III. опытъ о НАРОДНОМЪ БОГАТствѣ или О НАЧАЛАХЪ Лахъ политИЧЕСКОЙ ЭКОНОМІИ. Сочиненіе АлекСАНДРА БУТОВСКАГО. Три части. Спб. 1847. СТАТЬЯ ВТОРАЯ. Многочисленные послѣдователи Адама Смита, составляющіе особую школу такъ называемыхъ экономистовъ (*), не только распростра няли и популяризировали, но и старались развивать далѣе основныя начала системы своего учителя, то расширяя или ограничивая ихъ значеніе, то выводя изъ нихъ новыя, не выведенныя самимъ Смитомъ послѣдствія. Такимъ образомъ въ ихъ рукахъ политическая экономія получила новый видъ, нѣсколько отличный отъ того, какой она имѣда въ сочиненіяхъ самого Смита. Съ одной стороны всѣ принципы, принятые шотландскимъ экономистомъ со множествомъ ограниченій и оговорокъ, были доведевы его послѣдователями до крайности и превратились мало-по-малу въ истины безусловныя, въ правила, не допускающія никакихъ исключеній. Съ другой, всѣ зародыши ошибочнаго направленія, принятаго экономическою наукою въ началѣ нынѣшняго (*) Во избѣжаніе недоразумѣній считаемъ нужнымъ замѣтить, что въ ХѴІІІ столѣтіи названіе экономистовъ было присвоено школѣ Физіократовъ. Въ настоящее время это слово имѣетъ уже другое значеніе. Въ общирномъ смыслѣ экономистами называютъ всѣхъ тѣхъ, которые обработываютъ политическую экономію, къ какой бы школѣ они ни принадлежали. Въ тѣсномъ смыслѣ экономистами называются только послѣдователи Смита въ противоположность соціялистам. столѣтія, хотя уже замѣтны были и въ книгѣ самого Смита, но только въ сочиненіяхъ его послѣдователей успѣли развиться вполнѣ и достигнуть надлежащей зрѣлости. На этомъ основанін рѣшились мы отдѣлить систему Смита отъ системы его учениковъ и разсмотрѣть особо сначала самый принципъ, а потомъ его злоупотреблевіе. Первую половину этой задачи мы уже выполнили ; теперь намъ остается выполнить вторую. своимъ взгля Одна изъ самыхъ существенныхъ особенностей школы Кене заключалась въ томъ, что всѣ ея послѣдователи, развивая и дополняя систему своего учителя, оставались постоянно согласны другъ съ другомъ и стремились къ своей цѣли съ удивительнымъ единодушіемъ. Этого единодушія, этой общности убѣжденій и взглядовъ напрасно стали бы мы искать въ школѣ Адама Смита: въ ней, какъ говоритъ Евг. Бюретъ, «сколько ученыхъ, столько и различныхъ наукъ»; въ отношеніи къ многимъ, даже важнѣйшимъ вопросамъ между наиболѣе извѣстными экономистами, господствуетъ самое радикальное разногласіе и самая рѣзкая противоположность. Въ этой школѣ нѣтъ рѣшительно ни одного писателя, который бы не высказалъ какой-нибудь новой гипотезы, не построилъ какой-нибудь оригинальной теоріи и не подалъ тѣмъ повода къ продолжительнымъ и жаркимъ преніямъ. Раздоры между послѣдователями Смита возбуждали одинъ, за другимъ - Рикардо своимъ ученіемъ о поземельной рентѣ,, Мальтусь - своей теоріей народонаселенія, Сей и Шторхъ своими мнѣніями о невещественныхъ промыслахъ; Гарнье домъ на трудъ, какъ на мѣрило ценностей и проч. и проч. Особенно рѣзко выражается недостатокъ единодушія между экономистами во всемъ, что касается до опредѣленія важнѣйшихъ терминовъ науки: богатства, полезности, цѣнности, капитала и т. д.; сами экономисты сознаются, что ихъ терминологія находится въ самомъ жалкомъ положеніц и что большая часть словъ, входящихъ въ составъ экономическаго словаря до сихъ поръ понимается различно различными писателями. Наконецъ надо замѣтить и то, что даже общее направленіе школы не разъ подвергалось измѣненіямъ подъ вліяніемъ знаменитѣйшихъ изъ послѣдователей Смита; каждый изъ нихъ сообщалъ этому общему направленію особый оттѣнокъ и такимъ образомъ, образовалось внутри одной и той же школы нѣсколько различныхъ сектъ, получившихъ даже особыя названія. Такъ англійскіе экономисты, послѣдователи Рикардо, образовали школу метафизическую, Мальтусъ и его ученики - школу фаталистическую, Французскіе экономисты, послѣдователи Сея школу описательную, или какъ называютъ ее иначе, либеральную, хотя это послѣднее названіе употребляется иногда и для означенія всей вообще школы Смита. --- Наконецъ въ настоящее время образовалась еще новая школа - эклек тическая, главная задача которой состоитъ въ отсутствіи всякой опредѣленной системы и въ стремленіи соединить различныя теорій экономистовъ, какъ другъ съ другомъ, такъ и съ противоположными вмъ ученіями Сисмонди и его современныхъ послѣдователей. Указывая на этотъ недостатокъ единодушія, какъ на отличительный характерѣ школы Смита, мы нисколько не думаемъ отвергать существованіе въ этой школѣ одного общаго направленія, которое получало, правда, различные оттѣнки въ рукахъ различныхъ писателей, но тѣмъ не менѣе въ своемъ существѣ оставалось постоянно одно и то же. Не соглашаясь другъ съ другомъ въ рѣшенія многихъ частвыхъ вопросовъ, составляющихъ содержаніе политической экономіи, всѣ послѣдователи Смита придерживались однако однихъ и тѣхъ же ваглядовъ на существо науки, ся цѣль, ея основное начало, ся практическія примѣневія. Въ отношеніи къ этимъ важнѣйшимъ, существеннымъ пунктамъ между ними нельзя встрѣтить пикакихъ разногласій и споровъ. Каждый изъ нихъ въ этомъ случаѣ можетъ быть принять за представителя всѣхъ, и слѣды общаго стремленія цѣлой школы ясно замѣтны въ трудахъ каждаго изъ отдѣльныхъ ся членовъ. Но всего яснѣе, всего рѣзче высказались эти стремленія въ сочиненіяхъ знаменитаго Французскаго экономиста Ж. Б. Сел, котораго поэтому и слѣдуетъ, предпочтительно передъ всѣми другини, признать главнымъ органомъ и представителемъ такъ называемой экономической секты. Въ рѣшеніп нѣкоторыхъ частныхъ вопросовъ Сей отступился отъ мнѣній своихъ предшественниковъ, даже отъ мнѣній самого Смита; но всѣ существенныя убѣжденія либеральной школы, составляющія ея задушевную, настоящую profession de foi naшли въ немъ для себя самаго вѣрнаго, самаго ревностнаго послѣдователя и защитника. Недостатки того новаго направлевія, которое приняла политическая экономія со времени Адама Смита, у Сея, съ одной стороны, обнаружились въ первый разъ съ совершенной очевидностію, съ другой доведены были имъ до самыхъ крайнихъ послѣдствій. Притом. Сей особенно замечателенъ еще и потому, что первый формулировать и возвелъ на степень основныхъ догматовъ науки, тѣ особенности общаго направленія школы, рымъ другіе экономисты слѣдовали полу-сознательно, писколько пе стараясь ихъ раціонализировать. Наконецъ въ настоящемъ случаѣ теорій Сея въ нашихъ глазахъ придаетъ особенную важность то обстоятельство, что этотъ писатель повидимому удостоился чести быть если не единственнымъ, то по-крайней мѣрѣ главнымъ руководителемъ и наставникомъ г. Бутовскаго. На этомъ основаніи, излагая здѣсь отличительныя черты системы экономистовъ, мы посвятимъ кото особое мѣсто Сею, и, обнаруживъ несостоятельность его ученія, тѣмъ самымъ исполнимъ и настоящую нашу задачу, то есть раскроемъ тѣ причины, по которымъ не можемъ признать ученаго достоинства и современности въ сочиненіи г. Бутовскаго относительно его содержанія и направленія. Что же касается до формы этого сочиненія, то о ней скажемъ мы ниже нѣсколько словъ. Главные недостатки ученія Сен и всѣхъ другихъ экономистовъ смитовой школы заключаются въ слѣдующемъ : Во-первыхъ, въ неправильномъ понятіи о самомъ предметѣ науки. Мы уже замѣтили, что настоящимъ предметомъ политической экономіи, при широкомъ и многостороннемъ пониманьи существа этой науки, должно быть признано матеріяльное благосостояніе человѣка. Адамъ Смитъ назвалъ свое сочиненіе - изслѣдованіями о существѣ и источникахъ богатства народовъ. Кромѣ этого названія въ сочиненіи Смита нѣтъ ни одного мѣста, изъ котораго мы бы имѣли право заключить о томъ, что считалъ онъ именно настоящимъ предметомъ политической экономіи. Но Сей уже прямо назвалъ ее наукою о производствѣ, распредѣленіи и потребленіи богатствѣ. Всѣ прочіе послѣдователи Смита, кромѣ Шторха (1), согласились въ этомъ отношеніи съ Сеемъ и постоянно придерживались опредѣленія, имъ высказаннаго. Этотъ взгляд на предметъ науки имѣлъ и на самую судьбу ея весьма значительное и къ сожалѣнію весьма вредное вліяніе. Съ перваго взгляда можетъ показаться, что между понятіемъ о богатствѣ и понятіемъ о благосостояніи нѣтъ существеннаго различія, и что эти два слова выражаютъ одну и ту же идею. Если бы это было справедливо, то конечно не о чемъ было бы и спорить. Къ сожалѣнію съ такимъ мнѣніемъ никакъ нельзя согласиться; говоря о благосостояніи, мы имѣемъ всегда въ виду извѣстное состояніе человѣка, при которомъ онъ является обладающимъ достаточнымъ количествомъ средствъ для удовлетворенія своихъ нуждъ и желаній; говоря о богатствѣ, мы напротивъ разумѣемъ самыя средства удовлетворенія человѣческимъ потребностямъ, т. е. вещи, продукты, товары, подлежащіе обмѣну. Настоящее отношеніе богатства къ благосостоянію заключается въ томъ, что первое есть необходимое условіе для втораго; первое есть средство, второе цѣль. Именно это отношеніе и позабыли экономисты, когда признали богатство непосредственнымъ предметомъ политической экономіи. Отрѣшивъ отъ идеи богатства (1) По опредѣленію Шторха предметъ политической экономіи составляютъ тѣ естественные законы, которыми опредѣляется благоденствіе народовъ, т. е., какъ богатство ихъ, такъ и образованность. Всѣ прочія опредѣлевія науки различаются другъ отъ друга только въ частныхъ признакахъ, а не въ основномъ понятін, которое во всѣхъ одно и тоже. понятіе о его назначеніи, они стали смотрѣть на первое, какъ на нѣчто особенное, самобытное, само-себѣ довлѣющее, — позабыли, что оно теряетъ всякое значеніе, какъ скоро перестаетъ служить орудіемъ для удовлетворенія потребностей человѣка и для улучшенія его участи. Эта основная ошибка повлекла за собою и многія другія. Самыя вредныя ея послѣдствія состояли въ томъ, что неправильный взглядъ на предметъ науки, во-первыхъ, измѣнилъ ея направленіе и способъ обработыванія, а во-вторыхъ, послужилъ источникомъ многихъ ложныхъ рѣшеній, данныхъ важнѣйшимъ вопросамъ политической экономіи. Когда экономисты, вмѣсто того, чтобы признать основною идеею науки идею человѣка, стали изучать свойства самого богатства безъ всякого отношенія къ его виновникамъ и потребителямъ, т. е. людямъ, политическая экономія превратилась естественно въ теорію цѣнностей и обмѣновъ и перешла изъ разряда наукъ нравственныхъ въ категорію наукъ отвлеченныхъ. Не понимая настоящаго существа и назначенія политической экономіи, послѣдователи Смита превратили ее въ науку, подобную во всѣхъ отношеніяхъ математикѣ. Какъ отвлеченное понятіе величины составляетъ основную идею послѣдней, такъ отвлеченное понятіе цѣнности сдѣлалось основною идеею первой. Съ этой абстрактной точки зрѣнія обработывали науку особенно англійскіе экономисты, между которыми первое мѣсто занимаетъ Давидъ Рикардо, главный представитель и даже, можно сказать, главный виновникъ метафизическаго направленія политической экономія. При такомъ направленіи главнымъ предметомъ ученыхъ изысканій сдѣлалась метафизика, или, если можно такъ выразиться, онтологія народнаго богатства. Въ этомъ бы еще не было большой бѣды, потому-что отвлеченные вопросы политической экономіи составляютъ одну изъ важнѣйшихъ частей этой науки и заслуживаютъ безъ сомнѣнія тщательной разработки. Но недостатокъ Рикардо и его послѣдователей состоялъ въ томъ, что они вдались въ излишество и сдѣлали изъ своихъ метафизическихъ изслѣдованій не только главный, но даже почти единственный предметъ науки, ограничивъ кругъ своей дѣятельности анализомъ отвлеченныхъ понятій цѣнности, полезности, богатства, производства и т. д. Отрѣшаясь отъ дѣйствительности и ея интересовъ, они вращались исключительно въ сферѣ безжизненныхъ абстракції и по большей части оставались чуждыми всѣмъ живымъ вопросамъ, шевелившимъ умы ихъ современниковъ и вытекавшимъ логически изъ экономической жизни европейскихъ обществъ. Эта страсть къ абстракціямъ и пренебреженіекъ тому, что передъ ними въ очью совершалось, имѣли самыя несчастныя послѣдствія; сочиненія экономистовъ наполнились метафизическими утонченностями и алгебра |