стороны, тѣ московскіе ученые, которые, по словамъ самого критика Москвитянина, не раздѣляютъ образа мыслей «московскаго направленія», но хорошо съ нимъ знакомы; а съ другой стороны лица, которыя раздѣляютъ этотъ образъ мыслей, но живутъ и пишутъ въ Петербургѣ ?... Намъ кажется, что славяноФильству чуть ли не болѣе слѣдуетъ названіе петербургскаго направленія, чѣмъ московскаго. По-крайней мѣрѣ, сколько мы знаемъ славянофильство, оно совсѣмъ не такъ ново на Руси, какъ, можетъ быть, думаютъ сами послѣдователи этого ученія. Кому неизвѣстно, что успѣхи Карамзина въ преобразованіи русскаго литературнаго языка вызва ли, въ началѣ нынѣшняго столѣтія, партію, которая, вооружаясь

противъ его нововведеній, думала отстаивать отъ иноземнаго вліянія родной языкъ и добрые праотческіе нравы! Какъ вы думаете, не сродни ли эта партія нынѣшнимъ славянофиламъ? Вотъ нѣсколько стиховъ на выдержку изъ посланія Василія Пушкина къ Жуковскому, пьесы, по которой можно, до извѣстной степеви, судить о живости и характерѣ борьбы двухъ партій нашей литературы того времени:

Въ чемъ увѣряютъ насъ Паскаль и Боссюатъ,
Въ Синопсисѣ того, въ Степенной Книгѣ нѣтъ.
Отечество люблю, языкъ я русскій знаю;

Но Тредьяковскаго съ Расиномъ не равняю,

И Пиндаръ нашихъ странъ тѣмъ слогомъ не писалъ,
Какимъ Баянъ въ свой вѣкъ героевъ воспѣвалъ.

Я правъ, и ты со мной, конечно, въ томъ согласенъ;
Но правду говорить безумцамъ — трудъ напрасенъ.
Я вижу весь соборъ безграмотныхъ Славянь,
Которыми здѣсь вкусъ къ изящному попранъ,
Противъ меня теперь рыкающій ужасно.
Къ дружинѣ вопіетъ нашъ Балдусъ велегласно:
•О братіе мои, зову на помощь васъ!
«Ударимъ на него — и первый буду азъ.
• Кто намъ граматикѣ совѣтуетъ учиться,
«Во тьму кромѣшную, въ гіенну погрузится;
• И аще смѣетъ кто Карамзина хвалить,
«Нашъ долгъ, о людіе, злодѣя истребить».

[ocr errors]

Итакъ, любезный другъ, я смѣло въ бой вступаю;
Въ словесности расколъ, какъ должно, осуждаю.
Аристь душою добръ, но авторъ онъ дурной,
И намъ отъ книгъ его нѣтъ пользы никакой,
Въ страницѣ каждой онъ слогъ древній выхваляетъ
И русскимъ всѣмъ словамъ прямой источникъ знаетъ:
Что нужды? Толстый томъ, гдѣ зависть лишь видна,
Не есть лагарповъ курсъ, а пагуба одна.

Въ славянскомъ языкѣ и самъ я пользу вижу,
Но вкусь я варварскій гоню и ненавижу.
Въ душѣ своей ношу къ изящному любовь;
Творенье безъ идей мою волнуетъ кровь.
Словъ много затвердить не есть еще ученье :
Нам нужны не слова, намъ нужно просвѣщенье.

Видите ли: и здѣсь уже люди, объявившіе себя противъ европейскаго образованія, названы Славннами: а далеко ли отъ Славянъ до славянофиловь? Правда, съ обѣихъ сторонъ здѣсь споръ чисто

нина.

литературный.... А гдѣ было гнѣздо этой старой славянской партін? въ Петербургѣ. Посланіе, изъ котораго мы выписали нѣсколько стиховъ, написано было въ Москвѣ — центрѣ литературной реформы того времени. Въ послѣднее время славянофильство, какъ новое направленіе, рѣзко и рѣшительно провозгласило себя въ московскомъ журналѣ Москвитянинѣ; но и тутъ оно упреждено было въ Петербургѣ: изданіе Маяка началось годомъ ранѣе МосквитяМногіе славянофилы не любятъ вспоминать о Маякѣ, какъ будто чуждаются его, никогда не высказываютъ своего мнѣнія ни за, на противъ него; подумаешь, что они и не знаютъ ничего о существованіи подобнаго журнала. А это оттого, что Маякъ былъ самымъ крайнимъ и самымъ послѣдовательнымъ органомъ славяноФильства. Вѣрный своему принципу, исходному пункту своего ученія, онъ никогда не противорѣчилъ ему и логически дошелъ до крайнихъ, до послѣднихъ своихъ результатовъ. Онъ не признавалъ ни тѣни истины во всемъ, что хоть сколько-нибудь противорѣчило его основному убѣжденію; и если знаменитѣйшихъ представителей русской литературы, отъ Ломоносова и Державина до Пушкина, объявилъ зараженными западною ересью, вредными и опасными для нравственной чистоты русскаго общества, онъ сдѣлалъ это не почему другому, какъ по строгой послѣдовательности, строгой вѣрности началу своего ученія. Въ немъ все было едино и цѣло, все сообразно съ его направленіемъ и цѣлью: п языкъ, и манера выражаться, и литературное и художественное достоинство его стиховъ и прозы. Онъ больше славянофилъ, чѣмъ Москвитянинъ, и потому имѣлъ полное право смотрѣть на него, какъ на противорѣчиваго, непослѣдовательнаго органа того ученія, которое во всей чистотѣ своей являлось только въ немъ, пресловутомъ Маякѣ. Но этимъ самымъ, разумѣется, онъ оказалъ очень дурную услугу славянофильству, потому-что выставилъ его на позорище свѣта въ его истинномъ, стоящемъ видѣ; а извѣстно, что есть предметы, которые стоитъ только выказать въ ихъ дѣйствительномъ значеніи и образѣ, чтобы уронить ихъ, хотя это дѣлается иногда и съ цѣлію, напротив, поднять и возвысить ихъ въ глазахъ общества....

на

Какъ бы то ни было, но изъ всего сказанпаго нами неоспоримо слѣдуетъ, что называть славянофильство «московскимъ направленіемъ» отнюдь не слѣдуетъ, потому-что Петербургу славянофильство принадлежитъ не только не меньше, но чуть ли еще не больше, чѣмъ Москвѣ Отстранивши отъ Москвы такъ не впопадъ навязываемое ей московскими славянофилами исключительное право на славяноФильство, мы дѣйствуемъ въ ея пользу, а пе противъ ея. Но точно также мы не согласились бы называть славянофильство и «петербург

скимъ направленіемъ». Только тогда можно означить какое-нибудь направленіе именемъ города, когда оно дѣйствительно есть главное, исключительное направленіе этого города, а всѣ другія, существующія въ немъ направленія, являются на второмъ и третьемъ планѣ, слабы, незначительны, ничтожны. Но по поводу слафянофильства этого нельзя сказать ни о Петербургѣ, ни о Москвѣ. Въ томъ и другомъ городѣ жили в дѣйствовали знаменитѣйшіе представители нашей литературы, имѣвшіе рѣшительное и важное вліяніе и на литературу и на образованіе общества, и они-то, между тѣмъ, нисколько не принадлежатъ къ славянофиламъ. Мы знаемъ, что гг. московскіе славянофилы могутъ указать намъ съ торжествомъ по-крайнеймѣрѣ на два знаменитыя въ литературѣ имени, какъ такія, которыя, если бы и не принадлежали имъ вполнѣ, то болѣе или менѣе симпатизируютъ съ ними, особенно на имя Гоголя, послѣ изданія его «Переписки съ Друзьями». Но это ровно ничего не доказывало бы въ ихъ пользу, потому-что великое значеніе Гоголя въ русской литературѣ основывается вовсе не на этой «Перепискѣ», а на его прежнихъ твореніяхъ, положительно и рѣзко анти-славянофильскихъ. И потому гг. московскіе славянофилы были бы вполив вѣрны своей точкѣ зрѣнія, если бы восхищались только «Перепискою», а на всѣ другія произведенія Гоголя смотрѣли бы косо. Но они и ихъ приняли подъ свое высокос покровительство, вѣроятно, ради будущихъ, новыхъ его произведеній, которыхъ характеръ заранѣе опредѣляется въ ихъ лазахъ «Перепискою». Маякъ никогда не обнаружилъ бы такой непослѣдовательности: еслибъ онъ здравствовалъ доселѣ, вѣроятно онъ расхвалилъ бы «Переписку» и простилъ бы за нее Гоголю его прежнія произведенія, но только простилъ бы, не отрицая настоя тельной необходимости для нихъ очистительнаго ауто-да-Фе.

Что касается до массы русскихъ литераторовъ, прежнихъ и теперешнихъ, старыхъ и молодыхъ, они избираютъ мѣстомъ своего жительства Петербургъ или Москву по разнымъ обстоятельствамъ ихъ жизни, не всегда зависящимъ отъ ихъ воли, и ужь конечно всего менѣе по уваженію къ тому образу мыслей, который раздѣляютъ. И потому отвести для славянофиловъ городъ Москву, а для литераторовъ противоположнаго направленія — городъ Петербургъ, можетъ войти въ голову только квартирмейстерамъ особаго, ИСКЛЮЧИтельнаго рода. Критикъ Москвитянина указываетъ на Петербургъ, какъ на мѣстопребываніе противоположной «московскому направленію» партіи, и самъ же говоритъ, что въ Москвѣ есть ученые, не раздѣляющіе этого направленія, 0 отзывается о нихъ съ уваженіемъ. Странное дѣло: почему же направленіе славянофиловъ, живущихъ въ Москвѣ, «московское», а направленіе

« ПредыдущаяПродолжить »