Изображения страниц
PDF
EPUB
[ocr errors]

Буржуази - казнь за прошлую односторонность. Слѣдомъ за мистицизмомъ и изувѣрствомъ идутъ кощунство и сомнѣніе, слѣдомъ за идеализмомъ — матеріялизмъ, за терроромъ — Наполеонъ. Corsi и ricorsi Вико, lex tulionis исторіи, вознагражденіе въ родѣ тѣхъ нелѣпыхъ наказаній, которыя стремятся сдѣлать преступнику столько же зла, сколько онъ самъ сдѣлалъ. Пренебреженіе экономическими вопросами въ прошлую эпоху и исключительное занятіе политическими вопросами вызвали пренебреженіе къ политикѣ и возвеличили государственную экономію. Аристократы и народъ были — юноши, дѣти, поэты; революціонеры были идеалисты. Буржуази явилась представить прозу жизни, практическую сторону домохозяина, строющаго Фабрики вмѣсто храмовъ, замѣняющаго колоссальными работами инженера колоссальные постройки зодчаго; это своего рода освященіе жизни, реабилитація занятій, работъ. ТолКовали о самоотверженіи и презирали (по-крайнѣй-мѣрѣ на словахъ) матеріяльную выгоду, буржуази открыто ищетъ пользу и смѣется надъ самоотверженіемъ; приносили людей на жертву идеямъ, буржуази принесла идеи на жертву себѣ. Разумѣется все это нисколько не составляетъ нравственнаго оправданія, и буржуази еще не за что любить зато, что она послѣдовательна реакціи своеії до нелѣпости и шутовства. (*) Самая же непростительная сторона въ буржуази сознаніе; она очень хорошо знаетъ, что уронила Францію въ глазахъ Европы, въ глазахъ народа, что нѣтъ защиты ей въ продажѣ голосовъ, вотированій.... Самые отчаянные консерваторы камеры, какой-нибудь Морни и двѣсти человѣкъ, которые передъ лицомъ всего Парижа, т. e. всего міра, не постыдились вотировать, что обвиняемые Жирарденомъ оправдались, въ то время, какъ Жирарденъ ихъ уличилъ. Всѣ эти го

это ея полное

[ocr errors]

а вѣдь онъ

(*) «Да какъ же это величайшие люди, художники, таланты, ученые.... съ восьмидесятыхъ годовъ почти всѣ принадлежатъ къ буржуази?» Это ничего не значить; во-первыхъ, въ наше время есть множество людей не принадлежаяшихъ ни къ какой кастѣ, ни къ какому сословію, всего меuѣе къ тому, къ которомъ ролились; они просто люди; что было въ Пушкинѣ чиновничьяго, былъ титулярный совѣтникъ. Буржуази не индѣйская каста. Bourgeoisie n'oblige pus, можно сказать въ противоположность извѣстной пословицѣ; для того, чтобъ быть буржуа, недостаточно родиться; надобно имъ сдѣлаться или по-крайней мѣрѣ не сдѣлаться ничѣнъ другимъ; буржуа тотъ, кто сознаетъ себя такимъ, кто ненавидить аристократію въ одну сторону и презираетъ народъ въ другую....

спода на столько знаютъ важность законности и справедливости, что не могутъ невольно попасть въ такую грубую ошибку; имъ просто нуженъ покой, внѣшній порядокъ и министерская поддержка для ихъ коммерческихъ дѣлъ; вотъ откуда эта возможность, вовсе не свойственная Французскому характеру. При потерѣ всякихъ убѣжденій, при эластической готовности поддерживать все существующее, худое также, какъ хорошее, и останавливать всякой успѣхъ, они опасны, потому-что сильны, въ ихъ рукахъ средства страшныя; единственное сословіе, имѣющее политическія права, сословіе, изъ котораго выбираются законодатели, сословіе, обладающее всѣми богатствами, опирающееся, въ качествѣ охранительной партіи, на правительственныя средства, на національную гвардію, на войско и полицію, и на людскую лѣнь, составляющую опору отрицательную, но чрезвычайно важную. Чему же дивиться, что буржуази всѣмъ овладѣла, особенно въ такое время, какъ политическій вопросъ сдѣлался труднѣе и неразрѣшимѣе отъ вопросовъ соціяльныхъ. Буржуа смѣются, когда ихъ упрекаешь; они съ презрительной улыбкой практическихъ дѣльцовъ посматриваютъ на пустыхъ людей, толкующихъ объ убѣжденіяхъ и объ оскорбленномъ чувствѣ справедливости. Пора перестать бояться такой улыбки, пословица не даромъ говоритъ: что хорошо будетъ хохотать тотъ, кто послѣдній будетъ хохотать; она не новость, она очень извѣстна въ исторіи, за нею всегда скрывается страхъ, нечистая совѣсть, недостатокъ разумныхъ доводовъ, въ ней выражается собственная несостоятельность, признаніе силы въ томъ, надъ чѣмъ смѣемся; а иногда, гораздо проще, она выражаетъ радость ограниченности и посредственности, когда она можетъ бросить грязью во все то, что выше ея. Эта улыбка римскихъ патриціевъ надъ Назареями, римскихъ кардиналовъ надъ протестантами, Наполеона надъ идеалогами, и тѣхъ чернорабочихъ рода человѣческаго, которые, утопая въ грязной жизни, не сочувствуютъ ни съ какими религіозными вопросами, ничего не знаютъ внѣ ограниченнаго круга своей ежедневной дѣятельности, вслѣдствіе чего они превосходно знаютъ этотъ ограниченный кругъ и знаніе свое выдаютъ за великую практическую науку и житейскую мудрость, передъ которой всѣ другія науки и мудрости Мыльные пузыри; имъ часто удается своими рутинными замѣтками подавить на нѣкоторое время неопы

[ocr errors]

тныхъ юношей, которые краснѣя удивляются ихъ основательной положительности и наторѣлому бездушью. Эту роль знающихъ, совѣтующихъ свысока - буржуази очень любитъ, и именно въ этомъ доктринерскомъ характерѣ всего яснѣе ея различіе съ roués временъ Людовика XV и регентства. Тѣ были легкомысленные развратники, блудныя дѣти выродившейся аристократіи; у нихъ страсть къ деньгамъ сопровождалась страстью ихъ бросать; это вивёры, беззаботные gamins до шестидесяти лѣтъ; у нихъ не было никакихъ теорій, они ни о чемъ не думали всю жизнь. Тяжелые roués XIX вѣка, люди пресерьёзные, они говорятъ такъ основательно, они слушали Росси, они читали Мальтуса, они дѣльцы, депутаты, министры, журналисты; у нихъ свои теоріи, свое ученье, у нихъ продѣлки приведены въ систему; они даже Филантропы, хотя не до того, чтобъ замѣнить недостатокъ хлѣба чѣмъ-нибудь болѣе съѣстнымъ, нежели

штыки.

.... Недавно здѣсь снова разъигралось старое дѣло о дуели Бовалона съ Дюжарье. Дѣло это нечистое; всѣ актеры его, какъ актеры Иліады, большей частью греки. Самъ Агамемнонъ-Гранье де Кассаньякъ замѣшанъ въ немъ, Жирарденъ и А. Дюма хотя не замѣшаны, но помянуты были въ ассизахъ. Когда судили секунданта Эквилье за ложное показаніе, судьи и адвокаты, какъ слѣдуетъ, были въ маскарадныхъ платьяхъ, королевскій прокуроръ, какъ еще болѣе слѣдуетъ, свирѣпствовалъ дурнымъ слогомъ противъ обвиненнаго. Прокуроры здѣсь вообще злобы невѣроятной, ихъ особо дресируютъ для этого. Мнѣ часто приходило въ голову, не отдаютъ ли ихъ, какъ Ромула и Рема, en nourice въ Jardin des Plantes къ волчицамъ и медвѣдицамъ ; но я не успѣлъ справиться. Злоба эта имъ необходима, это ихъ point d'honneur; оправданье подсудимаго личная обида прокурору; --- онъ не умѣлъ стало ни доказать вины, понять невинности, а потому, для поддержки своей репутаціи, прокуроръ нападаетъ безчеловѣчно. Прокуроръ свирѣпствовалъ, наказывая себя тѣлесно въ грудь кулакомъ, поднимая глаза вверхъ и придавая голосу то грустный и заунывный тонъ оторопѣлой невинности, то густой звукъ человѣка правдиваго, но гнѣвнаго, -то переходя къ воплю негодованья, къ крику ярости, то опять понижая голосъ и сокращая подъ умоляющую просьбу къ присяжнымъ, чтобъ сни ему подали ради имени

ни

Христова обвинительный вердиктъ; къ нимъ онъ обращался безпрестанно, стараясь ихъ раздражить и увѣрить, что преступленіе Эквилье личная обида имъ. Въ пространной рѣчи своеії, однажды только прерванной человѣческой слабостью одного присяжнаго, который попросился у президента отлучиться не надолго, при чемъ президентъ объявилъ : Messieurs la seance est levée, и снялъ съ себя шапку съ золотой оторочкой. Присяжный воротился вскорѣ, тогда президентъ объявилъ: Messieurs la séance est ouverte, накрылся, опять снялъ шляпу, и прокуроръ продолжалъ. Въ пространной рѣчи своей прокуроръ краснорѣчиво удивлялся распутной жизни нынѣшней молодежи, которая ужинаетъ у «провансальскихъ братій», проводить ночи за картами, посѣщаетъ актрись, имѣетъ связи съ женщинами, и въ этомъ числѣ есть даже имена молодыхъ литераторовъ, которые вмѣсто того, чтобы брать примѣръ съ Вольтера и Руссо, тоже ужинаютъ и играютъ въ карты.... Онъ цѣпенѣлъ отъ ужаса, вспоминая эту жизнь, онъ просилъ присяжныхъ посмотрѣть, если только ужасъ и негодованіе, если слезы сожалѣнія и справедливое отвращеніе дозволятъ имъ ближе вглядѣться въ эти нравы вопіющіе и развращенные, взглянуть, куда все это привело.... Холодный трупъ одного лежитъ въ землѣ, онъ убить на дуэли, другой убійца его, третій - на скамьѣ обвиненныхъ. - О еслибъ говорилъ онъ эти молодые люди проводили свою жизнь... (слѣдуетъ идеалъ жизни по понятіямъ г. прокурора) тогда бы... (слѣдуетъ награда по понятіямъ г. прокурора) но вмѣсто этого, сколько ему ни жаль, по состраданію свойственному всякому отъ женщины, рожденному, но онъ увѣренъ, но онъ не смѣетъ сомнѣваться, но его душа не имѣетъ мѣста, которымъ бы онъ Дерзнуль предположить, что присяжные не покажуть спасительнаго примѣра строгости законовъ. Вы, можетъ быть, подумаете, что прокуроры здѣсь выписываются изъ женскихъ монастырей. Совсѣмъ нѣтъ: они сами обѣдаютъ и ужинають у «провансальскихъ братій», играютъ въ карты, имѣютъ интрижки (да еще какія, если вспомнить Мартень дю-Нора, прокурора прокуроровъ), а если не ѣздятъ къ актрисамъ, такъ это потому, что къ непорядочнымъ надобно ѣздить съ деньгами (онѣ здѣсь въ цѣнѣ), а прокуроры скупы; а къ порядочнымъ ихъ не пускаютъ потому-что они скучны.

«Но гдѣ же было общество безъ лицемѣрія? Да, гдѣ ? покажите-ка?» Что дѣлать! надобно сознаться, правда....,

И прежде плакалъ человѣкъ,

И прежде кровь лилась рѣкою....

Да еще надобно сознаться, что женщины коварны.... что мужчины какъ мухи къ нимъ льнутъ, что нѣтъ правила безъ исключенья, что пока будутъ люди, будуть злоупотребленія, а пока будетъ буржуази, у нея будетъ кодексъ глубокомысленныхъ сентенцій въ китайскомъ вкусѣ....

Все это такъ; но вотъ что меня сбиваетъ. Какъ же это по желѣзнымъ дорогамъ люди никогда прежде не ѣздили, а Мы ѣздимъ?

А если раздумаемся, въ самомъ дѣлѣ труднорѣшить, слѣдуетъ ли защищать лицемѣріе, т. е. ложь, или нападать. Вотъ хоть бы сказать о дѣлѣ Эквилье.

Эквилье за ложь и за то, что онъ не подражалъ въ жизни Вольтеру и Руссо, ужиналъ у «провансальцевъ», игралъ ночью въ карты, имѣлъ связи съ женщинами и ѣздилъ къ актрисамъ, посадили на десять лѣтъ въ тюрьму (reclusion — это хуже простой тюрьмы). А Гранье де-Кассаньякъ, солгавшій въ томъ же дѣлѣ, уличенный во лжи, да еще въ дополненіе подбивавшій свидѣтелей, даже не отданъ подъ судъ. Можетъ быть онъ подражалъ въ жизни Вольтеру в Руссо, ужиналъ въ Rocher de Cancal, игралъ днемъ на бильярдѣ, имѣлъ связи не съ женщинами и только ссорился съ актрисами, можетъ быть... незнаю. Что же, надобно лгать или ненадобно? Это какъ вамъ угодно.

.......

Другъ лжи, поѣхалъ въ Италію; климатъ, антики, картины, альты и сопраны — и онъ подъ голубымъ небомъ Италій будетъ думать, «какъ хорошо лгать».

Другъ Бовалона, другъ актрисъ въ тоже время ѣдетъ въ тюремной каретѣ обдумывать на полномъ досугѣ въ какомъ-нибудь мерзкомъ центральномъ островѣ, «какъ дурно лгать».

Ну, а какъ вамъ нравится выходка прокурора противъ цѣлаго сословія драматическихъ артистовъ? Я не могъ вамъ передать съ стенографической точностью рѣчь прокурора, но слова подчеркнутыя съ подлиннымъ вѣрны. Что у васъ нѣтъ сестры, жены, друга на сценѣ, и прекрасно, если нѣтъ, а то ежели знакомство увеличиваетъ вину, то родство, думаю, само по себѣ

« ПредыдущаяПродолжить »